Чеченец. На разрыв

Но я отстранилась, словно его касание было ядом.

– Ты здесь не для меня. Ты здесь, чтобы заглушить свое чувство вины. Чтобы оправдать свою измену!

– Алиса, я… – начал он, но я перебила его.

– Ты даже не заметил, что я все чувствую. Ты не заметил, что я страдаю. Ты тут только потому, что ты должен быть…ты никогда не поймешь что значит потерять!

Его лицо выражало смешанные чувства – сожаление, стыд, но в его глазах мелькнуло что-то, что я распознала. Вина. Он винил себя не только за потерю ребенка, но и за то, что стал частью моего страдания.

Никита молча смотрел на меня, а его глаза скользили по моему изможденному лицу, словно искали ответы в темноте моей души.

– Алиса, я… я не хотел, чтобы ты осталась одна. Это было бы слишком трудно для тебя после всего произошедшего…– сказал он наконец, его голос звучал глухо и где-то в глубине души я готова была поверить, что он и правда сожалеет. Потому что я любила его.

– Оставь меня, Никита. Ты здесь не потому, что боишься, что я останусь одна… Ты здесь и ради себя… – прошептала я, чувствуя, как горькое осознание своей зависимости от него распирает мое сердце. Я всегда была слабой, я всегда прощала людей. Такой воспитала меня бабушка. И это было ошибкой.

– Алиса, я здесь, потому что я тебя люблю, – сказал он, словно его слова могут вернуть назад все что я потеряла.

– Ты меня любишь? Или…или играешь в какие-то свои игры? Зачем ты это делаешь с нами, Ник? Зачем ты терзаешь нас обоих?

С горечью произнесла я, чувствуя, как мои собственные слова срывают последние обрывки иллюзий.

– Алиса, я не хочу, чтобы ты была одна. Мы можем вместе преодолеть это, – сказал Никита, снова пытаясь взять мою руку.

Я опять отпрянула, словно его прикосновение могло бы меня обжечь.

– Мы не можем вернуть то, что было у нас. Но если ты действительно любишь меня, Никита, дай мне свободу. Дай мне возможность зажить своей жизнью, а не быть тенью твоей.

Никита медленно опустил руки, словно его плечи обволакивала тяжесть понимания.

– Алиса, я… Я не хочу, чтобы ты страдала. Мы вместе сможем пройти через это. – снова повторил он и где-то вдалеке затеплилась надежда. Как будто я снова готова была поверить. Только боль от потери была слишком сильной.

– Нет, Никита, мы не сможем, – прошептала я, чувствуя, как силы покидают меня. – Я не могу быть частью твоей игры и твоих секретов. Я хочу быть собой, хочу быть свободной. Хочу чтобы меня не обволакивала твоя ложь… я даже не знаю сколько времени ты предавал меня. Нас!

Он кивнул, словно смирившись с неизбежным. Когда Никита поворачивался, чтобы уйти, я вскочила с кровати, словно внутри меня что-то внезапно взорвалось, словно это понимание, что он прав одиночество разорвет меня на куски.

– Подожди, Никита! – позвала я, словно страх и решимость боролись внутри цепляясь друг за друга и полосуя мне нервы.

Он остановился, глядя на меня с некоторым недопониманием в глазах.

– Что …Алиса?

Я вздохнула, чувствуя, как сердце моё быстро колотится в груди. Наверное я слишком слабая и жалкая, наверное я слишком сильно его люблю и сейчас противна сама себе, но я простонала, хватая его за руку.

– Я… и правда очень боюсь остаться одна…не уходи!

Он посмотрел на меня с изумлением, словно не ожидал таких слов. – Ты уверена, Алиса?

– Нет, я не уверена в чем-то сейчас. Но я хочу попробовать. Мы оба сделали ошибки, но может быть, у нас есть возможность найти новое начало…– прошептала я и позволила ему обнять меня, привлечь к себе, нырнуть в привычное и теплое…отогнать на какие-то мгновения все сомнения и разочарования.

Никита взглянул на меня со смешанными чувствами, и я видела, как он колеблется между прошлым и возможным будущим.

– Алиса, я не знаю, как это будет, но если ты готова попробовать, то я обещаю, что мы начнем все сначала…

Мне до боли хотелось ему верить. Мне до дрожи, до ломоты в костях хотелось, чтобы вся моя боль перестала терзать меня. Хотелось домой, хотелось, чтобы все началось сначала. Хотелось, чтобы наш ребенок вернулся…попробовать еще раз.

Глава 4

В течение следующих нескольких недель наше общение с Никитой было поверхностным. Мы пытались находить общие темы, обсуждать будущее, но внутри меня оставалась тень невысказанной боли… я не знаю простила ли. Я очень хотела простить, хотела ему поверить и начать все сначала. Никогда в своей жизни я никого не любила так сильно как Никиту. Он был у меня первым. Он взял мою девственность, он научил меня всему, что я знаю и он заменил мне родителей. Я молчала о том, что у него было с другой женщиной, словно боялась разрушить хрупкое равновесие, которое мы пытались восстановить. Сейчас я не чувствовала ее присутствие в нашей жизни. Мне казалось, что это просто ошибка и этого больше не повториться. У многих так бывает. Я была безумно одинока, зависима от Никиты финансово, потому что все еще после учебы не нашла нормальную работу, а еще я была совершенно одна в этом мире. И мне было страшно шагнуть за черту, где меня никто и ничто не ждет. Только простить получалось с трудом…моментами казалось, что я могу, а моментами меня накрывало чудовищной волной страдания и ненависти. К нему, к себе за то, что такая жалкая. Но я старалась подавить этот шквал. Я дала ему шанс…и очень хотела, чтобы у нас получилось.

Мы вливались в рутину повседневной жизни, пытаясь забыть о том, что случилось. Никита старался быть внимательным, но что-то в его глазах говорило мне, что и он сохраняет какие-то тайны от меня, что-то скрывает. Я ощущала невидимую стену между нами, несмотря на стремление к воссоединению. Эта трещина причиняла мне боль.

Однажды, пристальный взгляд Никиты на мой живот заставил меня вздрогнуть. Он хотел что-то сказать, но вместо этого просто улыбнулся и прошептал какие-то обнадеживающие слова. Я не смогла выносить его ребенка. Наверное мне стоило обвинять в этом его, но я винила себя.

В те моменты я задумывалась, чему мы оба учимся в этом периоде перемен. Молчание стало нашим союзником и врагом, и я не знала, сможем ли мы нарушить этот замкнутый круг.

Мои чувства колебались между страхом потерять его и желанием быть свободной от этих мучительных тайн. Тяжело было жить в замедленном времени, в тени невысказанных слов, в мире, где каждый взгляд, каждое молчание казалось бесконечным вопросом, на который я не могла или не хотела отвечать.

Так продолжалось, и я стала задавать себе вопрос: возможно ли построить будущее на фундаменте прошлых тайн и молчания? Что если он соврет мне снова? Предаст меня? Разорвет мое сердце на куски?

Никита собрался в командировку, на семинар, а в мою жизнь вернулась давно изгнанная тень подозрения. Когда он собирал свои вещи, чтобы отправиться в другой город, я не могла подавить чувство тревоги, что он снова встретится с той, которая перевернула мою жизнь, которая разрушила мою веру в любимого человека, лишила меня ребенка… с той женщиной чьего имени я так и не знала, но я помнила как она обнимала его, ее силуэт в капюшоне издалека и говорила она тогда обо мне как о какой-то помехе. И самое страшное – он ей не возражал. Наверное, именно это мне было трудно забыть и простить.

Никита обещал звонить, регулярно посылать мне сообщения, но чем больше времени проходило, тем я ощущала, что между нами возникает расстояние, заполненное неопределенностью, а не километрами. Каждый звонок, каждое сообщение казалось мне поверхностным, как если бы его мысли были где-то далеко, несмотря на физическое присутствие в моей жизни.

Сидя в детской комнате, я перелистывала фотографии, рассматривала запакованные игрушки, и взгляд мой упал на маленькие детские вещи, которые мы приготовили в ожидании ребенка.

Пустая колыбель, одежда для младенца, погремушки, которые так и не стали свидетелями радостного смеха. Среди детских вещей лежало письмо, которое я написала неродившемуся ребенку. Я читала его снова и снова, словно эти строки могли бы донести до него хоть часть моей любви и готовности быть его матерью. Я потеряла…но так и не смирилась. У многих матерей не важно есть ли у них еще дети есть вот такие ментальные могилки с маленькими крестами, где похоронены их нерожденные дети.

В эти моменты я чувствовала, как боль сжирает меня словно жадное чудовище. Сквозь слёзы я смотрела на эти вещи, на этот дом, который был наполнен обещаниями, но теперь превратился в молчаливого свидетеля утраченного маленького счастья. И я думала, что, возможно, невидимая тень, что преследует нас, теперь стала еще ближе, обволакивая своими щупальцами каждую деталь нашей жизни.

Спустя несколько дней одиночества в мою жизнь вихрем ворвалась давняя подруга – Вероника, словно глоток свежего воздуха. Её зажигательная энергия и живой взгляд были как противоядие от этой отравы черной повседневности и одиночества. Вероника была стройной женщиной с длинными темными волосами. Её карие глаза сверкали искренним внутренним светом, словно она была живым источником положительной энергии. Моя подруга детства, моя поддержка, почти как сестра. Когда-то мы не представляли жизни друг без друга. Но наши пути разошлись. У каждого появилась своя семья. Ника занялась торговлей и часто ездила заграницу. А я окунулась в свою жизнь с Никитой и закрылась в своем маленьком мире.

– Алискаааа, моя родная дорогая! Как ты? Я так долго тебя не видела! – воскликнула она, обнимая меня крепко прямо с порога. – Ты не поверишь в какую пробку я попала пока ехала к тебе.

– Вероника, привет! Как же я рада тебя видеть, – закричала я, сжимая ее в объятиях. Мы были лучшими подругами еще со школы, соседками. Вероника старше меня на пять лет. Она разведена и ее сыну десять лет. Сейчас она наверняка оставила его со своей мамой. Моя подруга была примером того, что жизнь может быть сложной, но её можно принимать с улыбкой и смехом. Вероника занималась продажей вещей и моталась в Турцию и обратно. Она предлагала и мне ездить вместе с ней, но Никита был против. Он не хотел меня отпускать. Но часто намекал, что мне нужно устроиться на работу, ему тяжело содержать нас обоих и тянуть дом только на себе. По специальности я ничего не нашла, а беременность была трудной и мне пришлось уволиться из магазина где я работала продавцом консультантом целый день на ногах. Никита в шутку говорил "Моя маленькая иждевеночка…давай найдем тебе работу. Вчера мама подыскала отличную вакансию раскладчиком товара". Но я не могла пойти раскладчиком товара из-за постоянной угрозы срыва беременности. Никита злился, но терпел…

Она по-хозяйски сходила в туалет, вымыла руки, опустошила сумку с деликатесами.

– Ну что твой? Опять укатил?

– Да, поехал на семинар.

Она заглянула в приоткрытую детскую. А потом посмотрела на меня.

– Знаешь… я все понимаю. Нужно время. Нужно залечить раны, но ты только бередишь себе сердце этой комнатой с детскими вещами.

Я прикрыла дверь и отвела взгляд.

– Давай поговорим о чем-то другом.