По разные стороны мира. Забвение

Яркий солнечный свет бросился в глаза Атии, заставляя ее постепенно просыпаться. Как только она открыла свои глаза теплого медового цвета, спокойная атмосфера моментально разрушилась и наполнилась недовольством и негодованием Атии. Проклиная утро и солнечные лучи, посмевших ее, как всегда, разбудить, она села и сонным взглядом оглядела убранство комнаты. Тяжело вздохнув, Атия начала собираться с силами, чтобы встать и встретить еще один трудный день. Из-за того, что ей вскоре исполнится 19 и приближается получение мастерства, она периодически ощущает странный комок беспокойства, поселившийся у нее в груди. К сожалению, сегодня именно этот день. Возможно вчерашние события, которым она поначалу радовалась, начали давить на нее еще больше, так как приходится осознавать всю важность и весомость не только ее собственных амбициозных целей, но и того этапа, на котором она находится.

Все же, взяв себя в руки, Атия, наконец, встала. Теплый пол ласкал ее босые ступни, передавая комфорт всему телу и наполняя намерением окончательно проснуться. И, приведя себя в порядок, Атия спустилась вниз, в столовую, где ее ждала как всегда слишком бодрая, по мнению самой девушки, для столь раннего часа мать. Эта достаточно высокая, по сравнению с остальными, женщина с глазами цвета стали, обычно выглядящая сурово, по утрам передавала неуместную для самой Атии атмосферу умиротворения и спокойствия. Уже заплетенная коса до пояса, в которой переплетались русый с серебренными нитями волосы, были явным показателем полного пробуждения Деметрии. Рядом с ней Атия всегда чувствовала расслабление, даже несмотря на то, что их взгляды зачастую не сходятся, во время споров она никогда не находилась под давлением.

Улыбнувшись Атии, Деметрия пододвинула тарелку с завтраком к дочери:

– Доброе утро, как спалось?

– Утро, – тяжело вздохнула Атия, – нормально.

Заметив, что ее дочь находится в неясном настроении, Деметрия недоумевала, задаваясь вопросом: «Что же могло случиться за ночь, что так изменило ее настроение? Ведь еще вечером она была веселой, можно даже сказать воодушевленной. Откуда же такое упадничество?». Такое состояние дочери давило на Деметрию, заставляя перенимать столь тяжелое настроение, что она решительно захотела сменить витавшую атмосферу, переключив внимание Атии на положительное.

– Как прошла вчерашняя лекция? – поинтересовалась мать. – Что рассказывали?

– Лекция была просто замечательная, – начиная волноваться все больше с каждым словом, проговорила восторженно Атия, – ты бы слышала эту речь! Это прорыв! Это прекрасно!

Так, проговорив с матерью все утро, и с поднятым настроением, Атия, закончив завтракать и убрав за собой, с воодушевлением вышла из дома. Ее путь не представлял ничего необычного и нового. Все то же ощущение слегка прохладной, но уже начинавшей согреваться дороги. Все те же пейзажи ее родного поселения.

Жили они в пятой ветви континента Илиос – Эпарси, в небольшом, в прочем, как и все, поселении Уперифания. Как и все, поселение было огорожено высокой стеной из зеленого камня. Путь Атии лежал из жилого района к Атенеуму для статеров через небольшую аллею. Вся дорога представляла собой мощеную тропинку из лежащих вплотную друг к другу больших пластин из камня и отдающих где-то бежевым, где-то пудровым, а где-то жемчужным цветами. Периодически мелькало несколько деревьев то тут, то там. Однако их было немного, и, как знала Атия, за всеми ними внимательно следили. Но это не умоляло красоты поселения, а наоборот, придавало ему некую аккуратность. Трава, окружавшая тропинки и здания, была коротко пострижена, придавая пейзажу облагороженный вид.

С каждым шагом восторженность, охватившая Атию после разговора с матерью, отступала, а на ее место накатывала прежняя тревога. Ощущения неясной тяжести, некоторого волнения, и даже нетерпения нарастали, заставляя чувствовать Атию потребность каких-то действий. В таком состоянии она шла, чувствуя, что нужно действовать сейчас, сию минуту. Ее разрывали желания приблизить день Испытания, и в то же время отдалить его. Но вскоре эту тревогу сменило сосредоточие на сегодняшнем занятии, и Атия постепенно становилась спокойна, совсем забывая о том, что ее ждет в таком, по ощущениям, далеком будущем. В этом настроении она дошла до своего Атенеума.

Входя в вестибюль, перед Атией, посередине помещения располагалась большая скульптура Трех Великих Спасителей, смотреть на которую без восхищения не представлялось ей возможным. Стены Атенеума были из белого камня, пол – деревянный, темных тонов. За скульптурой стояли вставленные в стену большие часы, меньший аналог которых есть в каждом доме. Эти часы являются двухсторонними. Основная прозрачная пластина, чувствительная к скоплению солнечных частиц, прикреплена к резному каменному корпусу. Внутри пластины, внизу, расположен полукруг с указанием времени суток и большой стрелкой, которая на данный момент показывала, что вскоре начнутся занятие. Справа от часов была винтовая каменная лестница, ведущая на второй этаж, где располагались классы теории. Именно туда и направлялась Атия.

Всего классов теории было восемь. Каждый класс закреплялся за возрастом учащихся и учителем. Однако все классы теории были одинаковые. Пройдя в свой класс, Атия быстро нашла свободное место в центре и стала ждать начала занятия. Само помещение как бы было разделено на две зоны. Первая зона располагалась полукругом и состояла из деревянных стульев, отделенных друг от друга гнутой спинкой. Места располагались в три ряда с разной высотой и были разделены как бы на три части четырьмя небольшими лестницами. Вторая же зона предназначалась для учителя и также находилась на небольшой возвышенности. Это была прямоугольная платформа, напротив первой зоны.

Вскоре весь класс собрался, и учитель ступил на платформу. Занятия начались. Сегодняшние занятия были посвящены циркуляции энергии в деревьях. Атии очень нравились занятия по циркуляции в организмах флоры, так как до этого изучались лишь элементы и как они взаимодействуют. А сам учитель, Иринарх, вызывал в ней почтение своим, таким отличным от прошлых учителей, отношением к ним, «ничего не смыслящим» ученикам. Он был сдержан, всегда холоден и будто на равных обращался к учащимся. Его деловой подход к ним самим и к их обучению, казалось, наиболее подходил, так как они уже не были детьми. В прошлых классах Атия всегда ощущала, будто на нее смотрят, как на ребенка, как бы сверху. Тогда как учитель Иринарх, напротив, позволял чувствовать себя достаточно взрослым, заставляя принимать их ответственность за свое обучение. Что больше всего нравилось Атии, так это то, что учитель Иринарх никогда не задавал им вопросов во время класса теории. Зато в классе практики всегда позволял не только продемонстрировать полученный навык, но и подкрепить его полученными теоретическими знаниями. Тогда как другие же, обычно проверяли теоретические знания прямо в классе теории, отдельно от практики.

Вскоре весь класс был погружен в бурную деятельность и в достаточно интересную лекцию учителя Иринарха. Атия была так погружена, что не заметила, как пролетел час теории, и настал перерыв. Одним из самых любимых моментов в классе теории у нее был выход на перерыв в коридор, соединяющий классы.

Выходя из класса теории в коридор, первое, что бросалось в глаза – это стеклянные стены коридора, откуда открывался вид на сад, находившийся на первом этаже и одновременно являвшийся классом практики. Подойдя поближе к стеклянной стене, Атия расслаблено наслаждалась зелеными видами сада, в котором были и деревья, и травы, причем самые разные. Такое можно было наблюдать только в классах практики или за стеной, куда она никогда не выходила, но знала, что там примерно происходит.

Вскоре небольшой перерыв закончился и все вернулись в классы для продолжения лекции. Однако этот час дался Атии не так легко, как первый, так как где-то уже в середине лекции она проголодалась и ждала, когда же закончится занятие теории. В таком, достаточно томительном ожидании, она провела оставшееся время лекции и, наконец, долгожданное свершилось. Лекция закончилась и наступил обед.

Как можно быстрее, Атия направилась в обеденную зону, которая находилась в зоне отдыха на первом этаже и занимала почти всю левую часть здания, за исключением нуждных комнат. Проходя через арку, которая вела из вестибюля в обеденную зону, Атия стала выискивать двух человек, к которым она всегда присоединялась за один стол, который те занимали. Наконец, найдя Вика и Илиана, она быстрым шагом пробралась к ним.

В обеденной зоне столы накрывают заранее, до прихода учеников, и в соответствии с их количеством. Поэтому особым моментом было узнать, что же сегодня они будут есть. Как правило, это простые блюда и травяные напитки. Так было и в этот раз. Уже сев за стол, где, как обычно, накрыто на четыре человека, к своим друзьям и поприветствовав их, Атия сразу же приступила к еде. Сегодня это была котлета из феолли, гарниром к которой служило пюре из иларрака.

Когда Атия насытилась достаточно, чтобы обратить внимание на своих друзей и начать есть медленнее, она заметила, что и Вик и Илиан были отвлечены четвертым человеком, который в последнее время повадился присоединяться к ним, что только раздражало Атию. Это была Евстахия, пятнадцатилетняя, назойливая и надоедливая по мнению Атии, девочка, которая постоянно пыталась обратить на себя внимание. Однако говорила та только с Викентием. Атия в эти моменты насмехалась над ней, так как бедный Вик искал у них с Илианом спасения и не находил. Тому было слишком любопытно и в его больших, всегда улыбающихся, светло-голубых, будто само небо в ясную погоду, глазах в такие моменты горел какой-то детский азарт. Тогда как Атия старалась не обращать внимания на такие ситуации и лишь закатывала глаза. Однако они уже знали, что делать, и быстро переглянувшись, стали действовать в соответствии с готовой на такой случай схемой. Быстро доев, не обращая внимания на только начавшую есть Евстахию, троица встала из-за стола, и, убрав за собой, ушли в зону отдыха, находящейся в задней части здания.

Пожалуй, это было самое хаотичное пространство во всем Атенеуме. Здесь было множество сидений, от самых обычных стульев, которые можно было двигать так, как тебе захочется, до скамеек, на которых можно полежать. Однако чаще всего ученики брали стулья и отгораживались небольшими ширмами, как бы создавая приватную обстановку для общения с друзьями.

Соорудив похожее место уединения, Атия, наконец, расслабилась, а Вик вздохнул с облегчением, но в то же время в этом вздохе улавливалось какое-то тяжелое настроение. И только Илиан сохранял будто никогда не прекращающуюся веселость, с которым и приступил к подшучиванию над Виком:

– Чего это ты от нашей очаровательной Евстахии бегаешь? – насмешливо и, делая акцент на очаровательной восторженным и слегка сладким тоном, произнес он. – Неужели боишься ее?

– Да ну тебя, – обижено пробормотал Викентий, – нашел кого бояться. Я не ее боюсь, – тихо, наклонившись к Илиану и бросив быстрый взгляд на Атию, будто по секрету сказал он. – Да и вообще, я не бегаю, я – избегаю! – отклоняясь на спинку стула уже уверенно произнес он, начав посмеиваться.

– Во-первых, я все слышу, умник, – раздраженно ответила Атия на его шутку. – Во-вторых, я тебе не запрещаю, чего ж бояться – общайся, – с насмешкой и даже с какой-то злой иронией продолжала она. Однако, будто вспомнив о чем-то повела разговор в другую сторону. – А теперь давайте лучше о важном. Илиан, он ответил? – уже серьезно, и слегка наклонившись вперед спросила Атия.

– Да, – удрученно вздохнул тот, переменившись в настроении, как только Атия задала вопрос, – ответил.

– Ну-у-у, не тяни! – опять раздражаясь, но при этом прибывая в некотором волнении торопила она.

– Сказал, что будет с нами только на День Изменившегося мира, а потом уедет – досадуя на сей факт отвечал ей Илиан.

– Да ладно вам, – решил подбодрить друзей Вик, – Таврион и так занят, хотя бы день с нами проведет. Мы тоже скоро будем успевать встречаться только на День Изменившегося мира.

– Все равно, – печально продолжал Илиан, – грустно.

– Да… – задумчиво произнесла Атия. – Ладно, день, так день, а нам уже пора на занятия, – решительно проговорила она, глядя на меньшую версию часов, которые стоят в вестибюле.

Поднимаясь со стула, и поднимая своих друзей, Атия, поторапливая Вика и Илиана, направилась в класс практики через обеденную зону и вестибюль.

Это был сад достаточно большой площади, чтобы разделить ее на восемь зон, в соответствии с классом теории в котором они обучаются. Самые дальние от входа зоны имели больше всего растительности и были соответственно отведены для самых старших учеников, находящихся на седьмой и восьмой ступени. А самые близкие к входу зоны были лишь небольшими лужайками с коротко стриженным газоном. Эти зоны были отведены для учащихся на первой, второй и третьей ступени. В средних же зонах располагались ученики четвертой, пятой и шестой ступени.

Разбредаясь по своим зонам, Атия, в зону для седьмой ступени, Вик, в зону для пятой ступени, и Илиан, в зону для шестой ступени, стали ждать своих учителей. Вскоре все учащиеся собрались и практические занятия начались.

Вымотанная и уставшая за столь долгий день Атия шла к своему дому. Ей не хотелось ни о чем думать, однако, непрошенные мысли все равно возникали. С вопросами: «Буду ли и я в такой ситуации, только с позиции уже Тавриона? Что же изменилось в этот раз, ведь в прошлом он всегда проводил дни отдыха с нами?», – она медленно шагала, стараясь отгонять все вопросы и мысли.

Пришла Атия домой удрученная, и, как можно быстрее поужинав и подготовив себя ко сну, доковыляла до кровати. Буквально уронив свое тело на нее, она, наконец, почувствовала расслабление. Весь прошедший день сказался на Атии, и она почти мгновенно уснула.