Свадьбы не будет

– Я к своей.

Бабушка Кира жила через три дома от нашей. Собственно, мы и познакомились в этой деревне в далеком босоногом и счастливом деревенском детстве.

Я надел футболку, решив оставить шорты и не портить джинсы, когда буду работать в бабушкином огороде.

Матвей снова намазал покрасневшую ногу мазью, мы заперли дом и пошли к бабушке, по пути попрощавшись с Киром.

Всю дорогу та самая коза-рецидивистка шла за нами, но держалась на расстоянии.

– Лева, носи эти шорты почаще, кажется, у тебя завелась новая поклонница, – не упустил случая меня подколоть Мотя, кивком указывая на козу, которая шагала за нами как привязанная.

– Сказать, куда тебе идти, или сам догадаешься? – грозно уточнил я.

Матвей заржал, но решил не нарываться.

Вошли через бабулину калитку, оглядывая родной двор, поднялись на крыльцо и напряглись. Бабуля очень любезно предлагала кому-то пирожки. Ее фирменные и мои любимые.

Переглянувшись с Мотом, мы вошли в сени, сняли обувь, вошли в дом и как по команде остановились.

За накрытым обеденным столом сидела кнопка, потирая ладони. Но возмутило меня то, что вместо ее сарафанчика на Анфисе была надета моя футболка.

Кнопка подняла голову, заметила нас с братом и округлила и без того огромные глаза.

– Знакомься, Сенечка, это охламоны мои. Старший Левушка, и младший Матвей. Единственные внуки. А вы что встали? Никогда девчонок не видели? Мойте руки и давайте завтракать.

Первой мыслью было: Мотя был прав, кнопка меня преследует. Второй: почему Сеня?

А третьей:

– Ты что здесь делаешь?

Глава 8

Лев

Кнопка смотрела на меня, возмущенно сверкая глазками и, кажется, считала, что отвечать – ниже ее достоинства.

– А вы знакомы? – не скажу, что бабуля сильно удивилась.

– Виделись пару раз, – равнодушно ответил я, буравя взглядом возмущенную полторашку.

– Ну раз так, садитесь завтракать, а я свежей зелени нарву в огороде, – тепло улыбнулась бабуля.

– Мот, помоги бабушке, – потребовал я.

Брат покосился на меня, что-то прикинул в уме, хитро хмыкнул и потопал за бабулей.

Я выдержал паузу, а потом медленно стал приближаться к столу. С каждым моим шагом воинственная кнопка все сильнее вжималась в спинку стула, но гордо вздернула подбородок повыше.

Я же смотрел на нее. Зеленые глазищи сверкали праведным гневом, тонкий носик сморщился, а пухлые губки приоткрылись.

Из выреза моей футболки выглядывало острое плечо, а ниже… Футболка моя не то чтобы просвечивала, но острые соски под тканью я успел заметить.

Мне стало жарко. Это какая-то женская диверсия? Прямой выстрел в самую уязвимую часть мужского организма?

– Это моя футболка, – зачем-то решил сообщить я.

Ведьма в ответ на это только фыркнула.

Сел напротив, широко расставив ноги, ибо выстрел кнопки достиг цели.

А я… А у меня… Не было давно, да! И работа нервная. Еще и коза-сталкер.

При чем тут коза, даже я не понял, но мозг активно защищался от флюидов одной конкретной ведьмы, сидящей напротив. Она сложила руки в замок на груди и брезгливо смотрела на мои телодвижения.

– Я не понял, кнопка, у тебя страшная болезнь дальтонизм? Ты синюю крышу от серой отличить не можешь? – снова прицепился я.

– Могу, – процедила она сквозь зубы.

– Тогда что ты здесь делаешь, ошибка Хогвартса?

– Я здесь завтракаю, – величественно сообщила она.

Стянула тонкими пальчиками со стола пирожок, откусила кусочек, глядя мне прямо в глаза, и стала медленно жевать.

Я же пыхтел и ерзал, словно стул подо мной накалился добела. Сдерживая желание немедленно встряхнуть поганку и провести допрос по всем правилам.

Кнопка ела, с вызовом глядя мне в глаза, я же пытался думать.

Ну что, неуд нам с братом за матчасть. Прежде чем идти на дело, собери как можно больше информации, – это и первокурсник знает. Мы пренебрегли первым правилом бойцовского клуба и в итоге имеем то, что имеем.

Я решил, что первым делом, как только появится связь, позвоню на работу и потребую собрать мне всю информацию на полторашку. Кто такая, чем живет, чем дышит и почему ее деятельностью до сих пор не заинтересовались мои коллеги? Факт мошенничества налицо, а эта еще и дерзить умудряется, коза!

Анфиса, или Сеня, потянулась за чашечкой, элегантно перехватила ручку, воинственно выставив вверх мизинчик. Сделала несколько глотков и так же медленно поставила ее обратно на блюдце.

Словарный запас сократился до пары матерных слов, пока я наблюдал за тем, как ведьма завтракает. Молча. И, кажется, немного дымился от злости.

– Вот, петрушечка, укропчик, все свеженькое, – пропела вернувшаяся бабуля.

За ней топал Матвей, который в пару секунд оценил ситуацию, сгрузил на кухонную тумбу целый букет зелени, сел рядом со мной и протянул веточку петрушки, которую я кровожадно сжевал.

– Сенечка, да ты кушай, деточка, кушай, – вскинулась бабуля, – отогрелась, милая? Давай еще чай с вареньем, малиновым, Лева сам делал.

– Спасибо, баб Варь, не надо, я наелась, – мило пропела полторашка.

– Не спорь. Матвеюшка, душа, пойди в подпол, принеси еще баночку варенья, а? – продолжала бабуля. – Внучки у меня – загляденье. И красивые, и умные, и работящие, и закатки умеют делать. У Матвейки огурчики очень удаются, а Лев сладкое любит, вот варенье и приспособился варить.

Это что за реклама меня любимого? Бабуля тоже в доле? Это какой-то семейный заговор, дабы меня окольцевать?