Наглый. Дерзкий. Родной

– Кто там?

– Я, – удивленно ответила Рори.

– Ты одна? – уточнила я.

– Если мое эго не считается, то одна, – хмыкнула подруга.

Я открыла дверь, затащила ее в квартиру и снова заперлась на все замки.

– Катя, что случилось? – напряглась Аврора.

– Ты там на улице никого подозрительного не видела?

– Нет, вроде, – Ро задумчиво посмотрела в потолок, припоминая, – да что случилось? Где Федя?

– Федя в детском спортивном лагере. Стас решил, что ему это необходимо.

– Так ты от Стаса прячешься?

– Стаса я легко могу спустить с лестницы.

– Тогда что? Новый поклонник?

– Это не поклонник, Рори. Поклонник – это тот чел, который звал меня на свидание, дарил цветы и ухаживал как нормальный человек. А у меня собственный псих завелся!

– Поехали в полицию.

– Вызывала уже, – кисло призналась я, – поржали и сказали, что состава преступления нет. Просто я не понимаю толка в ухаживаниях.

– Заинтриговала, – присвистнула Ро.

Мы медленно прошли в гостиную, где я от души предложила:

– Угу. Мартини будешь?

– Я объявила пьянству бой. Иначе с такими темпами я сопьюсь.

– А я буду, – пробурчала я.

– Катерина! – зычно гаркнул кто-то на улице мужским басом.

Я подпрыгнула, схватилась за сердце и, кажется, побледнела.

– Катя! Я не уйду, пока ты не выйдешь!

Я молча потянулась к бутылке мартини и сделала глоток прямо из горлышка.

А Аврора отправилась получать свой первый культурный шок на этой неделе.

Я не мешала, просто шла следом, обнимая бутылку мартини в надежде, что мои тревоги унесут если не единороги, то три белых коня, летящих в снежную даль.

И уже спокойно наблюдала шок на лице подруги, которая приоткрыла рот от удивления, рассматривая Эдуарда.

– Здрасьте, – снова подал он голос. – Катя! Я гитару нашел!

Это чудо выудило прямо из палисадника гитару, закинуло на коленку и попыталось что-то сыграть.

– Это что? – Аврора обернулась ко мне и растерянно развела руками.

– Эд-д-д-дуард. Маму потерял, видимо. Меня с ней перепутал.

Рори хмыкнула, а когда Эдуард вдруг заиграл не так фальшиво, снова обернулась.

– Да нормальный парень, Кать. Глаза голубые, уши… Две штуки. И не Иннокентий, – нервно засмеялась подруга, сглатывая.

– А безупречное чувство стиля ты оценила?

Аврора потянулась к бутылке мартини, отобрала ее у меня, мгновенно забыв о «пьянству бой», и сделала глоток. Эдуард смог взбудоражить нас обеих.

– Где ты его нашла? – возвращая мартини, поинтересовалась Ро.

– Катя! Все для тебя – рассветы и туманы, для тебя-а-а-а моря и океаны, для тебя…

– По больному бьет, гад, – взвыла я, окончательно уверившись, что он псих.

Просто мой личный псих и сталкер. Откуда он узнал, что я люблю именно эту песню? Следил за мной?

Сделала шаг и уселась прямо на полу. Аврора села рядышком, не находя слов, чтобы описать ситуацию.

– Кать, ну, музыка не нравится, давай стихи почитаю? – любезно предложили с улицы.

– Кать, а он романтик, – не выдержала Рори и громко засмеялась.

Кажется, у меня начался нервный тик. Я смотрела в стену, не обращая внимания на оба дергающихся глаза, пока Эдуард во все горло читал нам Маяковского! С выражением, делая театральные паузы в нужных местах.

– С этим нужно что-то делать, – решила Рори, когда сеанс поэзии поднадоел декламатору и он снова заголосил:

– Кать, пошли на свидание! Имей в виду, я отсюда без тебя не уйду!

– Рори, мне плохо, – пожаловалась я.

– И мне, – кивнула подруга.

Поднялась, закрыла окна, старательно игнорируя просьбы Эдуарда не лишать его последней возможности общения с Катериной его сердца.

Взяла меня за руку, вывела в гостиную, усадила на диван и решила:

– Сейчас что-нибудь придумаем!