Вороны Чернобога

Задумчиво повернувшись к лестницам в цокольный лабиринт, Руся зашагала к себе, скептически оценивая: «Я б поняла и обрадовалась, если б у меня была внешность, как у Любки из нашего класса! Вон какая красивая – даже мазаться не надо! А я что? Ничего особенного. Разве что… – Она с новым сомнением потрогала свою голову. – Но эта прическа меня раскрасавицей не делает. Правда…» Запутавшись в предположениях, девушка вздохнула и заспешила в парикмахерскую.

А еще ее волновал все тот же сон.

Странные существа в лесопарке были настроены к ней довольно дружелюбно. С чего Руся так решила – не знала сама. Ну, впечатление такое осталось. Но в том же сне было что-то еще, что ее напугало, и только присутствие Шпиона, которого она про себя все чаще называла просто соседом, слегка успокаивало. Еще во сне точно был жутик неопределенных очертаний, но двигался он так страшно, что Руся сидела в каком-то кресле и боялась непрерывно…

В парикмахерской девушка осторожно, чтобы не мешать мастерам, осмотрелась и наткнулась на недовольный взгляд Алевтины. Пришлось бегом вытаскивать из-за двери ведро с водой и продолжить размышлизмы и воспоминания, управляясь щеткой для уборки. И злиться, потому что сновидения оказались очень уж обрывочными. Только вспоминалось одно, как тут же рядом мелькал обрывок другой сновидческой части – и мгновенно улетучивался, когда Руся пыталась поймать его.

Аккуратно обойдя кресло с клиенткой, которая болтала с Леной-парикмахером, крашеной блондинкой лет тридцати, Руся, стараясь не обращать на себя внимания, обвела щеткой угол. Лена быстро глянула на нее и с улыбкой кивнула. Девушка поняла: говорили как-то, что Алевтина порой во вред делу заставляет Русю слишком часто убираться в самое хлопотливое время – к закрытию заведения, когда народ бежит с работы, а некоторые торопятся сделать прически на торжественный час. Но, понимая, что от девушки ничего не зависит, парикмахеры только сочувствовали ей…

Странно. По спине почему-то потянуло холодком. Будто где-то открыли двери и одновременно окна – и сразу сквозняк. Руся выпрямилась и оглянулась. Хм… Дверь парикмахерской закрыта. Только было нагнулась закончить уборку – плечи снова странной прохладой обвеяло. В парикмахерской внезапно потемнело. Продолжая елозить щеткой по полу, Руся исподлобья глянула на мастеров и клиентов. Нет, болтают, как обычно. Никто ничего не заметил… Почему же ей кажется, что электрический свет в помещении потускнел? И плечи… На них будто положили почти невесомый носовой платочек, предварительно промороженный в морозилке. И… надавили на него.

Затаив дыхание (надавили? Сверху?), Руся подняла глаза к потолку, высокому, с безликими круглыми белыми плафонами. И застыла: чуть в углу кто-то сидел. Кто-то – потому что почти бесформенный. Кто-то – потому что контуры разглядеть трудно: этот некто то появлялся, то пропадал, будто по тому месту, где он сидел, время от времени из ведра плескали жидкостью, смывающей его… фигуру? Вспомнилось утро, когда она лежала в постели, а по стенам бегали солнечные блики, которые немедленно исчезали, на мгновения уступая место качающимся, полупрозрачным теням… Но некто на потолке точно был. Почему-то очень знакомый – раскоряченный, с длинными конечностями, которые лапами не назовешь. И, несмотря на то что девушка не видела его полностью, она остро чувствовала его взгляд, продолжающий мягко нажимать на ее плечи.