Отдай свое сердце

Глава 23

Светлана

Не сейчас! Только не сейчас! Господи, как же мне не хочется расставаться со своей иллюзией! В которой ОН – мой, а Я – его! И никого, кроме нас! Па-а-аш, ну как же так?

Несусь сломя голову, особо не разбирая дороги. Мне нужно место, где я смогу всё обдумать… и время тоже. В голове полный бардак – смесь обиды, зависти, стыда, страха и щемящей тоски, что уже ничего и никогда не будет, как прежде. Не будет меня и того Паши, которого я придумала и поселила у себя в душе. Не будет страстных ночей. Не будет наших детей, которых я, пусть и очень осторожно, но уже начала желать. И… мне хотелось, чтобы они были немного похожи на близнецов.

Не-е-ет! Запрещаю себе рыдать, не сейчас! Мне нужно найти подходящее место.

Тупик…

– Све-е-ета! – раздается прямо за спиной.

Страшно… Страшно увидеть другого человека. Того, которого я совсем не знаю, но знают ставшие очень близкими мне люди.

Его руки обнимают с такой силой, как будто он хочет проверить, реальна ли я. А тело уже плавится от близости того, о ком мечтало всё последнее время. Паша касается моих волос, делает глубокий вдох. Ловлю себя на мысли, что хочу сделать то же, но… Его прическа… я видела эту идеальную укладку, когда ни один волосок не посмеет испортить совершенную внешность своего хозяина. Его рука ложится мне на горло. Может быть, лучше просто сжать его посильнее и избавить меня от необходимости судорожно искать способ, как жить дальше? Освободить от всего и сразу?

В следующий миг он разворачивает меня к себе, и я вижу, что – нет! – он тоже не готов отпустить меня, ту лисичку из поезда, которая сама пришла к нему и обещала остаться. И как тогда в поезде, его голос опять, как лёд. Он хочет знать, что происходит! Это у меня за две недели прошла почти целая жизнь, а для него я Света, которая пообещала стать его девушкой и сбежала.

Смотрю ему прямо в глаза. Они такие же, как тогда. Родные… Те, которые я вспоминала каждый день. И я ещё не готова отпустить ЕГО!

Вырвать у судьбы ещё немного времени только с МОИМ Пашей!

Одно движение, припадаю к его губам. Как же я по тебе скучала! Щетина этого Павла слегка царапает щеки. Прикусываю его губу, выражая недовольство.

– Хочу-у-у тебя… того, – шепчу я, прижимаясь губами к виску, желая воскресить в памяти моего Пашу.

И ОН возвращается. Тот же лёгкий тихий смех – один в один!

– Све-е-ет, какая же ты глупая, – так тепло и совсем не обидно. И надежда, что, возможно, это, и правда, просто идиотская ошибка. Невероятное стечение обстоятельств и моя больная фантазия. Так хочется верить! И в подтверждение жёсткий поцелуй, чтобы не выдумывала всякие глупости!

Мой Паша! Если бы это было правдой! Пытаюсь сдержать всхлип и стон сожаления.

Что? Все? Выпускает меня из рук.

Так быстро? Ещё хоть немного!

Хочет меня дома? У кого? У себя с той блондинкой?

Укол прямо в сердце… Света, стоп! Побыть рядом с ТЕМ Пашей, ещё чуть-чуть.

Ведёт меня так, как будто защищает собой от всего мира. Что не так в его отношениях с детьми? Я бы, возможно, поняла такое пренебрежение, если бы это были не его дети. Но они его маленькие копии… его и Энджи.

Непонимание. Обида… за моих маленьких, таких родных близнецов.

Све-е-етка, прекрати! Хочу ещё капельку времени с моим Павлом.

Лифт. Парковка.

Подхватывает, сажает на капот, раздвигает мои бедра, вжимаясь и обнимая.

Хочу запомнить тебя МОИМ. Помогаю избавить меня от трусиков и утягиваю его в машину. Только ТЫ и Я! Наши чистые эмоции и желания! Хочу, чтобы сейчас было так же хорошо, как и тогда. Глаза, губы, шея, плечи, руки, которые дарят почти невыносимое наслаждение. Да… милый, я была готова для тебя всё это время, я ждала ТЕБЯ. Поднимаю голову выше, чтобы ему не были видны мои слёзы.

Сейчас ты только МОЙ!

Счастливая улыбка на губах, ему так же хорошо, как и мне. Последние несколько минут мы ещё будем теми счастливыми пассажирами поезда, а потом… вернёмся в реальность. Он – в свою. А мою мне придётся отстраивать заново. Ещё не знаю как.

Всё. Время.

Целую его в нос. Не знаю, Павел, возможно, всё не так и печально, как мне кажется. Я искренне желаю тебе счастья. У каждого своя гармония. Может быть, твоя в том, чтобы метаться между женщинами, ждать, когда дети дорастут до твоего уровня и только тогда получать наслаждение от общения. Но, извини, какие бы планы у тебя на меня ни были, с моими они не совпадают.

Паша просит подождать пару минут, пока сделает несколько звонков. Надеюсь, он извинится перед Энджи. Чёрт! Она же видела, что он побежал за мной.

Потом! Все потом!

Захлопывает дверь, а я одновременно открываю свою. Так… мои трусики при такой длине юбки мне ещё пригодятся.

Сползаю в чуть приоткрытую дверь. С близнецами я мастерски отработала навыки бесшумного передвижения по местности, так что я профи.

Дурак ты, Пашка, у тебя самые лучшие дети… на свете. Угу, на мне. Хотя, скорее всего, уже нет.

Опять слёзы. Плохо. Плакать во время бега – то ещё удовольствие

Главное сейчас – добежать до парка. Я вижу свою цель. Там отсижусь и всё обдумаю.

Остаётся совсем чуть-чуть. От «Плазы» меня уже не видно.

Справа раздаётся шум приближающейся машины. В нарушение всех правил. Ни Павла и ни Энджи. Ну да, не хочешь домой к Паше, перед Энджи, Ба и близнецами стыдно, вот тебе тогда, Светка, Зорев, чтоб не выёб..валась.

Торможу из-за подрезающей меня машины.

Распахивается задняя дверь…

– Привет, малыш! К марафону готовишься?

– Егор?!

Сильная рука протягивается ко мне, не позволяя долго раздумывать, и ловко втаскивает к себе в машину. Водитель срывается с места, не дожидаясь отмашки.

– Рад видеть. Я соскучился.

Глава 24

Павел

Это не Зорев.

Спасибо!

Это… Рудов-старший.

Значит, они нашли её раньше. А Евгений Егорович не посчитал нужным уведомить. Ну, на его месте ты, Веров, тоже бы не стал. Вспомни, ты и на своём не собирался.

Я стою посреди широкой аллеи и не могу восстановить дыхание.

Ты даже не обернулась. Шаг – и ТЕБЯ уже нет в моей жизни. А что тогда было чуть раньше? Что ты, Свет, с такой лёгкостью предпочла оставить позади.

Мозг заполняет чувство сродни брезгливости. Доверие, Веров? Откровенность?

Злость… сколько она уже была с ним? Неделю? Или все две? Да, Веров, ты идиот!

Визг тормозов.

Что? Опять?

Энджи?

Энджи…

И вмиг созданная мной реальность даёт сбой, идёт рябью. С ней что-то не так.

– Ну! И долго ты будешь тут стоять, пялясь в вечность? У нас не больше двадцати секунд, а потом его уже не догнать.

Я хорошо выдрессировал своё тело, и когда вот так вот зависаю – очень редко, почти никогда – оно успешно берёт управление в свои руки.

Я уже рядом с Энджи. А она занята одним из своих любимых дел – гонит машину на бешеной скорости, наслаждаясь процессом.

– У меня что-то не сходится, – недовольно хмурит брови она.

– У меня тоже, – откидываюсь на спинку сиденья, устало выдыхая напряжение из легких.

Машина Рудова всё ещё в зоне видимости. Энджи молодец. Хотя… какой в этом смысл? Я и так знаю, где его искать.

А ЕЁ? Ещё имеет смысл?

– Почему ей пришлось скрываться от тебя? – Энджи сосредоточена, и её голос звенит от напряжения.

От меня?! Бред продолжается?

– Это она тебе сказала?

– Нет, но если ты отказываешься от парня, при упоминании имени которого запросто ловишь оргазм, оправдывая это какими-то обстоятельствами, а потом сваливаешь по-быстрому, только его увидев… Паш, я тебя знаю, ты никогда не был сволочью и уродом, поэтому я хочу знать: что происходит?! За эти две недели, что Света была рядом… – её голос начинает дрожать. – В общем, я… – И уже зло и с вызовом: – Я прибью тебя, Веров, если ты ее обидишь!!!

Две недели… была рядом?

– А близнецы помогут закопать! У них как раз обновлённый набор инструментов, – на миг отвлекаясь от дороги, добавляет она. – Насчёт Ба не знаю… наверное, просто разговаривать с тобой перестанет, для тебя этого достаточно.

– Как она оказалась у вас? – мне чертовски не хватает подробностей, но надежда уже потихоньку начинает расправлять крылья.

– Я первая спросила, – её глаза сужены, губы надуты, челюсти сжаты.

Это значит, что она не проронит ни слова, пока не получит ответ. Упрямая, такая же, как и тогда, когда отец впервые привёл её домой, и у меня появилась младшая сестра. Не маленький орущий комок, а десятилетняя девчонка, красивая и ругающаяся матом, как заправский сапожник. Нашему отцу вообще «везёт» на взрослых детей. Я осчастливил его своим появлением, когда мне было четырнадцать.

– Мы познакомились две недели назад. В поезде, – мне нужна правда, поэтому откровенность за откровенность.

Не знаю, что рассказывала ей Света, но, похоже, немного, потому что глаза Энджи становятся круглыми, а рот не спешит закрываться. Она переваривает информацию, глаза распахиваются ещё шире.

– Вы что, переспали сразу же после знакомства?!

Ну, да, немного… зато самую суть.

– Эндж! Я жду! – угрожающе подгоняю я, потому что, если этого не сделать, она может здорово отклониться от темы.

– Ну, вы даете! – очень похоже на восторг.

– Эндж! – добавляю ещё больше холода.

– Значит, я подобрала её как раз после того, как вы…

– Эндж!!! – свирепею я.

– Так получилось. Ба наняла Свету для близнецов… и меня. У неё в городе были какие-то проблемы, из-за которых нельзя было светиться. Когда она рванула от тебя в центре, я подумала, что ты и есть проблема. Но… то, как она говорила о тебе раньше… Что-то не сходится!

– Как говорила? – мне нужно знать всё.

– Ну-у-у… что единственный, и небо в звездах, и бла-бла-бла. Паш, я с тобой такое обсуждать не могу.

Энджи смущается?

– Да? А что тогда было полминуты назад? – подкалываю я, хотя в душе разливается тепло.

Она помнила обо мне. Ждала встречи. Так какого чёрта тогда произошло?!

– Это другое, – заявляет сестра, резко выкручивая руль. – Вот гадёныш!

Машина Рудова внезапно сворачивает направо, и мы оказываемся зажаты с обеих сторон.

– Не переживай, я знаю, кто это. Всё под контролем. Разворачивайся, едем к отцу, мне нужно кое-что уточнить. А теперь ещё раз всё подробно и с самого начала. – Дышать уже легче, теперь бы до конца разобраться.

Когда Энджи дошла до их приключений в супермаркете, я выругался. Та женщина с ребёнком на выходе – моя лисичка и Петька. Несколько шагов, и не было бы всех этих мучительных дней… и ночей. Ещё час назад мне тоже казалось, что всё закончилось.

Энджи продолжает рассказ, и я вижу, как она оживает, как фыркает, говоря о настойчивости Ба, как прикрывает глаза и напрягает лоб, вспоминая общение со Светой. А потом лёгкая улыбка и слёзы в уголках глаз.

Я сто лет не видел её такой. Или вообще никогда… Она продолжает рассказ о близнецах, и я совсем теряю точку опоры. Потому что так говорят матери о своих детях – с гордостью о достижениях, немного с сожалением о проказах и самое главное – с любовью к ним самим. В Энджи всегда это было, но так глубоко внутри и под таким слоем щитов, что самой не добраться и не открыться.

Ба же удалось найти того, кто может помочь, уже помогает.

Смотрю на сестру и вижу, что Света наполнила её глаза собой. Предстоит ещё так много работы, но Энджи светится, а это главное!

Она всё ещё говорит, а я начинаю испытывать жуткую зависть. Я мог бы быть там… с ними.

Прости, лисичка, но теперь я точно никуда тебя не отпущу. Хочу сам испытать всё это с тобой!

Откидываю голову, делаю глубокий вдох.

Энджи замолкает, но через минуту продолжает намного тише:

– Знаешь, Паш, прошло всего ничего, а я как будто в другой реальности. Я начала рисовать… – на её щеках уже вовсю блестят слёзы. – Она к нам вернётся?

Её вопрос опять подрезает крылья моей только что очухавшейся надежде.

– Для начала нужно узнать, почему она ушла. Я не понимаю.

– С кем она? – Энджи вытирает слёзы тыльной стороной ладони.

– С одним из бывших работодателей, – отвечаю я как можно более равнодушно.

– Откуда он взялся? Я точно знаю, что она ни с кем не связывалась, у неё не было телефона. Телефон! Я дала ей свой! Звони! – уже практически вопит Энджи. – Или нет, я сама, убегала-то она от тебя. Сбросит ещё.

Перехватываю её руку.

– Стой! Лучше пока ей о нём не напоминать. Во всяком случае, пока она в компании. Заодно убедимся, что она там, где я думаю.

Звоню отцу, он все ещё недоступен. Раздражение накатывает волнами.

– И кто этот чертов хрен? – уточняет сестра.

Полностью согласен с её характеристикой.

– Рудов.

– Же-е-енька?! – с крайней степенью презрения, перемешанного с удивлением, тянет Энджи.

– Он был её подопечным. Сейчас она с отцом.

– И какого хрена им надо? – морщит она свой нос. – Извини, но сейчас не до эвфемизмов.

Согласен.

– Хотят ее назад, – выдаю первое подвернувшееся предположение.

– Они ох..ели?

Вот такая Энджи знакома мне лучше – агрессивная, бескомпромиссная, абсолютно негибкая. Меня всегда поражала разница между ней и Алисой, при, в общем-то, равноценных исходных данных. Алиса вертела всеми вокруг, а кто отказывался, того она сама раскручивала и всё равно вертела – мягко, легко и играючи. Энджи же приходилось всё пробивать своим лбом, кулаками и нашим семейным ледяным тоном. Курс самообороны мы проходили на пару, и как мне тогда показалось, десятилетней разницы в возрасте заметно не было.

Если Энджи ввязывается в драку, это до последней капли крови. И сейчас я чётко вижу этот безумный блеск в её глазах.

– Света – наша! И я не отдам её ни этому придурку Женьке, ни его папаше! Мне она нужна самой и мальчишкам, и тебе… Паш, ну правда, мы же объективно лучше!

Меня прорывает, смеюсь легко и от души.

– Эндж, не смей больше задавать мне вопрос, в кого Петька такой наглый и самоуверенный!

***

Ещё поворот, и мы у здания фирмы отца. Поднимаемся. Секретарь сообщает, что совещание ещё не закончилось, пропускает в кабинет и предлагает подождать.

Ждём. Прикрываю глаза, стараясь расслабиться. Отец поможет с анализом, не хочу плутать в десятках вариантов «а может».

Энджи, тихонько пофыркивая, роется в телефоне.

– Вот с..ка! Хренов задрот! – похоже, она входит во вкус.

– Хватит, – даю понять, что достаточно.

Её нужно вовремя одёргивать, потому что, если пустить на самотёк, по приезду к Ба это будет девочка-подросток, вернувшаяся из летнего лагеря, которой требуется пара недель, чтобы восстановить нормальную речь.

– Что там? – интересуюсь причиной возмущения.

– Женька! Пошёл по вашим с Радой стопам, – она суёт мне под нос телефон, демонстрируя фото Рудова-младшего при всём параде. – Типа вырос. Ну-ну… посмотрим, что у тебя там под костюмчиком. Небось всё такой же дрыщ?

– Детки?! Чем обязан? – слышится позади, и по голосу сразу понятно, что отец явно под впечатлением от нашего совместного визита.

Выглядит, как человек, только что сошедший с обложки «Эсквайр». Всегда собран, внимателен и дотошен. Успех его бизнеса – бешенный трудоголизм, усердие, целеустремленность и желание доказать, что он – лучший во всем. Хм… Энджи. Петька. Гены, мать их…

Ему сорок пять, он в великолепной форме. Никогда не был женат. Практически идеален. Его биография на данный момент включает в себя только два прокола – меня и Энджи.

Меня ему можно простить. Ему было четырнадцать, выглядел он старше, а моя мать была очень красивой женщиной, приехавшей в отпуск отдохнуть от законного мужа. Продуктивно. Когда спустя четырнадцать лет парню, не достигшему тридцатника, представили сына-подростка, он был в шоке. Тема предохранения была пересмотрена, но было поздно! Так как за четыре года до этого кто-то был также слишком беспечен. Поэтому, когда спустя ещё шесть лет к сыну присоединилась дочь, мы были просто обречены стать счастливой дружной семьей. А чтобы окончательно закрепить результат, сорокалетний мужчина в полном расцвете сил был превращён в деда.

«Дед» с подозрением окидывает Энджи взглядом. Становится понятно, что информация о двух последних неделях также прошла мимо него. Но как?!

– Па, нам срочно нужен твой непревзойденный аналитический талант, потому что мы с Пашей, кажется, в полной жопе, – не разводя лишних сантиментов, выдаёт Энджи.

Глава 25

Светлана 

Он всегда знает, что сказать женщине, чтобы было приятно. Что при этом Егор Рудов чувствует на самом деле – другой вопрос.

Улыбаюсь, но с ответной любезностью не тороплюсь. Слишком много подводных камней, за которые можно зацепиться, да так, что выбраться может оказаться настоящей проблемой. Это человек, в голове которого миллион мыслительных процессов происходит одновременно, и он способен следить за каждым из них.

– Привет, – наконец отмираю я. – Какими судьбами? – Отодвигаюсь, изображая, что устраиваюсь поудобнее. На самом деле выбираю более выгодную позицию для манёвра, если он решит вспомнить «былое».

Каким быстрым он может быть, я убедилась при первой же встрече, с которой, собственно, и началось наше знакомство.

Он вместе с Женей посещал выставку технических новинок. Ни одному из них не было никакого дела до последних, но секретарь посчитала, что это хорошее мероприятие для «общения» отца с сыном. Дело близилось к завершению, когда терпение и того, и другого закончилось. Свидетельницей чего я случайно и оказалась.

Отец сдался первым. Его кулак на бешеной скорости понёсся в лицо мальчишки.

Когда я почувствовала силу удара, прикрывая собой Женю, стало понятно, что Егор бы остановился. Отработанный «рудовский» приём для выражения переполняющих его чувств. Но мне всё равно хватило, чтобы отлететь в сторону и шлёпнуться на пятую точку. Через мгновение перед моим лицом уже были испуганные, широко распахнутые глаза Жени, и теперь только узкая подростковая спина защищала меня от гнева разъяренного папаши.

Мой «парень», с которым мы пришли на эту выставку, технично растворился в толпе.

Благодаря неожиданно жёсткой позиции Жени, всё обошлось.

А на следующий день я, оставшаяся дома с живописной гематомой в полщеки, получила приглашение на работу.

– Да так. Еду из аэропорта домой, смотрю, а тут знакомые ножки мелькают, – сообщает Егор, сползая взглядом на грудь, юбку, ноги. – Грех не притормозить!

Улыбка и блеск глаз, которые заставляют женщин терять голову, раздвигать ноги и думать только об одном.

Когда он улыбнулся мне так впервые, я впала в ступор. Произошло это спустя чуть меньше года моей работы с Женей. Когда прогресс в семейных отношениях был виден невооруженным взглядом. Егор был под впечатлением, и посчитал, что я вполне подхожу на роль мачехи для его сына. Ну, и для официальной жены я тоже сгожусь.

Всё было очень романтично и страстно. Я была очарована и, как любая нормальная девушка, хотела надёжного, сильного мужчину, с которым можно построить настоящую, крепкую семью.

Откат в работе с Женей я посчитала нормой. Естественный юношеский максимализм и желание, чтобы всё внимание принадлежало только ему.

Это был мой первый опыт работы, я была слишком открыта и наивна, полагая, что без проблем могу контролировать чувства и поведение окружающих.

Когда Женя заявил, что уже вполне взрослый, и имеет право сам выбирать, к кому и какие чувства испытывать, при этом попытавшись меня поцеловать, я поняла, что мне ещё учиться и учиться и выбранной профессии, и владению собой.

Тогда же он с предельной ясностью обрисовал мне текущую ситуацию и варианты её развития. Ни в одном из них у нас с Егором не было хэппи энда.

Я ненавижу слово «вдруг», но в тот момент у меня «вдруг» открылись глаза и, как бы мне ни хотелось побыть ещё немного в своей сказке, пришло время её закончить.

Егор был предельно сдержан, когда я сообщила ему о своём решении, и уже позже узнала, что это была сделка. Женя сделал ещё один шаг навстречу отцу в обмен на мою свободу.

Сближение было очень продуктивным!

Когда выдавалась свободная минутка, что при моей занятости бывало крайне редко, я всегда просматривала новости, касающиеся жизни Рудовых. Связи не поддерживала, они не настаивали. Но на каждый мой день рождения я получала букет роз от Егора и фиксированную сумму в конверте от Жени на «повышение квалификации» в память об одной из наших откровенных бесед.

Появление Егора точно не случайность. Дошёл слух о моей проблеме с Зоревым?

– Что у тебя с Веровым? – вырывает меня из воспоминаний его более привычный, жёсткий голос.

– С кем?

Впервые услышанная фамилия сбивает с толку. Хотя… где-то она мелькала. Напрягаю память. Да, «Охранные агентства Верова». А что у меня с ним может быть?!

– С Павлом Ивановичем Веровым. Это же он нёсся за тобой на всех парах до того, как я тебя подобрал? – с притворной неуверенностью уточняет Егор.

Паша бежал за мной?!

Паша – сын Ивана Верова?

– Так что? – вопрос, не предполагающий затягивания с ответом.

Что?

Лицо «нового» Павла перед глазами. Да, если бы это он предлагал мне защиту тогда в поезде, я бы не сомневалась, особенно, будучи в курсе его родственных связей.

Мозг готов взорваться от переполняющих его мыслей, ни о каких стройных рядах даже нет разговора.

Света, стоп!

– Работа, – всё еще ошарашенно отвечаю я.

А разве нет? Ну и что, что договор у меня с Ба? Дети-то его.

– Ты теперь работаешь и со взрослыми?

– Егор, что конкретно ты хочешь знать? – ставлю вопрос ребром, не желая развивать тему.

– Всё! Я правда соскучился, малыш, – выдаёт он с совсем несвойственной ему нежностью.

Бесит! Всегда бесило! Хотя при нашей разнице в пятнадцать лет, наверное, имеет право.

– Ты стала такой…

Чёрт!

Через секунду я уже сижу на его коленях, голова с напором упирается мне в грудь, ощущаю на коже тяжёлое, горячее дыхание.

– Ты с ним спишь? – глухо хрипит он, фиксируя меня на месте.

Ну, конечно… всё, что когда-либо было помечено Егором Рудовым, так или иначе является его собственностью.

Упираю руки ему в плечи. Безнадёжный вариант, потому что, если он действительно захочет, ему ничего не сможет помешать. Кроме сына.

Блин, Женька!

– У нас же всё было хорошо, – его руки соскальзывают с талии, приподнимают юбку, обхватывают мои ягодицы.

– Егор, – стараюсь скрыть дрожь в голосе, – это всё мы обсудили ещё три года назад.

– Он – лучше? – к хрипу добавляется ещё и рык.

Бл..ть! Рудов! Да! Не просто лучше, он – потрясающий! Но тебя же это на самом деле вообще не волнует. Ты хочешь узнать, стала ли я за это время «такой же, как все».

Нет, не стала! Но тебе об этом знать не обязательно, а поэтому:

– Ты шутишь? – моё предельное изумление и кристально честный взгляд чуть смущённых глаз.

Сама обнимаю за шею, прячу лицо у него на плече. Расслабляется, убедившись, что я, если ещё и не стала, то уж точно на пути к «лживой и изворотливой суке, готовой на все ради бабла».