Реализация принципа разделения властей в современном Кыргызстане
Конституция Киргизской ССР устанавливала: «Вся власть в Киргизской ССР принадлежит народу. Народ осуществляет государственную власть через Советы народных депутатов, составляющие политическую основу Киргизской ССР. Все другие государственные органы подконтрольны и подотчетны Советам народных депутатов»[5].
Исходя из этой конституционной нормы, в республике провозглашалось верховенство и полновластие Советов. Более того, все остальные государственные органы (в центре и на местах) формировались Советами соответствующего уровня, были ответственны перед ними и подотчетны им. Советы всех уровней образовывали единую систему, внутри которой существовали отношения руководства и подчинения.
Об отсутствии разделения властей в Киргизской ССР свидетельствует и ст.70 Конституции, определяющая вопросы, подлежащие ведению республики «в лице ее высших органов государственной власти и управления». Здесь представлены как законодательные (принятие Конституции, законодательства республики, разработка и утверждение государственных планов экономического и социального развития, утверждение государственного бюджета и др.), так и исполнительные, распорядительные функции (руководство отраслями народного хозяйства, руководство жилищным и коммунальным хозяйством, торговлей и общественным питанием, народным образованием, культурой, здравоохранением и др.). О разделении этих функций между разными ветвями власти в Конституции даже не упоминается.
Справедливости ради надо отметить, что Конституция Киргизской ССР содержала отдельные главы, посвященные Верховному Совету, Совету Министров, суду и прокуратуре. Однако они касались преимущественно норм и порядка их формирования, отражали организационные моменты их деятельности и лишь в малой степени – их полномочий и функций. Конституция Киргизской ССР не содержала даже намеков на механизм сдержек и противовесов между разными ветвями власти.
Такая система власти в республике вполне объяснима. Она, естественно, не имеет ничего общего с верховенством власти народа, а всевластие Советов было чисто декоративным. Фактически вся полнота власти в центре и на местах принадлежала КПСС. Конституция Киргизской ССР, дублируя соответствующую статью Конституции СССР, провозглашала:
«Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза»[6]. Конституция определяла, что КПСС:
– определяет генеральную перспективу развития общества;
– определяет линию внутренней и внешней политики;
– руководит созидательной деятельностью советского народа;
– придает научно обоснованный характер борьбе советского народа за победу коммунизма.
На практике роль «руководящей и направляющей силы советского общества» сводилась к следующему:
1. Все кадровые вопросы в стране решались исключительно через партийные органы. Любое должностное лицо – от председателя сельсовета до Председателя Президиума Верховного Совета – могло быть рекомендовано и избрано на эту должность только после утверждения соответствующим партийным органом.
2. Все более-менее важные вопросы политической, экономической, социальной, культурной, идеологической жизни подлежали предварительному рассмотрению и одобрению соответствующими партийными органами и лишь после этого могли оформляться в виде законов, постановлений, других нормативных актов. Широко практиковалось принятие т. н. «совместных решений» – партийного и соответствующего исполнительного органа (например, ЦК КПСС и Совета Министров СССР, ЦК Компартии Киргизии и Совета Министров Киргизской ССР и т. д.).
3. Партийные органы имели право контроля за деятельностью любого государственного органа и широко пользовались этим правом. Эта норма была зафиксирована в уставе КПСС, хотя и отсутствовала в Конституции. Но в тоталитарном государстве партийный устав всегда был выше Основного Закона.
Таким образом, в СССР имело место своеобразное «разделение» властей, не имеющее ничего общего с классической формой, утвердившейся в демократических государствах: КПСС принимала решения, а советские органы должны были их выполнять.
Несмотря на всю недемократичность существовавшей системы власти, в ней были и некоторые преимущества. Партийные органы активно действовали и обладали неограниченной властью на всех уровнях – всесоюзном, республиканском, областном, районном, а далее – на уровне предприятий, организаций, учреждений. Поскольку КПСС руководствовалась принципами демократического централизма, один из которых предполагал обязательность решений вышестоящих органов для нижестоящих и подотчетность нижестоящих перед вышестоящими, то тем самым обеспечивалась довольно жесткая властная вертикаль. В условиях централизации такая властная вертикаль обеспечивала высокий уровень управляемости всеми сферами политической, экономической, идеологической, социальной, культурной жизни, решения вышестоящих партийных органов незамедлительно доводились до сведения нижестоящих и принимались ими к неукоснительному исполнению.
К этому надо добавить установленный в стране высокий уровень ответственности перед партией и ее органами, когда отступление от решений «директивных» органов влекло за собой наказание вплоть до исключения из КПСС, что рассматривалось как политическая смерть и воспринималось в обществе как непоправимая трагедия. Эта система обеспечивала в стране дисциплину, организованность, правопорядок, выполнение (зачастую реальное, но нередко и мнимое) намеченных планов и принятых решений, позволяла при необходимости быстро мобилизовать нужные ресурсы. Все это вполне вписывалось в рамки тоталитарной системы, но, повторимся, не имело ничего общего с демократией.
К сказанному необходимо добавить следующее. В СССР под руководством КПСС был установлен высокий уровень централизации. Важнейшие вопросы всех сфер жизни решались в центре, в Москве. Союзные республики неоднократно поднимали вопрос о том, чтобы вопросы, затрагивающие их интересы, решались по согласованию с республиканскими органами. Но, несмотря на некоторые паллиативные меры, фактическое размежевание полномочий центра и республик произведено не было. Однако и в этом случае не все было однозначно отрицательным. Например, Кыргызстан, где велось масштабное промышленное и энергетическое строительство, ежегодно получал ощутимую помощь из союзного бюджета.
Внутриполитическая обстановка в Кыргызстане после провозглашения независимости
После провозглашения 31 августа 1991 г. независимости Кыргызстан, естественно, стал на путь построения суверенного, демократического, правового, светского государства. Решая эти задачи, республика, как и большинство советских республик, встретилась с большими трудностями.
Ведь КПСС, олицетворявшая фактическое верховенство и обеспечивавшая согласованную деятельность всех властных структур сверху до низу, была запрещена и формально устранена с политической арены. С распадом СССР рухнул и всесоюзный центр.
Среди множества задач, вставших перед молодым кыргызским государством, самой важной была задача организации власти. Нужно было решить вопрос о структуре власти, определить полномочия отдельных ее ветвей, наладить взаимоотношения между ними, сконструировать механизм взаимных сдержек и противовесов и др. В решении этих и других вопросов определяющая роль принадлежала Президенту и Верховному Совету. К сожалению, их взаимоотношения с самого начала были обозначены острыми противоречиями, знаменовавшими разные, подчас диаметрально противоположные, подходы к решению возникших задач.
Парламент, игравший до этого преимущественно декоративную роль и безмолвно проводивший в жизнь решения центральных союзных органов или решения ЦК Компартии Киргизии, неожиданно оказался на вершине политической власти и стремился к дальнейшему усилению своей власти, предполагая создать в Кыргызстане парламентскую республику, оставив большинство элементов существовавшей ранее советской политической системы. Правда, в самом парламенте единства не было, существовали непримиримые противоречия.
В то же время А. Акаев, избранный Президентом в октябре 1990 г. парламентом, а через год, уже в условиях независимости – всенародным голосованием, не согласился свести свои функции, как это кое-кем мыслилось, к чисто представительским, начал активный поиск путей строительства нового независимого государства и приступил к реформам. Его действия не только не получали поддержки парламента, но и вызывали жесткое сопротивление. Ситуация усугублялась тем, что функции и полномочия высших органов государственной власти не были четко определены и разграничены, механизм сдержек и противовесов отсутствовал.
К сказанному необходимо добавить, что в республике сохранялись и продолжали действовать институты власти, созданные еще при советской власти и по советской модели. Они противились любым демократическим преобразованиям. Было ясно, что соединение элементов парламентской республики, президентского правления и советской власти невозможно. Было также очевидно, что смешение разнородных форм правления приведет к недееспособности политической власти, к ее дискредитации в глазах народа и полному параличу.
Кризис власти
Неопределенность системы власти блокировала разработку, принятие и осуществление назревших преобразований, реформирование общества. Кыргызстан, по существу, остановился на этапе провозглашения независимости и атрибутивного державотворчества, он не вступил в полосу продуманной реорганизации общественной жизни. Это привело к катастрофическому обострению социально-экономического и политического кризиса, массового недовольства людей своим положением, что отрицательно сказывалось на властных отношениях в обществе. Со всей остротой и неотвратимостью встал вопрос: по какому пути идти дальше?
Теоретически перед Кыргызстаном было два варианта.
Первый состоял в том, чтобы сохранить т. н. советский путь. Но он себя дискредитировал, изжил, развалился (хотя многие его институты сохранились и упорно саботировали любые преобразования) и потерял внутренний стержень в лице компартии. Второй вариант предполагал новый путь, который утверждал бы демократию, обеспечил бы трансформацию экономики, гарантировал бы в полной мере свободы и права человека, достойную жизнь, возрождение национальных ценностей и вхождение страны в мировое сообщество. Это был нелегкий путь. Он требовал сильной личности, способной проявить необходимую политическую волю и преодолеть сопротивление, выдвигать новые идеи на общегосударственном, местном и личностном уровне.
Президент А. Акаев избрал второй вариант. Его политика вызвала сопротивление консервативных сил, что привело к кризису власти.
Кыргызстан оказался не единственной страной в постсоветском пространстве, попавшей в такую ситуацию. Подобные процессы имели место в Российской Федерации, Украине, Казахстане, с большей или меньшей остротой они проявлялись в Армении, Республике Беларусь, Грузии.
Каждая страна выходила из кризиса по-своему. В Российской Федерации, например, он привел к расстрелу Белого Дома в октябре 1993 г., в Украине завершился досрочным прекращением полномочий президента и парламента и досрочными выборами (1994 г.) и т. д. Очевидно, во всех случаях сказалось единое для всех «советское наследие», проявившееся в отсутствии четкого размежевания полномочий между разными ветвями власти, прежде всего между законодательной и исполнительной, в неразвитости демократических институтов и в низкой политической культуре населения, в борьбе за власть, в отсутствии четких программ государственного строительства, принятых обществом. Сказалось и отсутствие единой консолидирующей политической силы, роль которой в советском обществе играла КПСС. Оставалась неразработанной и единая идеология, которая была бы способной объединить разрозненные и политически неструктурированные общества.
В Кыргызской Республике кризис власти проявился в следующем.
5 мая 1993 г. Жогорку Кенеш (парламент) принял новую Конституцию. Многие политики полагали, что с принятием Конституции противоречия в высших эшелонах власти удастся устранить. Но достичь этого не удалось, хотя Конституция одним из основополагающих принципов организации власти провозгласила ее разделение на законодательную, исполнительную и судебную и установила, что «органы законодательной, исполнительной и судебной властей действуют самостоятельно, взаимодействуют друг с другом. Они не вправе выходить за пределы полномочий, установленных Конституцией Кыргызской Республики»[7].
Конституция определила также функции и полномочия каждой ветви власти. Главной причиной возникших противоречий некоторые политики считали чрезмерное ограничение полномочий Президента за счет расширения полномочий Жогорку Кенеша. Но в основе конфликта между парламентом и Президентом А. Акаевым лежало отношение к реформам, инициированным и проводимым Президентом. Политика реформ требовала законодательного закрепления, но парламент, избранный еще в 1990 г., т. е. до провозглашения независимости, по советскому избирательному закону, оставался советским, прокоммунистическим. И хотя в парламенте не было единства (часть его членов встала на сторону Президента), все же большинство было настроено против проводимых реформ, резко критиковало политику А. Акаева, а некоторые депутаты даже требовали отставки Президента. Сказывалась и борьба политических кланов за власть и отсутствие четкого разделения власти.
В обстановке все обостряющихся противоречий и фактического паралича власти согласно указу Президента А. Акаева 30 января 1994 г. проводится референдум. Избиратели должны были ответить «да» или «нет» на вопрос: «Подтверждаете ли вы, что Президент Кыргызской Республики, демократично избранный 12 октября 1991 г. на 5 лет, является Президентом Кыргызской Республики с правом действовать как глава государства в течение срока его службы?»
Для постороннего наблюдателя проведение референдума может представляться необоснованным, а сама формулировка вынесенного на референдум вопроса – недостаточно корректной. Действительно, Президент был всенародно избран на 5 лет, срок его полномочий не истек, подтверждать этот факт с юридической точки зрения не было никакой необходимости.
Но чтобы понять логику референдума, надо учесть внутриполитическую обстановку в Кыргызстане того времени. Жогорку Кенеш вследствие внутренних разногласий фактически перестал быть законодательным органом власти. Довольно шатким было положение Правительства. В этой ситуации некоторые политики выступили с идеей досрочных перевыборов и Президента, и Жогорку Кенеша. Аргументировали они свои предложения фактом принятия новой Конституции. Мол, и Президент, и Жогорку Кенеш избирались «под старую Конституцию», которая утратила силу, полномочия высших органов власти в соответствии с новой Конституцией изменились, поэтому и необходимы новые выборы.
Такая точка зрения не обоснована. Во-первых, в результате принятия новой Конституции структура высших органов власти не изменилась, никакие новые органы не были учреждены, как и никакие из них не были упразднены; во-вторых, полномочия Президента в результате принятия Конституции не претерпели существенных изменений; в-третьих, и Президент, и Жогорку Кенеш избирались по действовавшему на время выборов законодательству, а сам факт принятия новой Конституции не имел обратной силы; и, наконец, в-четвертых, Закон «О введении в действие Конституции Кыргызской Республики» устанавливал: «народные депутаты Республики Кыргызстан сохраняют свои мандаты, права и полномочия в течение срока, на который они избраны», «Президент Республики Кыргызстан становится Президентом Кыргызской Республики и осуществляет полномочия, предусмотренные настоящей Конституцией. Срок полномочий Президента исчисляется со дня его всенародного избрания Президентом Республики Кыргызстан»[8].
Таким образом, А. Акаев оставался легитимным Президентом, избранным 12 октября 1991 г. сроком на 5 лет. Но чтобы положить конец политическим спекуляциям, он вынужден был принять соответствующее политическое решение. Так родилась идея референдума.
В ходе референдума 97 процентов избирателей из числа принявших в нем участие (всего в референдуме приняли участие 95 процентов избирателей) ответили «да». Поскольку народ в противостоянии Президента и Жогорку Кенеша поддержал Президента, то мог быть поставлен вопрос о парламенте – либо о доверии ему со стороны избирателей, либо о его роспуске и назначении досрочных выборов. Вопрос о доверии мог быть решен путем референдума, однако Жогорку Кенеш не смог поставить вопрос о нем, а принимать такое решение Президенту было в той обстановке не совсем оправданно, поскольку вело к дальнейшему обострению противоречий. Что касается досрочного роспуска парламента, то такая возможность была предусмотрена Конституцией от 5 мая 1993 г., она устанавливала, что «Жогорку Кенеш может быть досрочно распущен по решению, принятому большинством не менее двух третей от общего числа депутатов, либо по результатам общенародного референдума»[9]. Но Жогорку Кенеш цеплялся за власть и не мог вынести вопрос о своем роспуске ни на сессию парламента, ни на референдум.
Таким образом, вопрос о Жогорку Кенеше повис в воздухе. Сотрудники Администрации Президента настаивали на проведении выборов Жогорку Кенеша до конца 1994 г. (его полномочия истекали в мае 1995 г.), но Президент А. Акаев, придерживаясь Закона «О введении в действие Конституции Кыргызской Республики», не мог прийти к однозначному решению. А парламент в условиях внутреннего раскола и далее предпринимал безуспешные попытки консолидироваться.
В такой обстановке разразился новый кризис, вызванный обнародованием итогов работы парламентской комиссии, проверявшей ход приватизации. Выяснилось, что немало депутатов, членов правительства, глав местных государственных администраций принимали слишком «активное» участие в приватизации государственных объектов, получали льготные кредиты и т. п. Вслед за этим 22 июня 1994 г. было опубликовано т. н. «заявление 105», в котором парламенту инкриминировались попытки свергнуть всенародно избранного Президента. Обстановка в верхних эшелонах власти накалялась, противоречия между Президентом и парламентом обострялись. Наконец, 5 сентября 1994 г. 168 депутатов, сторонников А. Акаева (из общего числа 323 депутатов), заявили об отказе участвовать в заседаниях парламента. Вслед за этим заявило о совей отставке и Правительство, возглавляемое А. Джумагуловым[10].
Президент А. Акаев отреагировал на сложившуюся ситуацию следующим образом: своими указами он установил, что новое Правительство не будет сформировано до избрания нового парламента, и назначил выборы Жогорку Кенеша на 24 декабря 1994 г. Некоторые политические партии высказались против столь скоропалительных выборов, поэтому другим указом Президента они были назначены на 5 февраля 1995 г.
Президиум Жогорку Кенеша пытался противостоять действиям Президента и назначил на 13 сентября 1994 г. чрезвычайную сессию, чтобы обсудить вопросы выборов, но на нее собрались лишь треть депутатов. Таким образом, Жогорку Кенеш в очередной раз продемонстрировал свою несостоятельность.
Все ожидали выборов, надеясь, что они положат конец кризису власти. Однако полной уверенности, что с выборами удастся устранить противоречия между Президентом и Жогорку Кенешем, не было, ведь новый парламент мог отвергнуть путь реформ и демократического переустройства государства. Нужно было искать какой-то другой, неординарный и в то же время легитимный выход из кризиса и стабилизировать внутриполитическую обстановку в стране.
Президент А. Акаев решил реформировать высший законодательний орган. Для этого нужно было вносить соответствующие изменения в действовавшую Конституцию.
Конституция от 5 мая 1993 г. устанавливала, что изменения и дополнения к ней принимаются Жогорку Кенешем, если за них проголосовало две трети от общего числа депутатов[11]. Но рассчитывать в данном случае на парламент не приходилось, ведь он вследствие внутреннего кризиса не мог даже собраться на свои заседания. Поэтому Президент А. Акаев решил прибегнуть к референдуму. Действительно, Конституция устанавливала, что «для выявления воли народа законы и другие иные вопросы государственной жизни могут быть поставлены на референдум», а что касается Президента, то он был наделен правом «выносить вопросы государственной жизни на референдум»[12].
Вопросы, вынесенные на референдум, были сформулированы следующим образом:
«Согласны ли вы, что следующие пункты следует включить в Конституцию:
1. Поправки или дополнения в Конституцию Кыргызской Республики и в Законы Кыргызской Республики, так же, как и другие важные жизненные проблемы, могут быть выставлены на референдум?
2. Законодательная власть в Кыргызской Республике осуществляется Жогорку Кенешем, состоящим из 2-х палат – Законодательное собрание из 35 депутатов, действующее постоянно, выбранные представлять интересы всего населения республики; и Собрание народных представителей, состоящее из 70 депутатов, работающее сессионно и представляющее территориальные интересы?»
С правовой точки зрения формулировки вопросов звучат недостаточно корректно. Расплывчато сформулирован первый вопрос, поэтому цель референдума неясна. В вопросе идет речь о том, что «поправки или дополнения… могут быть выставлены на референдум». При самом внимательном рассмотрении, нельзя понять, что имели в виду авторы этой формулировки, что означает «могут быть выставлены» – то ли с целью изучения общественного мнения, то ли проведения общественного опроса. Как оказалось, авторы этой формулировки имели в виду совсем иное, а именно: поправки или дополнения в Конституцию могут быть внесены путем проведения референдума. Но почему-то эта в общем простая и понятная мысль была завуалирована туманными рассуждениями «выставлены на референдум».
Во втором вопросе вместо однопалатного парламента, состоящего из 105 депутатов, предлагалось учредить двухпалатный парламент (35 + 70 депутатов), но при этом ничего не говорилось о полномочиях палат, их размежевании, о взаимодействии и т. п.
Логика законотворческого процесса требует, чтобы прежде чем вносить в Конституцию изменения путем референдума, надо узаконить роль самого референдума в этом вопросе. Поэтому вместо одного референдума надо было проводить два: во время первого решить вопрос о том, что поправки или дополнения к Конституции могут вноситься путем проведения референдума, и лишь после получения на этот вопрос положительного ответа проводить второй референдум о реформировании Жогорку Кенеша.
Как явствует из формулировки вопросов, вынесенных на референдум, его сущность сводилась к тому, чтобы вместо однопалатного парламента учредить двухпалатный при сохранении общего количества депутатских мест, установленных Конституцией. Здесь следует отметить, что вопрос о двухпалатном парламенте возник не вдруг, он поднимался еще при всенародном обсуждении проекта новой Конституции в начале 1993 г. Тогда эта идея не нашла поддержки, и Президент А. Акаев на сессии Жогорку Кенеша 16 апреля 1993 г., высказывая свое отношение к данному вопросу, указал на несостоятельность предложений о двухпалатном парламенте в таком маленьком государстве, как Кыргызстан. Эта точка зрения и нашла отражение в новой Конституции.
Однако уже в июле 1993 г., т. е. через два месяца после принятия Конституции, депутаты Чуйского областного Кенеша (совета) на своей сессии принимают решение о необходимости иметь в республике двухпалатный парламент, при этом одна палата (56 депутатов) должна работать на постоянной основе и заниматься исключительно законотворческой деятельностью, а вторая (49 депутатов) должна работать сессионно и представлять интересы территориальных единиц[13]. Решение чуйских депутатов было растиражировано средствами массовой информации, живо обсуждалось в обществе. Тем самым кыргызстанское общественное мнение психологически было готово высказаться по поводу двухпалатного парламента. 22 октября 1994 г. референдум состоялся. На первый вопрос «да» ответили 85 процентов, на второй – 84 процента избирателей от общего числа принявших участие в референдуме.
Легитимность самого референдума и его результатов многими ставились под сомнение. Например, партия «Эркин Кыргызстан» подала в Верховный суд заявление об аннулировании итогов референдума, так как: а) в ходе проведения референдума были грубо нарушены основные принципы Конституции; б) Центральная избирательная комиссия, проводившая референдум, вопреки Конституции не была образована Жогорку Кенешем, а назначена Президентом; в) в референдуме фактически приняли участие не более 20–30 процентов избирателей. Однако эти и другие заявления никем не были приняты во внимание.
В связи с итогами референдума возникли две проблемы: внесение изменений в Закон о выборах депутатов Жогорку Кенеша (ведь выборы, назначенные на 5 февраля 1995 г., никто не отменял) и конституционное оформление новой структуры Жогорку Кенеша, определение полномочий его палат. Первая проблема была решена путем принятия соответствующих президентских указов, некоторые вопросы проведения выборов нашли разъяснение в Письме Президента «О решении спорных вопросов, связанных с применением пункта 4 статьи 56 Конституции Кыргызской Республики». Таким образом, выборы депутатов Законодательного собрания и Собрания народных представителей проходили на основе Закона «О выборах народных депутатов Жогорку Кенеша Кыргызской Республики», принятого парламентом 12 января 1994 г., ряда указов Президента и постановлений Правительства.
