Да здравствует королева!

– Будет исполнено, ваше величество, – мужчина развернулся на каблуках и покинул кабинет.

Анна-Виктория отложила в сторону бумаги по предстоящему аукциону. Список выставляемого на торги имущества можно было пополнять и пополнять. Она бы с радостью продала все свои вещи, если бы это помогло отсрочить возможную катастрофу. Вот только никакими ценностями девушка обрасти не успела. А то, что у нее было, или досталось от матери, которую она не помнила, или не представляло ценности.

Дверь кабинета открылась, и на пороге возник ее секретарь, довольно молодой юноша, которого можно было бы назвать привлекательным, если бы не небольшой горб. Впрочем, сам он не обращал внимания на свой недостаток, а тогда еще принцессе пришлись по душе его легкий нрав и глубокий ум. В свое время именно она помогла молодому человеку оплатить учебу, после чего изредка пользовалась его услугами. Когда же отец объявил Эмилию наследницей, именно Андреас стал первым учителем будущей королевы. И вот, спустя семь лет, прошедшие со дня знакомства, юноша обнаружил себя в качестве второго лица в государстве. Не сказать, чтобы он был в восторге от свалившегося на него счастья, но и не противился, относясь ко всему философски. Еще неизвестно, что их всех ждет через несколько недель.

– Доброго дня вашему величеству, – он подошел к столу и водрузил на него поднос с чашкой, сахарницей, молочником, дымящимся кофейником и большим блюдом свежей выпечки. – Вот, перехватил у лакея на пороге.

– Ну, сколько тебе можно повторять, Андреас, приносить мне кофе не входит в твои обязанности, – мягко упрекнула юношу королева.

– Можно подумать, у меня их так много, – не остался в долгу секретарь. – Даже превратившись из высочества в величество вы не спешите загрузить меня работой.

– Наверное, потому что я и сама пока еще не знаю, за что хвататься, – вздохнула девушка, наливая темно-коричневую жидкость в чашку и приправляя ее ложечкой сахара. Юноша лишь покачала головой, но промолчал. – Последние три года я многому пыталась научиться, но мне катастрофически не хватало практики. Отец забросил все государственные дела, а его люди следовали его примеру. Книг, в которых учат, как управлять государством, не так много. И в основном это философские трактаты. Даже помощь тех людей, которых ты мне рекомендовал не смогла восполнить все пробелы.

– Значит, будем учиться вместе, – расплылся в улыбке Андреас.

– Если нам дадут время, – Анна-Виктория сделала глоток, потом вернула чашку на поднос и взяла исправленные списки. – Перепиши их начисто и отдай соответствующим людям. Объявления готовы?

– Да, ваше величество. Сегодня их развесят по городу, а также будет большое объявление в газете.

– Хорошо. Осталось молить Созидательницу, чтобы вырученных средств хватило хоты бы на пару месяцев, – девушка вновь потянулась за чашкой, прихватив с тарелки и румяную булочку. – Что говорят в городе?

– Народ не очень доволен скромностью мероприятий связанных с похоронами его почившего величества, но, судя по разговорам, в нынешних условиях все это устраивает их куда больше, нежели пышный траур, к которому прибегали ваши предшественники.

– Если бы все зависело только от меня, отца бы скромно отпели в дворцовой часовне и похоронили без этих караулов, салютов и прочей мишуры.

– Ваше величество, – в притворном ужасе воскликнул юноша, – но разве ж так можно? Как ни крути, а тело короля должно предъявить народу, чтобы не поползло каких слухов. А то и двойники появятся.

– Понимаю, – прожевав сдобу, ответила юная королева. – Только потому я не урезала весь этот церемониал, отменив только пышные поминки с бочками вина и пива на улицах, горами закусок и салютованием почившему монарху. Кому надо, пусть поминают по особнякам, которые выстроили на подаренные деньги и хоть упьются.

– Что ж, ваша воля, – Андреас убрал листы в свою папку.

– Если бы можно было сэкономить и на коронации, – девушка поставила на стол пустую чашку.

– Вы и так урезали все расходы, – покачал головой секретарь. – Остались только предкоронационная месса в главном соборе, раздача милостыни, торжественный обед для узкого круга лиц, и для горожан салют и угощение. Нет ни парада, ни балов, ни концертов. Люди будут недовольны, ваше величество.

– У меня траур, – отрезала девушка. – И он будет продолжаться положенные три месяца. А если кому-то нужны развлечения, пусть развлекаются по своим поместьям. Я никого не собираюсь держать в столице. А простое население меня поймет. Все они теряли близких и понимают, что развлечения в такое время не уместны. Сейчас я не уединяюсь в своей комнате или дворцовой часовне, и не читаю молитвы за почившего отца, лишь потому, что он оставил мне гору проблем, и мне некогда лить слезы.

– Но, может, стоило бы немного расширить список праздников для простых людей. Скажем, пригласить несколько трупп странствующих актеров, или устроить ярмарку?

– Андреас, а ты не одолжишь мне тысяч пять золотых? – девушка откинулась на спинку кресла. – Как раз хватит на актеров. А на остаток украсить рынок, чтобы походил на ярмарку. Мало ли кто из купцов достанет свои запасы, или проездом заглянет.

– Ваше высочество, ну откуда у простого секретаря такие деньги? Вы же прекрасно осведомлены о моем жаловании, – удивленно посмотрел на нее секретарь.

– Вот и у меня их нет, – печально произнесла Анна-Виктория. – А брать в долг у ростовщиков я не могу. Ты хоть знаешь, какие долги я унаследовала вместе с короной? Только личные расходы отца составляли порядка трех миллионов золотом. И на что? – девушка презрительно скривилась. – А еще надо платить жалование чиновникам, армии, флоту, точнее его останкам, изыскивать средства на приюты для сирот, дома призрения, больницы для бедных. Наши расходы давно в несколько раз превышают доходы от налогов. А если мы поднимем налоги еще немного, то люди восстанут. Это какой-то замкнутый круг. Я стараюсь максимально снизить расходы на содержание двора, но это так мало, – девушка лишь махнула рукой. – Еще немного и можно будет выставлять на аукцион ночи с королевой. За первую удастся выручить много, как-никак королева-девственница, а вот дальше… – она подняла голову и посмотрела на своего секретаря, с ужасом взиравшего на свою госпожу. – Да шучу я, Андреас. Просто я не представляю, что делать. Все так внезапно свалилось на меня.

– Думаю, прежде всего, надо найти средства на армию, – задумчиво произнес секретарь. – Пока мы им платим, будет меньше поводов для недовольства.

– Пока позволяет мой кузен, – печально улыбнулась Анна-Виктория. – Не забывай, армия спокойна, пока этого хочет он. Иначе его не остановят ни война, ни кочевники. Выплата или невыплата жалования не будут играть никакой роли. Филипп будет ждать моей ошибки, чтобы воспользоваться ситуацией.

– Тогда тем более, жалование солдатам должно быть нашим приоритетом, – юноша что-то черкнул на листе бумаги. – Потом надо постепенно сократить чиновников. Я понимаю все, но десять писцов у одного помощника министра – это перебор.

– Но, если мы выкинем этих людей на улицы, то они пополнят ряды безработных, а, значит, недовольных, – покачала головой королева. – Хотя, если организовать какие-нибудь работы, которые давно нужно сделать, то это несколько разрядит ситуацию. Вроде как мы и с безработицей боремся, и наболевшие проблемы решаем.

– Я подумаю над этим, – еще одна пометка. – Пока мы можем зафиксировать жалование для работников министерства, ну и перестать финансировать какие-нибудь незначительные траты. Думаю, это поможет нам уменьшить расходы по этой части.

– Посмотри, что можно будет сделать, – кивнула девушка. – Ты часто бываешь в министерском корпусе. Пообщайся там осторожно, может, имеет смысл произвести еще кое-какие перестановки. Думаю, если я отправлю на улицу вместе с одним горожанином пару виконтов, народ не осудит такой шаг. Пока можешь идти.

– Как скажете, ваше величество. Только разрешите мне одно маленькое замечание – вам надо отдохнуть.

– Позднее, Андрес, пока у меня нет на это времени.

– Если вы потеряете сознание на похоронах или, не приведи Созидательница, на коронации…

– Народ решит, что королева слишком радеет о его благе, забывая о еде и сне, – попыталась отшутиться Анна-Виктория. – Не беспокойся обо мне. Видишь, голодной я не останусь. Вот разберусь с этими донесениями, – девушка указала рукой на внушительную стопку по левую руку, – и можно будет отдыхать.

Секретарь лишь укоризненно покачал головой, поклонился и покинул кабинет.

Глава 2

Не успел Филипп покинуть кабинет, где его принимала королева, как к нему, предварительно убедившись, что рядом нет слуг или стражи, осторожно приблизился маркиз Дельтей. Со стороны это выглядело странно. Что могло понадобиться этому человеку от простого графа, который в любой момент может быть выслан из столицы, если в его поведении что-то покажется подозрительным. Причем не королеве – она ничего не заметит, а ее сторонникам, тому же Гильермо, к примеру.

– Милорд, – мужчина слегка склонил голову, приветствуя его, – мы не были представлены ранее, тем не менее, я счел для себя возможным дождаться конца вашей аудиенции.

– Чем же моя скромная особа заинтересовала вашу светлость? – осторожно осведомился Филипп, уже догадываясь, что от него ожидают.

– Я бы хотел предложить вам свое содействие, – восторженно произнес Дельтей, не думая понизить голос. – Всем понятно, что именно вас наш король должен был назначить своим преемником. Но то ли фаворитка что-то нашептала, то ли доченька, но вышло так, как вышло. А теперь мы все страдаем.

Филипп невольно поморщился. Маркиз слишком увлекся рассуждениями о том, как неблагодарно поступил с ним почивший монарх, что девчонка должна была отречься в его, графа, пользу, ничуть не смущаясь, что его могли слышать. Граф невольно оглянулся, но поблизости не было никого, кто потом мог бы донести королеве на крамольные беседы прямо во дворце. Надо было поскорее заканчивать этот разговор.

– Я понял вашу мысль, ваша светлость, – когда Дельтей на мгновение замолчал, смог вставить слово в его излияния граф. – В настоящий момент я не могу дать вам никакого ответа.

– Понимаю, понимаю. Вас долго не было в столице…

– Именно, – пока маркиз не наболтал лишнего, вновь оборвал его Эстеритен. – Накануне было столкновение с варварами, а последнюю ночь я провел в седле. Боюсь, я слишком устал для того, чтобы трезво мыслить. Поэтому прошу меня простить, но мне нужен отдых. Думаю, дней трех будет достаточно, – Филипп попытался изобразить многозначительную улыбку, после чего поклонился Дельтею и поспешил к дверям, ведущим в королевский парк, в надежде, что там никого не будет.

Надеждам сбыться не удалось. Едва он миновал двери на террасу, как его тут же ухватили под локоть. Обернувшись, он узнал баронессу фон Риспаньи, женщину лет двадцати пяти.

– Филипп, – кокетливо сверкнула на него глазами баронесса, попутно прикрывая веером улыбку, – как давно вас не было в столице. На своей границе вы совсем превратились в отшельника. Я даже не сразу вас узнала. Этот загар. Чудно, что вы еще не отпустили броду как те самые варвары. Скоро забудете, как надо обходиться с женщинами. Как же я рада вас снова видеть.

– Мариетт, – Филипп радушно приветствовал ее. Пусть баронесса болтала много ерунды, таковы правила нахождения при дворе. От фрейлины не требовалось особого ума. В почете были иные достоинства. – А вы все хорошеете и разбиваете сердца мужчин. И как барон отпускает вас ко двору? Я бы на его месте предпочел запереть столь молодую и хорошенькую жену в самом дальнем поместье и выпустил только после того, как она родит мне минимум троих детей.

– Вы хотите сказать, после того, как она станет старой и страшной, – рассмеялась женщина. – Все меняется, только вы, граф, остаетесь таким же. И вы совсем разучились общаться с женщинами. Всего один комплимент, – женщина состроила недовольную гримасу, при этом глаза ее стали серьезны. – Барон здесь, в столице. Мы прибыли на похороны.

– Надеюсь, вы простите меня, дорогая Мариетт, – граф поцеловал затянутую в шелковую перчатку руку. – Я только сегодня прибыл в Атрию, проведя всю ночь в седле, а накануне был тяжелый бой. Боюсь, пока не отдохну, мое красноречие и дальше будет желать лучшего. Обещаю, что в скором времени нанесу вам визит.

– Мы будем разы видеть вас, – черные глаза молнией стрельнули в мужчину. – Мой муж и сам собирался писать вам. Так что я принесу ему радостные вести.

– В таком случае я покидаю вас, – Филипп еще раз поцеловал женские пальчики, после чего уверенным шагом направился к конюшням.