7 Чакр Земли. Уезжать, чтобы вернуться

– Верно, – припомнила Рия, хмуря брови. Дети брали её за руку, и никакой сверхъестественной реакции посторонних девушка не наблюдала. Только вот, – они кланялись перед тем, как прикоснуться ко мне, – закончила она свою фразу вслух.

– Так и есть, они спрашивают разрешения и просят прощения у духов за то, что должны прикоснуться к тебе, – подтвердила тайка, а затем легко поклонилась и взяла Рию за руку. – Прикосновения позволены, не расстраивайся. Мне нужно сказать тебе еще кое-что важное, – последнюю фразу женщина шепнула, наклонившись к девушке немного ближе.

– Окей, – только и успела ответить Рия, но их перебил гул голосов, ведь толпа женщин уже стала передавать котелки из рук в руки и двигаться к выходу.

Женщины шли в сторону мужского монастыря, где у ворот их уже ждали взрослые монахи и храмовые дети. Суван поприветствовал всех кивком головы и улыбнулся чуть шире, увидев новую учительницу среди женщин.

Маленький Випассна, заприметив Рию, стал прыгать на месте и так размахивать огромным котелком, что мальчишки поблизости тут же присели, чтобы не получить по голове этим тяжелым кухонным снарядом. Остальные дети улыбались и кивали головами, приветствуя всех женщин. Но все их взгляды вновь и вновь возвращались к белокожей девушке, которая улыбалась глазами цвета неспелого манго.

Сегодня им предстояло подарить немного хорошей кармы жителям деревни, и все, как по команде, двинулись прочь от храмовых ворот. Рия шла рядом с Нари и осторожно повторяла каждое ее движение. Ничего сложного, все уже много лет повторяли один и тот же обряд. Жители деревни выходили из своих домов на улицу, приветствуя всех монахов. Они кланялись, просили хорошей судьбы для себя и своих детей и ставили перед собой глубокие тарелки с едой. К ним подходили дети или женщины с котелками, а жители деревни накладывали им белый рис, овощи или другую еду, которую приготовили заранее. Рия увидела, что в строю находится монах с отдельным котелком, в который бросали только деньги, ведь считалось, что их тоже неправильно брать руками. Поражала какая-то негласная договоренность, все шло, словно хорошо отрепетированное выступление. Они проходили дом за домом, и повсюду их встречали улыбчивые мужчины и женщины с приготовленными блюдами. Они кланялись и щедро накладывали пищу в котелки.

Рия давно потеряла счет времени и не догадывалась, как долго они ходили по деревне. Но вот, когда она уже не чувствовала ног, а лишь пустоту в желудке, строй в оранжевых и белых робах стал возвращаться в храм. Женщины пошли в одну сторону, а мужчины – в другую. Рия, естественно, последовала за женской колонной, но голос Нари за спиной промолвил: «Рия, тебя зовет Суван. Я расскажу тебе обо всем вечером». Рия повернула в другую сторону, и сразу же увидела старшего монаха и его помощника, ожидавших её.

– Рия, вы же наш учитель! Но, полагаю, и мы можем научить вас чему-то новому. Вы хотели бы пообедать со своими учениками? – произнес мужчина на прекрасном английском.

– С огромным удовольствием, – искренне произнесла Рия, не ожидавшая приглашения, и поклонилась Сувану и его сопровождающему.

Мужчины повернулись и двинулись вперед, Рия же решила идти немного позади. Теперь, зная о запрете контакта с женщинами, девушка просто боялась нарушить очередные границы своим незнанием, потому предпочла держаться немного подальше, шагая за своим «боссом».

Храм встретил их великолепными входными воротами и молчаливым приветствием множества статуй.

– Почему многие статуи изображают таких пугающих существ? – поинтересовалась Рия, рассматривая клыкастых созданий, драконов, жаб и Бог знает ещё каких существ.

– Потому что они охраняют вход в храм, – автоматически ответил Суван.

«Охраняют от чего?» – только и успела подумать Рия, встретив на своем пути другую загадочную статую, которая никак не выходила из её головы.

– А эта девушка? – вновь спросила она и указала на женскую фигуру, держащую в руках лотос. – Почему возле неё всегда столько цветов?

Суван резко остановился, будто дорогу ему преградила натянутая раскалённая проволока. Он тут же повернулся, подошел к статуе, бережно поправив окружавшие фигурку девушки фрукты, затем из ближайшего поддона взял горсть оранжевых лепестков и бросил к ее ногам с такой нежностью, которую невозможно было не заметить. И этот изящный жест старшего монаха лишь очередной раз подчеркнул особенность данной скульптуры. Интуиция не подвела Рию: эта статуя имела необычайное значение, только слепой не заметил бы этого.

– Она сделана в память об одной прекрасной девушке, – тихо заговорил Суван, глядя на статую и явно готовясь к поклону. – Ее имя Каравек, что означает «птичка» И она была именно такой: жизнерадостной и легкой. Казалось, что у нее и вправду есть крылья: так много она успевала, так грациозно делала все, за что бы ни бралась.

Рия глядела на старшего монаха, а тот все стоял и не отводил глаз от фигуры из дерева. Казалось, он даже не позволял себе мигать. Рия не двигалась, боясь нарушить нависшую тишину, даже птицы перестали петь, чтобы дать Сувану возможность нырнуть в глубину своих мыслей. Спустя какое-то время он все же поклонился, сложив у лица руки.

Рия уже различала оттенки поклонов тайцев: поклон со сложенными руками у груди обозначал приветствие, разрешение для прикосновения, а вот поклон, при котором руки складывали у лица или у лба, свидетельствовал о глубоком уважении. Ей уже приходилось видеть подобный жест: так кланялись Будде тайцы, которые приходили за помощью или выразить уважение. Именно так сейчас Суван кланялся этой хранительнице лотоса.

– Она защищала нас раньше и охраняет сейчас. Эта статуя – символ нашего искупления пред ее духом, – произнес Суван, задумчиво глядя на высеченное тонкое лицо девушки.

Он повернулся, глядя прямо Рие в глаза, поклонился ей очень низко.

– Спасибо вам, что напомнили. Я обещал, что у ног её всегда будут лепестки цветов.

Сколько горечи промелькнуло в его темных глазах! И от этой безмолвной печали девушке стало очень неловко. Рия ответила на слова старшего монаха несмелым кивком, не зная, что же еще она могла бы добавить. Суван и его помощник двинулись вперед, и старший монах тихо запел какую-то песню. Рия совершенно не понимала тайского, но чувствовала минорные ноты, которые сплетались в выразительные куплеты и неслись к ней без ведома певца. Ведь так часто совсем не нужно знать слов, чтобы отчетливо понимать тихую грусть, которая рельефно проступала в каждом движении старшего монаха.

Так они шли молча, минуя различные статуи и маленький домик, походивший на уменьшенную копию центрального строения монастыря. Рия заметила, что перед домиком всегда выкладывали нарезанные фрукты, благовония, а сегодня еще и жестянку «Фанты». Но девушка решила придержать град новых вопросов, молча следуя за двумя мужчинами и глядя себе под ноги.

На обширной территории храма находилось множество построек, и приходилось долго переходить от одного места к другому. Вот они уже миновали Вихан, здание, предназначенное для больших собраний. Там собирались как прихожане, так и монахи, там проводились различные лекции и даже читали труды, посвященные религиозной жизни. А они все шли, оставляя за спиной небольшую белую постройку с красной остроносой крышей, переплетенной золотыми полосками.

Впереди уже виднелась колокольня – белая, трехуровневая постройка с причудливой крышей со шпилем, что напоминала девушке насаженный на шампур артишок. Колокол помогал придерживаться распорядка дня: он созывал к молитве, медитации, сну. И вот, колокол звонил вновь, оповещая всех о предстоящей трапезе.

Двое монахов и следовавшая за ними Рия вышли на площадь, рядом с которой находилась Сала – их классная комната. Старшие монахи уже сидели, ожидая обеда. Вокруг суетились несколько таек – помощниц из части, в которой жила Рия, и мальчишек, которые разносили тарелки с едой мужчинам. Рия прошла вперед и села там, где обычно сидят дети. Суван со своим неизменным спутником сел рядом с другими монахами. Рия наблюдала, как тарелки ловко передавались из рук женщин к детям, а те передавали дальше блюдо мужчинам. Когда все монахи получили полные тарелки, дети стали рассаживаться возле новой учительницы. К Рие подбежал маленький Випассна, поклонился и взял её за руку.

– У меня есть для тебя что-то, учитель Ри, – произнес он по-английски. – У каждого должен быть свой посудный набор. Это тебе от Сувана, – и малыш растянул губы в широченной улыбке, доставая из-за спины глубокую миску, ложку и деревянные палочки.

Он улыбался так, словно был не просто «курьером», а будто только что выиграл эти приборы в каком-то невероятно сложном конкурсе. Рия засмеялась и искренне поблагодарила мальчика. Теперь-то уж учительница понимала, почему Суван передал тарелку, а не отдал из рук в руки. Она посмотрела на другую сторону площади и кивком поблагодарила Сувана за заботу.

Вскоре к ней и сидящим детям подошли мальчики постарше, держа котелки с рисом и овощами. Все дети выставили свои миски перед собой, и Рия немедленно последовала их примеру. Неугомонный Випассна бегал кругами вокруг котелка и даже подрался с мальчиком постарше за право насыпать рис учительнице. Старший не отступал, отвечая что-то очень серьезным тоном на тайском. Тогда Випассна буквально повис на его руке, которая держала полную ложку риса, дергая ее то вправо, то влево. Рия водила миской из стороны в сторону, стараясь следовать за трясущейся ложкой и поймать свисающий с неё рисовый шарик, грозивший вот-вот упасть на землю. Увидев тарелку Рии близко, маленький разбойник вывернул кисть своего старшего товарища так, что клейкий рис неаппетитно плюхнулся с высоты на дно Рииной посуды. Тут же другой мальчик хлюпнул сверху обильное количество овощной подливки, осуждающе взглянув на Випассна, который как ни в чем не бывало с джентельменским достоинством и чувством выполненного долга уселся возле девушки. Рие стало неловко, она уже приготовилась отчитать мальчишку. Но стоило тому поднять свои темные сверкающие глаза, как она тут же передумала и простила все на свете. К тому же с другой стороны площади доносился беззаботный смех мужчин-монахов, наблюдавших за этой картиной.

Випассна выкидывал какие-то фокусы каждый день, но никто даже не думал шлепать его по попе или ставить в угол на гречку. «Все разные, как крылья бабочек», – вспомнила слова тайки Рия и улыбнулась, в очередной раз отмечая, какие же они потрясающие. Почему-то все религиозные учреждения ассоциировались у неё с вечными запретами, а здесь дети были просто дети – маленькие, черноглазые разбойники, а взрослые монахи являлись в первую очередь людьми, а не религиозными фанатиками.

Мальчишки уже рассыпали рис и овощную подливу по другим чашам. Випассна протягивал свою миску, но дети упорно его игнорировали, а потом просто ушли, унося с собой котелки. Випассна разочарованно сидел с пустой тарелкой. У Рии сжималось сердце, поэтому она, не раздумывая, просто поменяла тарелки местами, отдавая свой обед мальчику. Малыш улыбнулся благодарной улыбкой и предложил пересыпать половину в тарелку своей спасительницы. Разделив один обед на двоих, они принялись стучать ложками, поедая кашу с пряной овощной подливкой, и делали это с большим аппетитом, пока сбоку к ним, подкравшись бесшумно, как рысь, не подсел Суван, устроившись возле маленького монаха. Заметив его, Рия и Випассна замерли с ложками в руках, глядя на «босса». Так они и сидели, понимая, что делят преступление на двоих.

– Это я сам взял! – поспешил выкрикнуть ребенок.

– Это я сама насыпала! – опережая мальчика, призналась Рия.

– Я же ни о чем у вас не спросил, – спокойно изрек Суван, хотя его глаза сверкали насмешливыми искорками.

– Рия, – обратился он вновь, глядя на девушку, – мы бы не отняли у ребенка еду, её бы принесли позже. Никто не позволит детям быть голодными, я же не изверг.

Рия и Випассна переглянулись и виновато опустили головы.

– Но поступив подобным образом, Рия, вы помешали ему извлечь урок. Подумайте об этом.

Старший монах встал и неспешно пошел на свое прежнее место на противоположную сторону площади. Девушка безмолвно глядела на удаляющуюся фигуру своего настоятеля. Все молча дожевывали пищу, а несколько детей с женщинами уже собирали пустые тарелки и драили котелки. Закончив есть, Рия тоже отдала свою тарелку, поблагодарила дежурных и пошла в Салу, чтобы немного подготовиться к уроку.

Вскоре прозвенел колокол, что означало, что обед окончен. Дети вскочили и побежали на очередной урок. Прошли шумные пять минут, пока все рассаживались, доставали одинаковые тетради и карандаши, переговаривались и постоянно улыбались. Когда все нашли себе место, Рия уже дописала последнее слово на доске. Она написала длинный список слов и медленно объясняла значения каждого. Мальчики постарше, как всегда, помогали ей с переводом.

Когда урок закончился, дети пулей вылетели на улицу, только Випассна остался сидеть в классе. Он подбежал к девушке и нерешительно замер, переминаясь с ноги на ногу. Рия присела, чтобы заглянуть ему в лицо.

– Мне очень жаль, Ри, – пробормотал ребенок, опуская глаза.

– Не беспокойся, Випассна. Я рада, что мы разделили с тобой обед. Мальчишка смущенно улыбнулся, отвесил поклон, быстро и очень крепко пожал руку учительницы и выбежал из комнаты. Он остановился лишь на пороге, чтобы крикнуть, что он опаздывает на медитацию, и умчался. На столе остался небольшой аккуратно сложенный цветок из бумаги, который Випассна оставил пока Рия не смотрела.

«Я бы всё равно поступила точно так же», – подумала девушка, глядя в окно на бегущего мальчика, приподнимающего длинную оранжевую тивару, чтобы было удобнее бежать. Ей захотелось немедленно поговорить с Суваном, но, зная, что тот занят медитацией, девушка принялась писать свой журнал-отчет.

Написав во всех подробностях о нескольких днях в храме, девушка достала телефон и вновь набрала номер Френка. Но абонент был непреклонен и недоступен.

«Где же ты, когда ты мне так нужен?» – думала Рия, вспоминая разговоры с учителем. Он говорил мало, но всегда по сути, и все его слова открывали перед ней новые перспективы, помогали находить ответы. Ей не хватало возможности просто поговорить с ним…

Рия принялась убирать в классной комнате, размышляя о событиях прошедших дней. Течение мыслей перебил надоедливый колокол, оповещая об окончании медитации. Понимая, что может опоздать, девушка схватила сумку и побежала к зданию Вихан, где проводились медитации и лекции, она добежала до входа, когда все разошлись, лишь Суван всегда выходил последним, а его-то Рия и ждала.

– Суван, простите. Мне нужно поговорить с вами, – сказала Рия, стараясь отдышаться после пробежки.

– Конечно, мне только нужно на важную молитву в Бот, – ответил мужчина, говоря о центральном здании, в котором они были представлены друг другу. – Вы не против пройти со мной в ту сторону?

– С удовольствием, – и Рия взглянула на другого монаха, который, словно вечная тень Сувана, уже пристоился между ними.