За точкой невозврата. Вечер Победы

Эх, Света-котлета… Так меня дразнили в детстве. Теперь это мем, навсегда связанный с моей персоной. Если меня и вспомнят когда-нибудь, то только в таком насмешливо-пренебрежительном ключе: дескать, была такая дурочка, которой внушили, будто она президент – была, да и кончилась, по причине своей собственной глупости. И еще она была предательница, эта Света-котлета. Изменница родины. Шлюха и международная проститутка. Продажная шкура.

Вот и все, что останется в мире после меня…

5 января 1943 года, Турецкая республика и окрестности. Операция «Агамемнон»

После того, как Турецкая республика отказалась следовать плану своего преобразования в советский протекторат, обладающий лишь формальными признаками суверенитета, товарищ Сталин назначил командующим на Фракийский фронт генерала армии Жукова, приказал максимально форсировать подготовку к операции «Агамемнон» и поставил об этом в известность посла РФ в СССР товарища Иванова. Мол, ваши миротворческие усилия ни разу не удались, поэтому резать будем не дожидаясь перитонита, и когда тут у нас полетят клочки по заколочкам, то и ваш помидор-паша Реджеп Тайип Эрдоган вполне может взбрыкнуть, так что мало не покажется.

И вот ведь что характерно: никому и в голову не пришло просить советского вождя отложить или отменить операцию. Бесполезно это, да и вообще способно раз и навсегда испортить отношения, ибо не ради чистого свирепства товарищ Сталин задумал ликвидировать государство потомков осман, а только лишь из одних национальных интересов. Гнойный нарыв на советской границе должен быть устранен, а все народы, когда-либо претерпевшие со стороны турок мучительное насилие, должны испытать момент глубокого морального удовлетворения от безвозвратной кончины старого и жестокого хищника.

Поэтому, помимо шестой, девятой восемнадцатой армий и подвижной мехгруппы генерала Лелюшенко, в операции «Агамемнон» планировалось задействовать армию Болгарии, остатки армии Румынии, части югославской народно-освободительной армии и отряды греческого народно-освободительного движения. А у всех этих людей, особенно у греков, переживших резню христиан, случившуюся уже при «демократическом» Ататюрке в первой половине двадцатых годов, зуб на турок имелся просто огромного размера. В северной Греции, приобретенной по итогам Второй Балканской Войны и Первой Мировой, процентов семьдесят-восемьдесят населения были либо беженцами из Смирны и других районов компактного расселения греческого населения, либо их потомками в первом поколении.

Эта пауза длиной в месяц понадобилась еще и для того, чтобы Роммель в Египте, получивший пополнение людьми и техникой, форсировал Суэцкий канал, пересек Синайские пески и двинулся на север по Палестине, по пути разгоняя немногочисленные британские гарнизоны и вызывая восторг у бедуинских вождей, уже нарекших его новым Салах ад-Дином. Еврейские поселенцы в своих кибуцах замерли от испуга, но на этот раз гроза прошла мимо. Во-первых, Лис Пустыни не разделял антисемитских заморочек своего бывшего фюрера, во-вторых, генеральный заказчик, то есть герр Сталин, не собирался платить ему ни за разорение еврейских поселений, ни за их защиту, так что эти люди были ему безразличны. Единственное, что он сделал перед началом похода – через «уважаемых людей» предупредил боевиков Хаганы, что он мирно идет мимо без намерения кого-нибудь обидеть, но если на его солдат случится хоть одно нападение, то он без гнева и пристрастия сотрет с лица земли все близлежащие поселения «богоизбранного» народа. И так будет до тех пор, пока нападения не прекратятся. Авторитет у Роммеля имелся вполне конкретный, поэтому все заинтересованные люди поверили в это предупреждение, и ни одного нападения не случилось.

Миновав Палестину, частная военная компания «Африка» вступила в Сирию, где, по согласованию с местными властями, первым делом посетила порт Тартус, чтобы принять несколько кораблей с материальным снабжением и пополнением людьми, после чего передислоцировалась в район Алеппо. И сразу же туда для переговоров прибыл лидер курдского сопротивления Мустафа Барзани и его старший, но менее известный брат Ахмед. Мустафа Барзани – это военный гений и харизматический лидер, такой же, как Лис Пустыни, а Ахмед – всего лишь его старший брат. По плану «Агамемнон» эти двое должны были сделать больно, и очень больно, не только туркам, но и англичанам. Поблизости от советских границ не должно остаться никаких британских колониальных владений. Курдистан, как и сказал советский вождь, должен быть единым и свободным. И ни у потомков осман, ни у британцев, не будет никакой возможности помешать исполнению этих планов владыки большевистского полумира. По обе стороны турецко-иранской границы курдам есть что предъявить людям, считающимися сейчас хозяевами положения, тем более что с больших белых самолетов в районах активной деятельности отрядов пешмерга[3 - Примечание авторов:пешмерга – курдское племенное ополчение, которое воевало против турецкой армии и жандармерии, а также англичан и войск вассального им короля Ирака, а потом и против Саддама Хусейна, потому что тот тоже не держал курдов за людей.] уже сбрасываются парашютные контейнеры с оружием, боеприпасами, медикаментами и средствами связи. В Анкаре, конечно же, встревожились от всего происходящего, ведь одновременно со всеми этими действиями Сталин резко нарастил свои группировки в Болгарии, Закавказье и Иране. Даже с учетом отправки экспедиционной группировки за Врата, после разгрома Германии у советского командования в наличии оказалось просто неприлично большое количество войск. Острый запах последней войны, после которой не будет уже ничего, витает над обреченной Турецкой республикой.

А вот для Роммеля самое главное заключается в том, что это его последняя операция в родном мире. Как только все закончится, и Турция будет повержена, частная военная компания «Африка» погрузится на пароходы, чтобы через Мариуполь отправиться к Донецким Вратам для переправки в Германию двадцать первого века. К тому времени там сложатся все условия для осуществления плана «Одиссей». От осознания масштаба грядущей задачи этого незаурядного человека время от времени пробивает острый мандраж, ведь фактически ему предписана роль нового Моисея, спасителя немецкого народа из американской неволи.

Но, как бы то ни было, часы исправно, до последней секунды, отсчитали то время, которое для турецкой республики могло считаться предвоенным. Ровно в шесть часов утра загрохотала артиллерия на болгарско-турецкой границе. Главный опорный пункт турецкой армии на этом направлении – город Эдирне-Андрианополь, через который проходят железная дорога и шоссе, связывающие Европу со Стамбулом. А дальше ситуация развивалась по законам жанра, тем более что командовал во Фракии маньяк сокрушительных таранных ударов генерал Жуков. Прямо напротив Эдирне, где турецкая армия спешно возводила узел полевой обороны, наносила удар девятая армия генерала Глаголева, усиленная артиллерийскими частями РВГК, год назад помогавшими взламывать германскую оборону под Невелем, а также кое-какой трофейной техникой, в том числе 600-мм самоходными мортирами «Карл» и «Ева». И было зрелище этой артподготовки столь ярким, шумным и эффектным, что привлекло к себе все внимание турецких генералов.

А зря это они так. Когда имеешь дело с людьми, учившимися непосредственно у «марсиан», за руками следить надо внимательнее, а то пропасть могут не только серебряные ложки. Одновременно с таранным ударом 9-й армии начали наступление 6-я армия, выступившая из района Малко-Тырново на Кыркларели-Бабаэски, а также 18-я армия, форсировавшая Марицу-Мерич в районе Ипсалы и своими кавалерийскими подразделениями стремительно рванувшаяся в направлении Текиржаг-Чёркезкей. И одновременно с этим в тыл врага, перерезая трассу Эдирне-Люлебугаз, еще затемно вертолетами выбросили десантно-штурмовую бригаду под командованием прославленного в ином мире майора Цезаря Куникова. Десантники были вооружены по принципу «кашу маслом не испортишь»: станковыми и крупнокалиберными пулеметами, автоматическими гранатометами, а также противотанковыми ракетными комплексами устаревших для двадцать первого века моделей. Также, в качестве средства усиления, на уже готовый плацдарм вертолетами Ми-26 была доставлена батарея ЗСУ-23 (самодельный гибрид МТ-ЛБ и ЗУ-23 «рогатка»).

Схема Фракийской операции скорее напоминает не классические клещи, а ножницы, когда ударные группировки не встречаются во вражеском тылу, а заходят друг за друга. Зато у турецкого командования положение похоже на тришкин кафтан, когда дыры повсюду, и штопать их уже нечем. Основная группировка в триста тысяч штыков, при артиллерии, которой командует лично фельдмаршал Фавзи Чекмак, расположена в Эдирне, еще сто тысяч и единственная в Турции бронетанковая бригада дислоцированы в городе Люлебугаз. Направление на Ипсалу прикрывают пятьдесят тысяч аскеров старших возрастов и еще пятьдесят тысяч составляют пограничную стражу и жандармерию. К турецкому счастью, население на этих территориях вполне лояльное, так как от всех греков и болгар удалось избавиться еще двадцать-тридцать лет назад.

Удар был тем более неожиданным, что пришелся на время очень плохой погоды. Низкая облачность, снег с дождем и сильный ветер до предела должны были затруднить наступательные операции. Но поди ж ты: тяжелая артиллерия гремит не переставая, вдребезги разнося полевую оборону, следом за огневым валом движутся тяжелобронированные машины разграждения (модернизированные КВ-1) и массивные артсамоходы с крупнокалиберными пушками, поддерживающие отряды штурмовиков, и только следом за ними наступают танки и пехота. И это все, что Чакмак-паше известно на данный час, потому что советский десант в тылу сделал невозможной посылку курьеров, проводные линии связи перерезаны, а радиостанция не принимает ничего, кроме шипения и свиста.

А на других участках для турок все складывается отвратительно. И если 6-я армия в основном сражается со скверными погодными условиями в зимних горах, используя для этого те же самые машины разграждения, то у 18-й армии все веселее. Пограничный мост через Марицу-Мерич достался советско-болгарским войскам практически неповрежденным, и после того, как передовая механизированная бригада сбила приграничный заслон, к полудню овладев Ипсалой, вперед пошли кавалерийские корпуса Доватора и Белова. И туркам уже нечем их сдерживать.

На Кавказском направлении ситуация развивалась аналогично, только там перевес сил Красной Армии над турками был еще более значительным, чем во Фракии, поэтому наступления на Трабзон (вдоль берега Черного моря), Ардахан и Карс развивались в темпе «двадцать километров в сутки». Сказывалось тотальное превосходство Красной Армии в артиллерии и авиации, а также на скорость операции существенно влияло вертолетное десантирование горнострелковых частей на направлениях главных ударов, в силу чего отступающие от границы войска противника оказывались в положении «между молотом и наковальней», и погибали или сдавались в плен до последнего человека.

На направлении ударов частей Красной Армии, дислоцированных в северном Иране и в полосе ответственности частной военной кампании «Африка» регулярных воинских частей турецкой республики не было вовсе, а имелась только военизированная жандармерия, предназначенная подавлять волнения местного курдского населения. И абсолютно безразлично, как будет уничтожен жандармский блокпост из мешков с песком: влепит ли в него бомбу перевернувшийся через крыло германский «Штукас», или же его накроет пакетом РС-82 советский штурмовик «Чайка». Результат в любом случае будет одинаковый: разбросанные изуродованные трупы жандармов и дорога, открытая для продвижения кавалерийских и механизированных частей, вместе с которыми идут очень злые бойцы «пешмерга». Все еще только начинается, но уже ясно, что в дальнейшем ничего не останется таким, как прежде.

6 января 1943 года. Полдень. Турция. Анкара. Площадь Кызылай. Дворец президента Турции «Чанкая»

Президент Турецкой республики Исмет Инёню, урожденный Мустафа Исмет-паша

Президент Иненю молча смотрел на пылающий в камине огонь, и мнилось ему, что это пламя пожара, в котором сейчас сгорает Турецкая республика. Большевистский падишах Сталин не ограничился наступлением на Стамбульском и Кавказском направлении, у него нашлись ресурсы для того, чтобы поджечь государство осман буквально со всех четырех сторон, и даже мерзавец Роммель не остался в стороне от этого дела. Прогулявшись по британским владениям непринужденной походкой разбойника с большой дороги, Лис Пустыни вышел в Сирию, и уже оттуда, со стороны Алеппо, совершенно беспрепятственно вцепился острыми зубами в турецкий зад. У этого нового кондотьера имеется прекрасно вышколенное и вооруженное войско, которому разрозненные подразделения жандармерии не в состоянии оказать никакого сопротивления.

И что хуже всего, вооруженное вторжение со стороны Сирии и оккупированного советскими войсками северного Ирана спровоцировало массовое восстание на всех курдских территориях. В настоящий момент у Турецкой республики для подавления этого восстания нет ни одного лишнего солдата или жандарма, и курдские вожди об этом знают. В воздухе над приграничными районами, которые вдруг разом стали прифронтовыми, господствуют советские и роммелевские самолеты, с особым азартом охотящиеся за грузовым и даже легковым автотранспортом. В этих нищих краях автомобиль может принадлежать либо армии с жандармерией, либо иным государственным службам, а местные жители, вне зависимости от их достатка, обходятся гужевым транспортом, в основном арбами, запряженными парой неприхотливых осликов. Поэтому русские, немецкие и итальянские пилоты, атакуя передвигающиеся по дорогам автомашины, не боятся ошибиться и поразить непричастных ни к чему гражданских лиц.

Потери страшные: прошел всего один день, а Турецкая республика уже истекает кровью. При этом президент Иненю понимал, что его слова о том, что пусть сначала русские возьмут Стамбул, и только потом можно вести с ними переговоры, были довольно глупыми и самонадеянными. Практически сразу, как Нуман Меменчиоглы передал в Москву ноту с отказом от выдвинутого Сталиным ультиматума, генерала Рокоссовского на Фракийском направлении сменили на генерала Жукова, в германском генералитете имеющего неофициальное прозвище «Смоленский мясник». Этот генерал, талантливый выученик «марсиан», отличается особым пристрастием к уничтожающей огневой мощи тяжелой артиллерии и считается мастером проведения операций на полное уничтожение войск противника. Была группа армий «Центр» – и вот ее уже нет нигде, а есть бесчисленные ряды березовых крестов в русских полях.

Уже в тот момент, когда Иненю узнал об этой подмене, в душу ему закралось нехорошее подозрение, но он старался гнать его подальше. Впечатляло и то, как Сталин готовился к этой операции – обстоятельно и не спеша, собирая со всех Балкан всех тех, кто хотел бы отомстить туркам за былые страдания и унижения. И не только с Балкан. Роммель привел с собой отряды арабских удальцов, желающих покуражиться над турками за былое угнетение и пренебрежение, и уже в Сирии к нему присоединились курдские головорезы. А в составе советского Кавказского фронта имеется большое количество армянских добровольцев, не забывших про пятнадцатый год. Не стало для турецкой разведки тайной и прибытие к Эдирне артиллерийских полков особой мощности, включая трофейные германские образцы. «Смоленского мясника» снабдили всем необходимым инструментарием для того, чтобы не только по всем правилам забить турецкого быка, но и разделать тушу на порционные куски.

Но телеграфировать в Москву о том, что он передумал и готов согласиться на все выдвинутые условия, для Иненю тоже было немыслимо, хотя бы потому, что в таком случае неизбежен военный переворот. Какие-нибудь молодые и прогрессивные офицеры с европейским образованием свергнут и расстреляют нынешнюю власть – только для того, чтобы все так же втравить Турцию в войну, которую ей не пережить. С законным президентом, в последний момент взмолившимся о пощаде, русский падишах разговаривать, возможно, будет, а с главарями хунты уже точно нет.

Фельдмаршал Фавзи Чекмак бесследно сгинул в Эдирне; в настоящий момент известно только, что город окружен советскими и болгарскими войсками, и там днем и ночью идут бои, сопровождающиеся канонадой орудий особо крупного калибра, что слышна издалека. Бронетанковая бригада, попытавшаяся из Люлебугаза прорваться на выручку осажденной в Эдирне группировке, в полном составе сгорела на большевистском заслоне, расстрелянная мощным и дальнобойным «марсианским» оружием. На южном направлении наступающая от Ипсалы группировка русских еще вчера вечером овладела населенным пунктом Кешан, расположенным в тридцати километрах от границы, и выдвинула авангарды еще на десять-двенадцать километров дальше к востоку. А еще президента Иненю интересовало, каким образом врагу удалось взять под контроль заминированный пограничный мост через Мерич – была это работа тюркоязычных диверсантов, одетых в турецкую военную форму, или же банальный бакшиш в руки пограничному начальнику.

Впрочем, о том, что Стамбул обречен, Иненю знал с самого начала. Слишком уж несопоставимы были силы сторон, численность войск, качество вооружения и боевой опыт. И даже неважно, сколько времени понадобится войскам генерала Жукова для завершения операции – месяц или всего неделя. При султанах утрата Стамбула была бы для турецкого государства катастрофой, а сейчас этот город уже потерял свое сакральное значение. Гораздо хуже то, что происходит на востоке. Там почти половина страны находится под угрозой восстания курдов, и, что хуже всего, и русские комиссары, и Роммель эти настроения поощряют.

Нуман Меменчиоглы, прибывший по вызову в президентский дворец, подтвердил эти подозрения.

– Скорее всего, – сказал он, – после нашего отказа подчиниться господин Сталин решил полностью стереть турецкое государство с лица Земли. Все имеет свою цену, и излишнее упрямство тоже. Если первоначальный план нашего добровольного перевоспитания предусматривал, что мы войдем в состав советской системы целиком, то теперь, когда уже пролилась кровь, нас будут нарезать на куски, возвращая болгар во Фракию, армян – в Западную Армению, и греков – в Измир. А курдов и возвращать никуда не надо – они и так занимают почти половину нашей территории. Скорее всего, турецкими останутся только окрестности Анкары, и не более. Не стоит опасаться только уничтожения нашего народа или его изгнания с родной земли. Первое вообще не в стиле русских, а для второго тут у нас совершенно недостаточная степень ожесточения. Вот если даже после военного разгрома мы продолжим упрямиться и будем оказывать подпольное вооруженное сопротивление, тогда турецкую нацию могут разбросать по необъятной России, по одной семье на деревню, с приказом выучить русский язык, принять большевистскую веру и жить как все. Да вы и сами знаете, что любой султан времен расцвета Османской империи поступил бы точно так же с непокорным народом, и только в крайнем случае приказал бы истребить упрямцев до последнего человека. Чем больше я думаю об этом, тем сильнее уверяюсь в том, что первоначальный план господина Сталина был пределом человеческой доброты и гуманизма, и с каждым днем войны условия, которые он предъявляет потомкам осман, будут становиться только хуже.

– И что же, – спросил президент Иненю, – вы считаете, что мы должны просить пощады у красного падишаха прямо сейчас?

– Сейчас рано, – покачал головой Нуман Меменчиоглы. – Господин Сталин от нашей капитуляции, конечно, смягчится, а вот наш буйный и, прямо сказать, кровожадный народ такого не поймет, свергнет нас и убьёт. А в результате будет то же самое, от чего мы стремились убежать. А в тот момент, когда наши люди поймут, что взвалили на себя ношу не по силам, никаких просьб с нашей стороны уже не потребуется, потому что все свершится само собой, и всякое подобие организованного сопротивления будет сломлено. В лучшем случае от нас с вами потребуются только подписи на акте безоговорочной капитуляции, который потом можно будет сдать в музей русских побед. Чакмак-паша ведь не просто так отправился в войска на самое горячее направление – во Фракию. Если он падет в бою с неверными, то сразу попадет в рай к гуриям как борец за веру. Чик – и уже там, в окружении вечных девственниц, в то время как мы с вами тут будем мучиться, пытаясь совершить невозможное.

После этих слов министра иностранных дел в кабинете президента Турецкой республики наступила тишина. Ни Иненю, ни Нуман Меменчичиоглы не видели хоть сколь-нибудь достойного выхода из сложившегося положения. Более того, помимо своей воли они оказались вовлечены в поток бурных событий, который швыряет их туда-сюда, не спрашивая, чего они хотят, а чего нет.

– Все, что ни делается, происходит только по воле Аллаха, – сдавленным голосом произнес президент, – и не нам, слабым людям, противиться тому, что решил Всевышний, разгневавшийся на потомков осман…

В ответ министр иностранных дел только скорбно промолчал, ибо не видел никакого смысла в том, чтобы комментировать очевидное. Открыв полтора года назад Врата между мирами, Всевышний выразил свою волю, чтобы ничего не осталось таким, каким оно было прежде, – и вот волны изменений докатились и до Турции. Нуман Меменчиоглы уже решил, что когда он вернется в свой дом, то сразу же примет яд, который убьет его максимально быстрым и безболезненным способом, потому что у него нет никакого желания ставить свою подпись на бумагу, означающую окончательную ликвидацию турецкого государства. Такая историческая роль не для него.

7 сентября 2019 года, город Вильнюс и окрестности, ближние и дальние

Еще пятого сентября наступающие с севера советско-российские войска в районе населенного пункта Электренай перерезали дорогу между Каунасом и Вильнюсом, а с шестого числа столица Литвы оказалась в плотной осаде, так что и мышь не проскочит. Впрочем, и до этого дня тропами лесных братьев покинуть город могли только местные, у кого на окрестных хуторах и в мелких населенных пунктах имелась родня или хотя бы знакомые. Российских и белорусских релокантов эта возможность не касалась в принципе. Люди они не местные, языка не знают, и вытаскивать их, рискуя жизнью, никто не будет. А этой пустоголовой публикой Вильнюс был набит как верша глупыми карасями. Впрочем, это была проблема исключительно самих этих людей. Ни одна из сражающихся сторон не принимала во внимание их интересы. Для одних они были обузой, для других добычей, интересной и не очень.

Штурм начался еще во второй половине дня шестого сентября, когда передовые штурмовые отряды, продвигавшиеся с северного направления, зачистили от легковооруженных ополченцев, в основном местных жителей, пригородные поселки и вышли на непосредственные подступы к многоэтажной застройке. И в тот же день российско-белорусские воска, наступавшие со стороны Лиды, завязали бои за Вильнюсский аэропорт. Еще два года назад российские генералы упали бы в обморок от одной только мысли, что им придется штурмовать город с шестисоттысячным населением. Но, отвоевав за Вратами почти полтора года, они набрались здоровой наглости и амбиций, сняли с полок запыленные за семьдесят лет методички с опытом четырех лет победоносной войны в собственной истории, воспользовались сами и поделились с советскими товарищами.

Штурмовиков товарищ Сталин готовил на совесть, в основном на тот случай, если после смерти Гитлера Германия не сдастся, а, объединившись с англичанами, продолжит войну против СССР. Вот тогда каждый крупный город должен был стать ареной жестоких уличных боев за каждую улицу и за каждый дом. Правда, на той войне этот опыт пригодился только эпизодически, ибо Смоленское сражение, с которого начались штурмовые войска, протекало в основном в чистом поле, да и в других местах почти до самого конца удавалось избегать сражений за крупные города. Необходимость задействовать штурмовые бригады возникла только во время Восточнопрусской наступательной операции при штурме Мемеля, Кенигсберга и Данцига, превращенных германским командованием в города-крепости. Потом, уже на этой стороне Врат, советские штурмовые бригады помогли сломать оборону националистов в Николаеве, Кривом Роге и Днепропетровске, а через некоторое время часть из них поучаствовала в зачистке до белых костей города Хельсинки.

И теперь перед ними лежит древний Вильнюс, заросший по самые уши русофобией, антисоветчиной и каким-то хтоническим цеевропейским самомнением. А ведь во времена Ржечи Посполитой в той же Франции поляков и литовцев не считали за цивилизованных людей, а воспринимали как белокожих дикарей, ничем не лучших, чем чернокожие и краснокожие. За все надо платить, и за роль заводилы активной антироссийской политики в том числе, ведь это именно Литва с девяностого года была в первых рядах борьбы за европейскую идентичность, а Эстония и Латвия ей только поддакивали. А то как же – ведь у Литвы была когда-то своя государственность (которую та, правда, профукала, вступив в унию с Польшей), а две остальные прибалтийские страны после крушения Российской империи были созданы странами Антанты из дерьма и палок на пустом месте.

Впрочем, бойцам советских штурмовых бригад вся эта история была глубоко параллельна. Им приказали взять этот город штурмом, и они это сделают, невзирая ни на что. Местное население для них, как и в родном мире, это всего лишь пособники нацистов. К женщинам и детям приказано проявлять гуманность, если, конечно они не вооружены и не оказывают сопротивления, а мужчин, буде они сдадутся в плен, следует проверять на участие[4 - Примечание авторов:при длительном обращении с оружием в кожу рук и одежду плотно въедаются острые запахи оружейной смазки и порохового нагара, а на плече, там, куда упирается приклад автомата или винтовки, образуется синяк. И чем меньше опыта у «бойца», тем сильнее эта отметина от приклада.] в боевых действиях. При этом выявленных боевиков в штатской одежде приказано считать участниками незаконных вооруженных формирований и помещать отдельно от настоящих военнопленных, по всем правилам обмундированных в форму регулярной армии Литвы или любой из стран НАТО.

Ну и генерал-майор Черняховский, командующий штурмующим город сводным ударным корпусом предъявил запертым в Вильнюсе остаткам литовской армии ультиматум в суворовском стиле: «Сдавайтесь или будете уничтожены!»

Едва рассвело, в воздух взвились жужжащие разведывательные квадрокоптеры и тяжелые БПЛА самолетного типа, несущие на себе станции лазерной подсветки для реактивных снарядов, оснащенных комплексом самонаведения «Угроза», а также всего комплекта корректируемых минометных мин и артиллерийских снарядов. На крышах многоэтажных домов, где уже заняли позиции вражеские снайперы, расчеты ПТРК и даже минометчики, разорвались первые мины. И в то же время зависшие низко над лесом ударные вертолеты, оснащенные комплексами противоснайперской лазерной разведки, осматривали ряды окон, обращенных в сторону позиций советско-российских войск. Особое внимание – раскрытым настежь окнам: не блеснут ли в темноте проемов линзы оптических приборов.

Несколько пусков противотанковых ракет – и советская штурмовая пехота выходит из-за прикрытия стволов деревьев. В большинстве случаев расстояние от опушки леса до домов – двадцать-сорок метров: дистанция пистолетной стрельбы или плевка из ранцевого огнемета. Атакующих уже ждут, на нижних этажах раскрываются окна, и начинается истеричная стрельба из всех стволов, вплоть до пистолетов. В ответ первая волна штурмовиков рывком бросается вперед, к обещающей безопасность стене здания, а второй эшелон бьет по обозначившимся огневым точкам из стрелкового оружия, подствольных гранатометов и тех самых ранцевых огнеметов. Последнее – самое страшное, потому что помещение, в которое попал плевок жарко пылающей огнесмеси, тут же охватывает яростно ревущий пожар.

Но это еще только начало; впереди у штурмовиков внутренние дворы, где перекрестная стрельба ведется из каждого окна и с каждого балкона. В дело идет все: штурмовые самоходки СУ-122, СУ-152 и СУ-208, лобовая броня которых плотно увешана плитками динамической защиты. Тяжелые фугасные снаряды обрушивают стены многоэтажных домов, открывая штурмовой пехоте дополнительные входы, не предусмотренные планом здания. Этих монстров советского танкопрома, выпущенных вместо бесчисленного количества тридцатьчетверок и КВ, плотно опекают бойцы штурмовых бригад, и любой литовский солдат с гранатометом, показавшийся на открытой местности или балконе дома, тут же становится мертвым.

Ворвавшись внутрь дома, штурмовая пехота ведет себя бесцеремонно и безжалостно, при необходимости подрывая внутренние перегородки и убивая при малейшем намеке на сопротивление. Этаж за этажом, дом за домом, улица за улицей: кровавая мясорубка городского штурма покатилась от окраин к центру города, не делая перерывов ни на обед, ни даже на ночь. Имеются, конечно, в ходе штурма убитые и раненые штурмовики, подбитые самоходки и даже сбитые вертолеты огневой поддержки, но силы обороняющихся и их решимость биться до последнего человека тают гораздо быстрее наступательной мощи атакующих.

И нет у остатков литовской армии и никакой надежды на помощь извне, потому что к полудню седьмого числа значительно меньшая советская группировка дотла зачистила город Каунас, который защищали только легковооруженные местные ополченцы. В охрану концлагерей эти, с позволения сказать, «солдаты» еще годились, а вот сражаться против железнобоких сталинских берсеркеров не могли ни в каком виде. К тому же польская армия мирного времени, на которую прежде возлагались все надежды, в полном составе увязла в боях за вожделенные «Всходние Кресы» в Белоруссии и под натиском контратакующих советских и белорусских частей уже сделала свои первые шаги назад. А в Калининградской области и западной Литве уже скопилась мощь, способная в течение самого короткого времени обрушить и Польскую республику.

В Варшаве об этом знают, а потому озабочены сохранностью собственной шкуры, а не помощью уже проигравшему союзнику. Союзники по НАТО готовы оказывать поддержку только без непосредственного участия в боях, а объявленная всеобщая мобилизация приносит не столько пополнение живой силой, сколько всеобщий хаос. Мало кто из поляков мужского пола, находящихся в здравом уме и ясной памяти, хотят сложить свои головы за Польшу от моря до моря имени пана Дуды. Выкрикивать на митингах националистические лозунги и заливать краской памятники советским солдатам-освободителям эти люди еще согласны, а вот кидаться в пасть оскалившему зубы русскому медведю не хотят категорически. В прежние времена народ рванул бы подальше от войны в Германию, Голландию и Великобританию (мол, мастеровитые сантехники нужны везде), но сейчас Западная Европа закрыта на карантин, и границы заперты на мертвый замок, так что поток беглецов устремился в сторону чешской и словацкой границы. Из этих стан относительно несложно можно попасть в Венгрию, а она с недавних пор с русскими не воюет. И это обстоятельство бесит пана Дуду сильнее всего прочего. Он, сделав Польшу любимой женой Вашингтона, хотел вознести этих людей на вершину мировой славы, а они бегут от своего счастья как от огня.

К тому же в Польше имеется такая неподъемная обуза, как украинские «беженцы», правдами и неправдами выбравшиеся с территории своей страны тогда, когда там только начали летать туда-сюда русские ракеты. В армию это быдло не призовешь, даже если это мужчины в самом расцвете лет, и работать не заставишь, ибо запросы у них как у британской королевы. А еще им требуется платить пособия, оплачивать жилье и сдерживать все нарастающий гнев аборигенов, готовых палками гнать этих курв обоего пола обратно на Украину прямо в зубы Путину и Сталину. Это пана Дуду тоже бесит, правда, чуть меньше, чем положение с мобилизацией. Он бы и сам разогнал этих холопок и холопов на все четыре стороны, но пан Пенс требует держать этих людей у себя, и даже обещает оказать Польше помощь финансовыми траншами и оружием, как стране, сражающейся с мировым коммунизмом и глобальным союзом автократий. А деньги и оружие пану Дуде нужны, и даже очень, ведь это главные ресурсы войны, и именно они у небольшой страны первыми подходят к концу.

9 сентября 2019 года, город Вильнюс, вечер, где-то среди развалин

Светлана Тихановская-Пилипчук, она же лидер «народных» масс, она же пани почти президент, она же Света-котлета

Два дня и две ночи продолжался ожесточенный штурм Вильнюса самыми отборными сталинскими головорезами. Как только война приблизилась к нашему дому, мы с детьми и наши соседи, которые еще оставались в городе, укрылись в подвале и молились о том, чтобы нас не завалило намертво обломками стен, ведь в таком случае выбраться без посторонней помощи мы бы не смогли.

В нашем доме укрепились подразделение литовской армии и ополченцы, а большевики и их российские союзники, жалея жизни своих солдат, расчищали им дорогу тяжелыми бомбами и выстрелами штурмовых орудий. Это был просто ад. Мы слышали, как снаряды попадают в наш дом – от этого наш подвал сотрясался, и женщины взвизгивали, каждый раз ожидая, что обрушится потолок. А я в эти моменты зажмуривалась и, обняв плачущих детей, шептала: «Все будет хорошо… Все будет хорошо…»