Всего хорошего

Правильно было бы оставить их с Савой историю в прошлом, но Женино сердце просило взглянуть на Саву хотя бы еще разок: возможно, таким образом она хотела вернуться в то спокойное время, которое исчезло после смерти бабушки. После ее смерти исчезло многое. Защитная оболочка, которой та словно укутывала Женю, разбилась, а вместе с ней пропало и ощущение безопасности. Теперь Жене приходилось защищать себя самой.

Защищаться, как выяснилось, она не умела.

На самом деле было кое-что еще, помимо смерти бабушки, запретное и подсвеченное тревожно-красным: не входить, убьет. Женя убрала это воспоминание подальше и всячески обходила его стороной у себя в голове, хотя иногда ее сознание превращалось в тесную кладовку, заваленную хламом, и тогда Женя натыкалась на острые зазубрины мыслей.

Школьный выпускной должен был стать светлым праздником, но в итоге обернулся обрывками памяти, затуманенной алкоголем, и странными решениями, на которые Женю толкало желание поскорее повзрослеть и быть как все. Атласная лента выпускницы на ее груди жгла кожу через платье, а звонкий смех одноклассников пьянил не меньше водки: Женя разделяла трогательный момент с людьми, с которыми просуществовала рядом одиннадцать лет, и чувствовала себя частью чего-то важного. Пусть они не стали друзьями, но все же им запомнится этот день навсегда. Вскоре они разъедутся и начнут делать первые самостоятельные шаги. Женя хотела быть как бабушка: поступить на филфак и стать учительницей – помогать детям в школе ощущать себя в безопасности.

Тогда Жене было семнадцать, и она мечтала по-крупному.

Теперь Женя лежала в кровати, обложившись декоративными подушками, и прижимала ко лбу холодную кружку с фотографией Роберта Паттинсона. На Жене были только чужая широкая футболка до колен и густой стыд, обволакивающий ее с головы до ног. Когда-то она обещала себе не пить совсем – плохой пример из детства сработал на ура. Когда видишь, как от алкоголя сносит крышу отцу, невольно начинаешь переносить это на себя. «Я никогда не буду такой, – говорила Женя. – Мне это ни к чему». Женя боялась стать как отец. В старших классах она пришла к компромиссу с алкоголем: иногда можно немного выпить, потому что один коктейль не бросит ее на дно алкоголизма. Да и она в любом случае не ее отец.

Желто-зеленые глаза вновь сосредоточились на Жене.

– Что же нам делать, Эклер? Я ведь и правда все испортила. Окончательно. Даже не сейчас… А год назад. Друзья так не поступают, правда? Но вчера я хотела исправиться. Честно. Нам нужен был только один разговор. Я бы все исправила. Да?..

Или нет?

Эклер, конечно, не верил ни единому Жениному слову. Неподвижно сидел в аквариуме и изучающе смотрел на нее. До сих пор Женя не знала, что хуже: то, что разговор не состоялся, или то, что он мог состояться? Что бы они сказали друг другу? Страх скользнул холодком по запястьям – Женя растерла их, не выпуская пустую кружку, и вновь встретилась взглядом с Эклером.

– Хотя бы не осуждай меня. Понимаю, как я выгляжу в твоих глазах, но я веду себя так не всегда, я…

– Отстань от Эклера. – первой в комнате появилась Рита. Потом – ее сочувствующее выражение лица. Жалость, плескавшаяся в больших серых глазах, затопила Женю. Рита чуть нахмурила брови – правую рассекал тонкий продольный шрам – и протянула Жене кружку. – Если он не может ответить тебе, это не значит, что он хочет слушать твои страдания. Пожалей его. Пей, алкоголичка. Скажи, это вас на филфаке учат так пить?

Женя не стала сопротивляться – убрала кружку с Паттинсоном на тумбочку и взяла с Холландом. Британцы были не очень тайной слабостью Риты. Белая жижа одновременно пахла мокрым подъездом и штукатуркой. Женя задержала дыхание и сделала несколько быстрых глотков – на дне кружки остался мутный осадок, и ее вновь затошнило.

– Фу, ну и гадость. – Она поставила Холланда к Паттинсону и вытерла губы рукой. Потеребила тоненькую косичку. – А где твое лекарство? Ну или хотя бы мед…

– Какое лекарство?

– Ну ты же говорила, что у тебя болит горло.

Рита неловко потерла ладонью шею.

– А, это. Уже прошло.

– Так быстро?

– Сама не верю. Облепиховый чай творит чудеса.

– Ага.

– Так ты меня в чем-то подозреваешь? – с улыбкой спросила Рита.

– Нет. Просто пытаюсь разобраться.

– В чем?

– Ну ты сама звала меня на эту вечеринку, даже купила билет на поезд. И просто не пошла. Ты хотела, чтобы я поговорила с Савой наедине? Или ты просто не захотела идти? Тогда почему?

Женю все еще преследовало ощущение, что Рита после того, как распрощалась с гимнастикой и не поступила в универ, немного потерялась, а Жени все это время не было рядом, чтобы напомнить ей, что она не одна.

– Ты слишком много говоришь для человека, у которого должно быть похмелье.

– Не так уж и много, – возразила Женя.

– Я и правда чувствовала себя не очень. Но уже все норм. В отличие от тебя.

– Ха-ха-ха.

– И вообще-то меня туда не звали.

– Лида даже писала тебе.

– Спрашивала про тебя.

– Ну и что? Там были не только одноклассники. Некоторых я вообще не знала. Я думала, ты пойдешь со мной. Разве я тебя не звала?

Женя задумалась: возможно, ей казалось таким очевидным, что Рита должна там присутствовать вместе с ней, что она не озвучила это вслух. Блин.

– Наверное, я была бы там лишней.

– Звучит так, как будто ты изначально никуда не собиралась.

– Может, это был предлог, чтобы выманить тебя? – Рита подмигнула Жене. – А может, и нет.

– Ты ужасна.

– Спасибо, я знаю. Как там, кстати, одноклассники?

– Очень мило, но…

– Но?

– Вряд ли я буду скучать.

Шторы были задернуты, и только ночник освещал комнату розовым светом. Полутьма убаюкивала, как бы Женя ни пыталась взбодрить свое тело – вчера оно плыло по Млечному пути, легкое, как перышко, сегодня же превратилось в камень. Женя включила фронтальную камеру: взлохмаченные волосы, опухшие веки со слипшимися треугольниками ресниц, тушь, осыпавшаяся черными комочками на щеки, и след фиолетовых блесток на скуле и подбородке – остатки вчерашнего макияжа. Женя отправила маме эсэмэску, что она жива и скоро будет дома, перевернула телефон экраном вниз и подцепила ногой сбившуюся простынь. Мама просила ее не налегать на алкоголь и отписаться, когда она будет у Риты, – ничего из этого Женя не сделала, поэтому вполне справедливо получит воспитательный урок.

– Если это мое настоящее лицо, убей меня. Я не смогу с ним жить.

– Обязательно. Но сначала утоли мое любопытство и расскажи мне все-все-все.

Рита плюхнулась в кресло и свесила длинные ноги через валик подлокотника. Пошевелила пальцами в белых носках. Они гармонировали с обивкой кресла горчичного цвета. Комната Риты, уставленная горшками с цветами, выглядела как безопасное пространство. Торшер на треноге, окруженный монстерами, белый комод и полки с деревянными фоторамками – в каждой детали чувствовалось присутствие Риты. Тканевые флажки тянулись от зеркала в полный рост к полке с книгами.

– Нечего рассказывать, – тихо буркнула Женя, глядя на ящерку за стеклом. Стыд никуда не делся – напротив, с каждой минутой он лишь усиливался. Ночью она чувствовала только его отголоски, темнота как будто приглушала ощущения и не давала раскрыться им полностью. – И выключи музыку. У меня голова болит.

Бз-з-з. Бз-з-з. Бз-з-з. Во рту пересохло, а перед глазами летали черные мушки. Женя подавила желание взмахнуть рукой и прогнать их – только сунула ладонь под бедро и прижала ее собственным весом к кровати.

– Дома будешь командовать. Тебе не нравится мой музыкальный вкус? – Рита цокнула языком и все-таки провела пальцем по экрану телефона, после чего музыка прекратилась. – Вы пришли сюда вместе с Савой. Ну как пришли… Если честно, шел в основном Сава.

– Все было так плохо?

– Хуже, чем ты представляешь, – успокоила ее Рита.

– Класс. Я снова облажалась.

– Так вы поговорили? Ты же этого хотела.

– Я хотела?! – возмутилась Женя, повысив голос, и боль в ее висках ожила. – Ты буквально вложила эту идею в мою голову. Сава – это худшая из идей.

Переведя дыхание, Женя успокоилась. В последнее время она так много переживала из-за всего на свете. Из-за смерти бабушки – в это верилось все еще с трудом. Из-за Савы – он стал ее первым настоящим другом. Из-за переезда и работы – вдруг ей не будет хватать денег на жизнь. Из-за мамы – вдруг Вениамин будет обижать ее.

Женю могла вывести из себя любая мелочь: она вспомнила, как расплакалась в общаге, когда обнаружила в носике чайника таракана, и Кристине пришлось ее успокаивать как маленького ребенка. Это насекомое размером с ноготь заставило плакать ее, сидя на полу, и растирать слезы по лицу. В любой другой ситуации Женя просто бы пожала плечами и выкинула его: в детстве она ловила ящериц за хвосты, но те сбрасывали их и убегали; тритонов и головастиков; колорадских жуков в бабушкином огороде; кротов и мышей. Женя была антиподом Белоснежки, потому что все живое разбегалось от нее и даже сбрасывало хвосты, лишь бы не попасться в руки.

– Извини. Сава не худшая идея, и ты не виновата. Он что-нибудь сказал тебе?

Тук-тук-тук – учащенно забилось сердце, упрашивая не ступать на опасную территорию. Женя проигнорировала его.

– Ничего такого… – Рита лениво потянулась в кресле. – Слишком мало подробностей. Котя, вы помирились?

– Не то чтобы…

– Ты хорошо провела время?

– Ну…

– У нас утро уклончивых ответов?

Женя вздохнула. Она помнила вечеринку вспышками.

– Зачем ты вчера позвонила?

– Зачем? – От возмущения Рита даже чуть приподнялась в кресле, одарив ее недовольным взглядом. – Затем, что ты перестала отвечать на эсэмэски. Откуда я знала, что у вас там происходило? Может, ты напилась и танцевала на столе голая. Или тебя похитили. Или…

– Ты паникерша.

– Разве я была не права? – Рита улыбнулась. – Если на звонок ответил Сава, а не ты. Скажи хотя бы, что ты не танцевала голая.

– Не танцевала. Хотя… – Женя серьезно задумалась. Не могла же она?.. – Нет, точно не танцевала. Иначе у всех бы уже было видео. Так и о чем вы говорили?

Женина память остановилась на фразе «Привет, сеньорита». Она следила взглядом за Ритиными ногами: та, свесив их с подлокотника кресла, шевелила пальцами в белых носках – сгибала и разгибала. Это гипнотизировало, словно стрелка метронома. Подъем стоп выглядел неестественно, и Женя, похоже, никогда не сможет привыкнуть, что у ее подруги нет костей – иначе она не могла объяснить ее гибкость.

– О, у нас была светская беседа. Обсудили погоду.

– Погоду?!

– Говорят, скоро начнутся дожди.

– Хватит издеваться надо мной!

– Ладно-ладно. Ничего такого, просто Сава сказал, что ты перебрала и не хочешь идти домой. Спросил, может ли привести тебя ко мне. Потом, так сказать, передал из рук в руки. А, еще он попросил влажные салфетки.

– Боже…

– Ну не все так плохо.

– Думаю, меня стошнило на его кроссовки.

– Ну или все так плохо.

– Спасибо за поддержку. И все? Он больше ничего не говорил?

– Нет.

Женя не понимала, испытывала она разочарование или облегчение.

– Супер. И как мне пережить этот позор?

– С кем не бывает…

– С тобой.

Наверное, Рита была единственной близкой подругой, которая у нее осталась. Их знакомство было неизбежным, потому что Рита жила на той же улице, где и бабушка Жени. Их дома располагались друг напротив друга. Озерная – это тихая улочка на краю города, с одноэтажными и двухэтажными частными домами, действительно пролегающая вдоль озера. Сейчас к нему можно было выйти только с одного берега, потому что другие давно заросли. Представив, как пальцы ног утопают в зыбком песке, а кожи касаются водоросли, колышущиеся в зеленой пахучей воде, Женя дернула плечом. Улица выглядела как маленький отдельный поселок внутри города: ее жители разрисовывали заборы красками, высаживали пестрые клумбы из бархатцев и флоксов под окнами и следили за пляжем, убирая мусор и гоняя подростков, разбрасывающих пустые бутылки и пачки от чипсов.

– Котя?

Рита в несколько быстрых шагов добралась до кровати и уложила голову на Женины колени. Ей все еще казалось смешным называть Женю Котей Жениковой. Женя погладила ее пшеничные волосы: они были чуть длиннее подбородка и открывали шею. Головная боль медленно отступала. Женя услышала за закрытой дверью топот ног.

– Маленький монстр хочет внимания, – прокомментировала Рита с улыбкой. – Иногда он бывает таким раздражающим.

– Он не более раздражающий, чем ты.

Рита стукнула Женю по плечу, и та хихикнула.

– Лева, я занята! – крикнула Рита, и Женя зажмурилась – пчелки снова закружили вокруг ее головы.

– Ну когда мы уже будем играть? Ты обещала!

– Я дала тебе планшет. Посмотри что-нибудь.

– Но я хочу играть! – Голос младшего брата Риты стал громче. Он, скорее всего, вплотную подошел к двери и царапал ее маленькими пальчиками.

– Попозже, я же сказала!

Быстрый топот ног сменился протяжным «Ма-а-ам!» и растворился в глубине дома.

Рита повернула голову и вновь сфокусировала внимание на Жене:

– Но… Мне показалось, что Сава, он… Как будто лед тронулся?

Женя вспомнила об открытом профиле и о подписи под фотографией – вряд ли это что-то значило.

– Похоже, Сава забыл рассказать тебе, что я напилась, не узнала его и попыталась склеить, а потом бросила его телефон в унитаз. В общем, если ты пока не догадалась, мы не помирились. А, еще он попросил больше никогда ему не писать. Такие дела.

Женя резко вскочила, и Ритина голова оказалась на кровати.

– И его волосы! Он не выкладывал в профиль фотки с собой, и он… – Женя возбужденно взмахнула рукой. – Боже, он так изменился. Я имею в виду…

– Скажи, да? – Рита закивала с улыбкой, садясь напротив Жени. – Наш мальчик вырос и готов разбивать сердца. – Рита схватилась за грудь, словно ее сердце только что разбилось. – Подожди, что? Что ты сейчас сказала?

– Он так изменился, – смутилась Женя.

– Нет, до этого.

– Он попросил ему больше не писать.

– Еще раньше.

– А… Я выбросила его телефон в унитаз.

Рита открыла и закрыла рот, словно рыбка, и покачала головой. Тонкие пальцы пробежались по чокеру на шее, перебирая белый бисер.

– Ты выбросила его телефон… в унитаз?

– И нажала на кнопку смыва. – Женя решила окончательно добить Ритину веру в нее. Растоптать – как букашку подошвой ботинка.

– Ты нажала на кнопку смыва?

Вслух все звучало еще ужаснее и выглядело совсем непоправимо.

– Нет смысла говорить, что я пыталась помыть его телефон?

Рита вновь стукнула Женю.

– Ауч.

– Ты еще и шутишь? Подожди.

Она взяла свой телефон и открыла профиль Савы: Женя заглядывала в экран над ее плечом и кусала губы.

– Последний раз был в сети ночью. Утром не заходил.

– Думаешь, телефон все? – Женя провела ребром ладони по горлу.

– Не знаю.

– Может, он просто еще спит…

Женин телефон завибрировал. Может, это Сава проснулся и теперь требовал от нее денег и извинений. Женя с опаской взяла телефон и прочла новое уведомление. От Лиды.

– Лида спрашивает, как я.

– И как ты?

– Мне нужно извиниться перед Лидой за то, что я испортила ее вечеринку?

– Думаю, ты ее приукрасила. И добавила сплетен.

Рита повернулась к Жене, подобрав под себя ноги, и стерла рукой с ее щеки блестящий след от глиттера. Жене пришлось пересказать события вечера более подробно – она надеялась, что из ее памяти не стерлось что-то, за что ей должно быть стыдно еще больше. Рита иногда возвращала ее назад и требовала больше подробностей, с азартом пробираясь в Женины воспоминания.

– Мне надо вернуть ему деньги за телефон. А извиниться? Хотя он наверняка не захочет разговаривать со мной, это будет навязчиво. Достаточно просто отдать деньги? – тараторила Женя. – Лучше передать через его друзей, да? Или через тебя? Хотя… где я столько возьму? У него был айфон. А я столько не зарабатываю. Боже, вот я дура.

– Да.

– Да – нужно отдать ему деньги, или да – я дура?

– Да, ты дура, и да, лучше отдать ему деньги. Или для начала как минимум извиниться, сказать, как тебе жаль, бла-бла-бла, и все такое. А дальше уже по ситуации.

– Он не хочет со мной разговаривать. Когда человек просит не писать ему, он буквально имеет в виду, чтобы ему не писали.

– Он не хочет разговаривать с дурой. А с тобой, может, хочет.

– Грубо, – улыбнулась Женя.

– Мне извиниться?

– В качестве извинения приму чай. Без сахара! И одну таблетку нурофена, пожалуйста.

– Будет сделано, – Рита поднялась с кровати и подошла к окну. Ее рука застыла в нерешительности: вероятно, Рита размышляла, раздвинуть шторы или позволить Жене продолжить притворяться, что ее не существует для большого мира. – И извини. Ты не дура.

– Извиняю. Но я дура.

– Видишь, как это просто? Достаточно произнести шесть волшебных букв. И-з-в-и-н-и.

– Мне это не поможет. Я утопила его телефон, помнишь?

– И-з-в-и-н-и, – дразняще повторила Рита и все-таки раздвинула шторы. Женя прикрыла лицо – свет неприятно резанул по глазам. – Репетируй, пока я не приду.

Рита забрала британских красавчиков, прижав их к себе, но оставила ворох сомнений. Женя не стала копаться в них – она смыла с лица остатки макияжа, растирая кожу до красноты так яростно, что чуть не соскребла ее в раковину, и походила по комнате, разминаясь. Повернувшись к окну, бросила взгляд на пустующий дом напротив, истосковавшийся по звукам шагов, голосам и смеху. Задернула шторы и нажала на выключатель, хотя искусственный свет не мог отогнать тьму, расползающуюся внутри каждый раз, когда Женя вспоминала, что бабушки больше нет. На учебе было легче: там она жила с уверенностью, что они не видятся, потому что находятся в разных городах. Стоит только преодолеть несколько сотен километров – и ты дома, в безопасности и любви.

Себе Рита заварила кофе с легкой пушистой пенкой, а Жене – зеленый чай с лепестками мяты. Они расположились у круглого журнального столика: Рита села на ковер, сложив ноги по-турецки, а Женя – в кресло, обхватив колени рукой. В разговорах они больше не касались Савы: если бы приметы действительно работали, то у него бы все утро горели уши.

Рита слизала пенку с верхней губы.

– Дашь мне что-нибудь надеть из твоего?

– Если ты потом не смоешь это в унитаз.

– Не смешно. Но обещать не могу.

Рита разблокировала экран телефона, ткнула в него пальцем, и в колонке снова заиграла музыка. Рита распахнула шкаф под Shake It Off – прямо как в ромкомах. Пританцовывая, она бросила несколько вешалок с одеждой на кровать. Рита – фанатка и королева секонд-хендов. Эта любовь появилась в ней, когда она бросила гимнастику, и у нее внезапно освободилось много времени. Она знала о всех привозах в магазинах и могла караулить редкие винтажные вещи с самого утра.

Женя, позволив закружить себя в танце, несмотря на то что ее еще слегка мутило, одолжила у нее платье – кофейных оттенков, в белую полоску, с карманом на груди и до половины икр. Из-за того, что Рита была выше Жени, платье было ей великовато, но надевать одежду с вечеринки Женя не хотела. Она жевала листочки мяты под Тейлор Свифт и разглядывала отражение в зеркале – такая версия себя ей нравилась чуть больше.

– Я больше никогда не буду пить, – заявила Женя своему отражению.

– Ну-ну. И сколько это отражение слышало лжи?

– Эй!

Уже на пороге Женя крикнула суетившейся на кухне Ритиной маме: «Здравствуйте, как вкусно пахнет!» – и обняла подругу. Лева побегал вокруг них и ураганом умчался к маме.

– Пожалуйста, можешь сказать, что я все еще сплю?

– Нет. И ты отрепетировала? – усмехнулась Рита в Женин висок, обдав кожу теплым дыханием. Не дождавшись ответа, продолжила: – Извини. Из-ви-ни. И…

– Иди в жопу, – договорила за нее Женя с улыбкой.

Она чувствовала себя воровкой – напиталась Ритиной энергией, как губка, погрелась в ее заботе и теперь, словно наполненная чужими силами, была готова двигаться дальше.

– Нет, так не говори, котя. Хотя вряд ли ты можешь сделать хуже. Может, все-таки останешься на завтрак?

– Нет, у меня сегодня на завтрак «вот будут у тебя свои дети, тогда поймешь».

Рита выпустила Женю из объятий, и та нырнула в духоту улицы. «Извини, – навязчиво крутилось в ее голове. – И…»

Вряд ли это слово – или любые другие слова мира – было способно починить дружбу Жени и Савы, потому что у них был секрет, который разрушил ее раньше, чем смерть Жениной бабушки.

Женя остановилась перед калиткой бабушкиного дома, выкрашенной в лазурный цвет, но уже потускневшей, и в нерешительности приложила ладонь к шероховатому дереву. Зайти или не зайти? Калитка, как и прежде, закрывалась только кольцом из проволоки, обмотанной вокруг железной балки и лазурной доски. Стоит только приподнять проволоку, и калитка распахнется… Женя заметила пустую ржавую тележку, стоящую под деревом, и воспоминания накрыли ее шумными волнами. Вот бы превратиться в русалку и уплыть далеко-далеко, где будет слышен только шум волн.

Глава 6

Великое нашествие русалок

– Вот бы превратиться в русалку! – мечтательно сказала Женя. – Плавать где угодно, не ходить в школу и дружить с рыбами. Я бы хотела дружить с рыбами.

Рита, Сава и Женя сидели в домике из подушек и пледов – четыре стула, повернутых друг к другу спинками, соединяли два колючих пледа. Свет люстры едва проникал в их убежище: можно было вообразить себя в подводной пещере. Русалки наверняка живут на дне в жутких пещерах и затягивают туда рыбаков.

– И дышать под водой, – добавила Рита.

– И дышать под водой, – согласилась Женя.

Она обнимала подушку двумя руками, прижимая ее к животу.

– Рыбы воняют. – Сава покачал головой. – Меня тошнит от одного запаха. Если русалки пахнут так же, то я не хочу иметь с ними ничего общего.

– Ты не понимаешь, – возразила Женя, загораясь желанием переубедить его во что бы то ни стало. – Просто представь. – она закрыла ему глаза пальцами: тот попытался отлепить их от лица, но быстро сдался и опустил руки. – Ты плывешь где-нибудь в океане, рассматриваешь рыбок, ракушки, разговариваешь с крабом, вода красиво переливается в лучах солнца.

– Ты пересказываешь «Русалочку». – Сава наконец избавился от Жениной руки. – Думаю, настоящие русалки не такие. Ты когда-нибудь видела рыбу-каплю? Хочешь быть такой?

– Как выглядит рыба-капля? – Рита поерзала, устраиваясь удобнее, и подперла подбородок кулаком.

– Как Сава, – ответила Женя, и тот передразнил ее. – Такая же противная. А русалки не такие!

– Откуда ты знаешь, какие они? Ты никогда их не видела. Может, они горбатые? – предположил Сава, кусая заусеницу на пальце. – Или одноглазые. Может, косые? Склизкие, как водоросли. И у них воняет изо рта.

– А вот и видела!

– Не ври.

– Почему ты представляешь что-то плохое?

– Я предполагаю.

– Сейчас мы узнаем, – тихо сказала Женя, а потом крикнула: – Бабушка! Ба! Расскажи нам про русалок. Они красивые?

– Правда, что они похожи на рыбу-каплю? – спросил Сава, за что тут же получил разгневанный взгляд Жени и забрал у нее подушку, как будто собираясь в случае чего использовать ее как щит.

– И как выглядят рыбы-капли? – Рита с любопытством вытянула шею, отчего та стала казаться еще тоньше.

Несколько светлых прядей упали ей на плечи.

– Лучше никогда не встречаться с русалками, – рядом с домиком послышался голос бабушки.

Она села напротив их убежища – Женя видела ее ноги в тапочках – и вновь заговорила:

– В русалок превращаются те, кто не дожил свой срок. Каждому отмерено свое время – ни больше ни меньше. – Теперь никто не спорил. Все внимательно слушали Женину бабушку. – И после смерти они возвращаются, чтобы напитаться силой живых.

– Я так и думал. Они жуткие.

– И что, они не разговаривают с рыбами? – спросила Женя.

– Наверное, разговаривают.

– Значит, русалки – это не только те, кто утонули? – Рита прикусила губу.

– Нет.

– А как понять, сколько кому отмерено времени? – Женя перебирала пальцами ворсинки ковра.

– Не знаю… Вряд ли об этом можно узнать заранее. Тогда все было бы гораздо проще.

– Расскажи еще.

– Раньше всех молодых девушек, умерших до брака, хоронили в платьях. И потом они возвращались из иного мира к нам, обратно. Кто-то говорит, что они ищут своих женихов, кто-то – что просто пришли напитаться живой энергией.

– Как вампиры? – предположила Женя.

– Вампиров не существует, – ответил ей Сава.

Женя видела в его глазах интерес, сколько бы он ни притворялся заскучавшим, чтобы казаться круче. Однажды на физре Жене прилетело в лицо тяжелым баскетбольным мячом. Она не знала, случайно или специально, но слышала смешки одноклассников, пока утирала пальцами кровь под носом. Уроки физры в параллельных классах были общими, а потому Сава все видел и вместе с учителем отвел ее в медпункт. Сава выглядел собранным и спокойным, но на перемене полез в драку с Пашей, который и попал в Женю мячом. Потом они так и ходили, ловя на себе взгляды: Женя с кровоподтеками на щеке возле носа, а Сава – с синяком на подбородке.