Загадки олигархов, или Я всегда договорюсь со своей совестью
Я вспомнила тот момент, когда увидела его в первый раз. Тогда я подумала о том, что я где-то видела его раньше, но так и не смогла вспомнить где. Вот почему его лицо показалось мне знакомым.
Ночью я почти не спала. Я думала про погибшего мужчину и пыталась понять, почему незнакомец просиживал несколько часов в своей машине около моего дома. У меня было слишком много вопросов, на которые не было ответов. Больше всего я боялась думать о сыне и муже. Особенно о сыне. Мне была ужасна сама мысль о том, что мой сын может узнать, что его мать сидит в тюрьме за убийство. Когда мне было совсем плохо и я начинала думать о смерти, я вспоминала слова адвоката, который обещал меня вытащить и уладить все недоразумения.
Я смотрела на других женщин и видела, что многие из них смогли смириться со своей судьбой, приспособиться к тем условиям, в которые попали, и, несмотря ни на что, в глубине души на что-то надеялись. Чтобы выжить, нужно лишь здраво взглянуть на ситуацию и принять её такой, какая она есть.
Я не знала, что ждёт меня впереди, но от слова «тюрьма» у меня поднималась температура, и я начинала бредить. Подняв голову, я попыталась наладить дыхание, но почувствовала себя ещё хуже.
– Мама, мамочка! Почему я здесь? – прошептала я, глотая слёзы, и посмотрела на спящих женщин.
Кто-то из них громко храпел, кто-то стонал прямо во сне, я смотрела на них глазами, полными ужаса, и пыталась понять, как можно спать в подобных условиях. Остановив свой взгляд на бельевой верёвке, я стала думать о том, как же можно её развязать. Это было сложно, и, чтобы это сделать, мне бы пришлось пролезть над головами других женщин, а это значит, что я всех разбужу и не смогу осуществить задуманное. А задуманное было довольно простым и понятным. Впервые в жизни я захотела повеситься. Я поняла, что не смогу есть овсяную кашу с хлебом, пить воду, крепко спать по ночам и на что-то надеяться, чем больше проходило времени, тем меньше и меньше надежд оставалось, а глядя на эту верёвку, я подумала, что надежд не осталось вообще.
На верёвке было слишком много узлов, которые мне не удастся развязать. Я оглядела камеру и не нашла ни одного предмета, который бы помог мне свести счёты с жизнью. Чтобы где-то там, вдалеке, осталась эта страшная камера с этими чужими женщинами, многие из которых уже давно позабыли об элементарных правилах личной гигиены. Мне бы больше никогда не пришлось общаться с этим ушлым и невоспитанным следователем, который переворачивал все мои показания против меня.
Я не знаю, как я дожила до утра. Я лежала с открытыми глазами и понимала, что меня уже нет. В первые дни, проведённые в камере, у меня было жуткое желание кричать от навалившегося на меня кошмара, от ужаса и от бессилия. А сегодня у меня не было сил, чтобы произнести даже одно-единственное слово. Лежащая рядом со мной женщина сказала, что, если я буду себя изводить, то долго не протяну. Она попыталась меня успокоить и сказала, что тяжело только сначала, а потом начинаешь ко всему привыкать. Самое главное, чтобы попалась хорошая зона.
Я смотрела в глаза своей соседки и не могла понять, о чём она говорит, потому что не представляла, как зона может быть хорошей. Она говорила, что если я попаду на хорошую зону, то за соответствующую мзду смогу встречаться со своим мужем на трёхдневных свиданиях. Я не могла представить Мишку, приехавшего ко мне на зону. У меня не было сил для того, чтобы его увидеть, и уж тем более для того, чтобы что-то ему объяснить. Видя мою болезненную реакцию, моя соседка пыталась меня успокаивать дальше и сказала, что если у меня есть дети, то за всё ту же мзду на зону можно провести даже ребёнка… Услышав последнюю фразу, я почувствовала себя ещё хуже и, не сдержавшись, заплакала. Господи, лучше не жить, чтобы мой маленький сын увидел, где его мать, и начал меня стыдиться.
– Я не хочу жить, – как можно тише прошептала я своей соседке и тихонько всхлипнула.
– Мы все поначалу не хотим, только потом это проходит. Даже не думай. Тут для этого нет никаких средств, и даже если найдёшь, то попадёшь в лазарет и нарвёшься на крупные неприятности.
Глава 12
Не успела я договорить со своей соседкой, как в окошко, называемое на местном жаргоне кормушкой, заглянул вертухай и, выкрикнув мою фамилию, сказал собираться с вещами на выход.
– Куда это меня?
– По тюрьме все гуляют. Администрация часто так делает, чтобы жизнь мёдом не казалась. Все через это проходят. Пойди, поменяй обстановочку. Может, тебе там больше понравится.
– Да как тут вообще может нравиться? – опешила я.
– Мало ли. Может, там поспокойнее будет и ночами реветь перестанешь.
Не прошло и пяти минут, как открылась дверь и меня позвали на выход. Сухо попрощавшись, я взяла свой баул и пошла в сторону выхода.
– Ты, как в новую хату въедешь, не забудь мне малявку чиркануть. Дороги сейчас отменно работают, – крикнула мне вдогонку моя соседка.
– Что работает?
– Верёвки, по которым записки тянут.
Как только я пошла следом за вертухаем по длинному коридору, я не удержалась и тихо спросила:
– Куда меня ведут?
– Тебе кумовья всё объяснят, – жёстко отрезала та. – Иди, не положено разговаривать.
Через пару минут я оказалась в кабинете следователя, который, к моему большому удивлению, сообщил мне, что с меня сняты все обвинения. Мне принесли все мои документы и вещи из камеры хранения. Подписав какой-то листок, следователь тут же протянул его мне, заставил меня поставить на нём свою подпись и позвал коридорного вертухая.
– Всё. Свободна. У входа тебя люди ждут.
– Простите. Что вы сказали?
– Я же сказал, что с тебя сняты все обвинения. Иди, твои люди тебе всё объяснят.
– Какие люди? – я посмотрела на следователя и ощутила, как меня затрясло.
– Она ещё посидеть хочет, – вертухай слегка подтолкнула меня вперёд.
Я не очень понимала, что происходит, и не до конца осознала, что в моей жизни больше не будет переполненных камер с отсутствием вентиляции и большой влажностью, не будет клопов, вшей и тараканов, не будет женщин с распространёнными тюремными болезнями – чесоткой и фурункулёзом. В камере я редко двигалась, хотя другие женщины говорили о том, что нужно больше ходить, когда человек перестаёт двигаться, начинают выскакивать фурункулы на ногах, а затем – гнить ноги. Я не представляла, как там можно ходить, проход был очень маленький и двигаться было негде.
Я шла по коридору, сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, и вспоминала тот момент, когда я в первый раз почувствовала, что чешусь. Я думала, что у меня в одежде появились какие-то паразиты, но это оказался кожный дерматит, который начался у меня от нервов.
И вот теперь всё это позади. Эти страшные дни и адские ночи. Господи, а ведь ещё сегодня ночью я не хотела жить и строила планы самоубийства. А сейчас мне хочется кричать от радости на весь свет, что жизнь прекрасна! Значит, правосудие всё-таки есть. С меня сняли все обвинения! Неужели этот длинный, слабо освещённый и удручающий коридор скоро закончится?!
Я вспомнила, как следователь сказал, что меня ждут мои люди. Конечно же, это Мишка. Может быть, он даже привез Владика. При мысли, что сейчас я смогу обнять своего сына и поцеловать его, у меня потекли слёзы.
Выйдя за железные ворота, я слегка огляделась, поправила воротник пальто и посмотрела на совершенно незнакомую машину, которая стояла прямо на площадке у ворот. Это был чёрный джип с точно такими же тёмными стёклами, я почувствовала, как от яркого солнечного света заслезились мои глаза. Затем подошла к одиноко стоящей берёзе, нежно её обняла и стала тихонько всхлипывать.
– Господи, спасибо тебе за всё. Я всегда буду благодарить тебя, Господи.
Затем подняла голову и посмотрела на тюремные окна. Там остались мои сокамерницы. Тут свобода. А там нельзя задавать лишних вопросов, нельзя показывать своих чувств. Там нельзя расслабляться, и если ты хочешь что-то сказать, то перед этим нужно хорошенько подумать. Там нельзя поддерживать бессмысленные разговоры и нужно всегда быть готовым к любым провокациям. Там совсем другая жизнь. Жизнь, где существуют свои тюремные законы, где женщины становятся слишком озлобленными, жестокими и ненавидящими друг друга. Там нельзя никому доверять и нужно постоянно соблюдать осторожность. Там уважают только сильных. Там избавляются от слабых. Там слишком страшно, но там ни в коем случае нельзя показывать страх.
Чем больше я смотрела на тюремные окна, тем больше и больше по моим щекам текли слёзы. Неожиданно мне показалось, что эти женщины меня видят. Они смотрят, как я радуюсь солнцу. Господи, неужели я свободна?! Господи! Подняв руку, я замахала этим женщинам и закричала:
– Милые мои, мне повезло! Я на свободе! Пожалуйста, держитесь! Вы посмотрите, какое солнце! Вы уже забыли, что такое свобода! Но придёт время, и вы обязательно вспомните!
В этот момент двери джипа открылись, и я увидела, что из машины вышли двое мужчин.
– Катя, прекрати кричать и встань с колен!
Я замолчала и с опаской посмотрела на стоящих передо мной мужчин. Они были очень дорого, стильно одеты и смотрели на меня с нескрываемым интересом.
Я не удержалась и улыбнулась какой-то детской улыбкой.
– Простите, а вы кто?
– Я Степан Степанович, – ответил мужчина преклонного возраста.
– Я вас не знаю, – покачала я головой.
– Я тот, кто вытащил тебя из тюрьмы. Поверь, если бы состоялся суд, то у тебя бы не было никаких шансов…
Глава 13
Признаться честно, я плохо понимала, что происходит на самом деле, и уж тем более не понимала, куда меня везут. Я просто смотрела в окно как заворожённая и совершенно не боялась сидящих рядом со мной незнакомых людей. Степан Степанович сказал, что нам есть о чём поговорить, и предложил сесть в свою машину. Мы поехали в один приличный ресторан на обед. Меня совсем не смущало то, что я слишком плохо выгляжу, что моё тело очень сильно расчёсано, что моё платье слишком запачкано после ареста и что от меня исходит не самый лучший запах в виде какой-то омерзительной сырости.
– Я провела за решёткой чуть больше двух месяцев, – задумчиво произнесла я.
– Некоторые проводят там всю свою жизнь.
– Зачем нужна такая жизнь?
Мужчина показал в сторону двухэтажного здания.
– Приехали. Это ресторан. Тут и поговорим.
– Я так одета… По-моему, не для ресторана, – наконец опомнилась я.
– Не беспокойся. Никто на тебя смотреть не будет. Никому нет до этого дела.
– Я к мужу и сыну хочу, – жалобно произнесла я. – Они-то хоть знают, что я на воле?
– Об этом мы сейчас и потолкуем.
Выйдя из машины следом за мужчиной, я зашла в ресторан и почувствовала себя не в своей тарелке.
– Иди руки помой. Да и лицо тоже, – скомандовал мужчина и указал мне на дамскую комнату. – Я жду тебя в VIP-кабинке.
Кивнув головой, я тут же прошла в туалет и, посмотрев на себя в зеркало, ужаснулась. Я была грязная, худая, бледная и измождённая.
– Боже мой, на кого я похожа?
Быстро умывшись, я вымыла руки и стала с жадностью пить прямо из-под крана. Девушка, мывшая в соседнем умывальнике руки, посмотрела на меня с особой брезгливостью и, сказав что-то осуждающее в мой адрес, выскочила из туалета. Но людское мнение меня сейчас интересовало меньше всего.
Около туалета меня ждал водитель Степана, который был больше похож на его охранника. Проводив меня до VIP-кабинки, он закрыл за мной дверь и остался стоять в коридоре.
Мужчина не обратил на меня никакого внимания и по-прежнему курил трубку. Мне показалось, что он полностью поглощён своими мыслями. Посмотрев на роскошно накрытый стол, я почувствовала, как сильно засосало в желудке и как слегка закружилась моя голова.
– Я тут заранее всё заказал. Ещё по телефону, – наконец отвлёкся от своих мыслей мужчина. – Знал, что ты голодная. Ты, наверно, уже подзабыла, как подобная пища выглядит.
Кивнув головой, я сглотнула слюну и почувствовала, как мой желудок стал просить есть.
– Вино будешь?
– Не отказалась бы.
– Давай красного полусладкого. Тебе сейчас полезно будет. Ты только ешь осторожно, а то с непривычки тебе может быть очень плохо.
Вновь кивнув головой, я сделала несколько глотков вина и как ненормальная накинулась на ресторанную пищу. Я ела так быстро, что сидящий напротив меня мужчина не выдержал и рассмеялся.
– Ну ты и мечешь. Да не переживай ты так. Мне такого добра не жалко. Просто, если ты сейчас с едой переберёшь, то тебе может быть плохо.
– Я остановиться не могу, – проговорила я.
– Тогда ешь, коли хочется, – мужчина подлил мне вина и бросил на меня насмешливый взгляд.
– Ой, да у тебя уже глаза осоловелые. Запьянела буквально с бокала.
Почувствовав острую боль в желудке, я сразу перестала есть и ощутила, как от вина зашумело в голове, а перед глазами всё поплыло. Откинувшись на спинку стула, я принялась рьяно чесать свою шею до нешуточной боли и остановилась только тогда, когда исцарапала её в кровь.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
