Этот жестокий волшебный мир. Книга 1

Алесана моргнула, отлепляя взгляд от сжатых в кулаки пальцев. Она сидела на стуле, у печки, периодически посматривая на часы в виде домика. Уже не один раз деревянные дверцы распахивались, являя взору пустую жердочку и заявляли об очередном прошедшем часе гробовым молчанием. По идее, жердочка должна быть занята птицей, в идеале – кукушкой.  Куда делось пернатое, Алесана не спрашивала. Она вообще провела большую часть прошедшей ночи в молчании, нарушая его лишь словами благодарности, когда Байч очередной раз интересовался, не нужно ли ей чего.

Он быстро залечил все ее раны: синяки и ссадины на спине, руках, лице, голове. Сделал это с завидной легкостью, на которую редкий целитель был способен. Алесана даже не успела почувствовать весь букет боли, что любезно скрывал от ее сознания шок, в котором она пребывала.

Едва с тела исчезли следы несостоявшегося насилия, она тут же отправилась в Харбону, как и просил Ойр – прямиком в покои Верховного Мастера. Она знала, что они находятся на пятом этаже и с легкостью нашла нужные двери. Но выплывший из стены после ее пятиминутного грохотания кулаками призрак сообщил, что хозяина нет дома.

Алесана немного удивилась этому. Ведь на часах было около полуночи. Но пытаться искать помощи у кого-либо еще не стала. Ойр четко назвал имя Мастера Ризандила и никого более, а ослушаться его не могла. Не сейчас, когда Ойра пленили, возможно, по ее вине. Когда ему грозила опасность. Да, определенно не стоило заводить подобные разговоры в общественном, хоть и пустынном на тот момент месте. Но почему за ними следили? Вернее, даже не за ними, а конкретно, за Ойром. Ведь она, по словам одного из нападавших, была лишь свидетелем. Очевидно, не только у нее имелись опасные для жизни тайны.

Зачем потом она вернулась сюда, Алесана не знала. Возможно, надеялась, что все произошедшее – бред ее сознания, и стоит немного успокоиться – дверь отварится, впуская целого и невредимого хозяина дома. Но этого не происходило. Алесана просидела на стуле у печки всю ночь, варясь в соку идущих по кругу воспоминаний прошедшего дня. Похороны мамы, приступ Фабиана, Пятая стихия, Анискир, усыпивший ее, прогулка, грозившая стать единственным светлым лучиком во всей это тьме, погоня, грубые лапищи мерзавца, удары…

На нее лишь сейчас взвалилось страшное понимание того, что именно могло произойти.

Если бы его не отвлекли.

Если бы она не вырвалась и не добежала.

Если бы в доме Ойра не было домового.

Она прокручивала варианты возможных событий и с каждым разом все больше и больше уходила в себя, мысленно задаваясь одними и теми же вопросами, бегущими в уме адской каруселью. Что бы она тогда сделала? Осталась бы вообще жива? И захотела бы жить дальше?

– Лесанька, тебе надобно поспать. Уж рассвет за окном, а ты глаз не смыкала, – осторожный голос Баича выловил из омута.

– Рассвет? – она встала, кидая взгляд на часы. Пять утра.

Верховный просто обязан уже быть на месте.

– Спасибо тебе за все!

Она выбежала из комнаты, быстро пересекла запомнившийся маршрут и прошла через шкаф в Харбонский кабинет Ойра.

Распахнув двери в аудиторию, замерла, пригвоздившись к месту. У трибуны стоял Ренар.

Отдать ему должное, вид у него, увидевшего Алесану, был еще более потрясенный, чем у нее самой.

– Алесана? Что ты там делала?

– Артефакты воровала! – сорвалось с языка первое, что пришло в голову. Не правду же ему говорить.

Ренар несколько раз моргнул, не понимая, как реагировать на подобные слова. Воспользовавшись его замешательством, она пробежала мимо и практически добралась до выхода, когда в спину полетело:

– Стой! Как это все понимать? Да остановись же ты!

Серебристое сияние окутало с ног до головы, примораживая ее у самой двери.

Да когда же ее магия проснется!? Чертов Анискир!

Принц быстро оказался рядом, поворачивая безвольное тело к себе лицом и опираясь на притолоку за спиной Алесаны двумя руками так, что она оказалась между ними. Сердце забилось быстрее. Вновь вспомнились недавние события. Если бы нападавшие использовали это заклинание, шансов отбиться у нее не было.

– Мне надоело постоянно видеть твою спину. Ты заметила, еще ни один наш разговор не закончился нормально. Ты все время убегаешь. Это минимум невежливо.

Она вспыхнула. Невежливой ее еще ни разу не называли. Воспитанием занималась мама, а уж она была лучшим учителем в этом деле.

– Я тебя расколдую. Но мы поговорим ровно столько, сколько я посчитаю нужным.

Вот ведь самоуверенный сноб! На место липкому страху пришла злость и как только серебристый туман исчез, рука сама собой взлетела и всадила по красивому лицу смачную пощечину. От удара голова Ренара дернулась в сторону. Медленно вернулась назад. Глубокий вдох. Прямая линия губ и заигравшие желваки на скулах. Алесана съежилась под взглядом резко потемневших глаз.

– Спишем это на состояние аффекта, – тихо и совершенно спокойно проговорил он, – а теперь, скажи правду на первый мой вопрос.

– А что вы здесь делаете в пять утра?

– Не уходи от ответа.

– Я уже ответила.

– Хорошо. И какой же артефакт ты украла у своего декана? Покажи.

Да, к этому она не была готова. Что делать? Показать ему защитный браслет? А вдруг, принц соображает в артефакторике и узнает его. Посыплются новые вопросы, заводя Алесану в тупик. Она вздохнула, неожиданно почувствовав сильную усталость. Бессонная ночь и перенесенные потрясения не нашли более удобного случая и напомнили о себе именно сейчас.

– Послушайте, Ренар, я правда не могу тратить время на разговор с вами. Мне срочно нужно попасть к Верховному Мастеру. Это вопрос жизни и смерти.

Он переменился в лице, наклоняясь ближе.

– Для подобных вопросов ты выбрала не совсем верный адресат. Поверь, Ризандил последний, к кому следует идти за помощью.

Алесана нервно сглотнула, не понимая, что именно окутало ее тело горячей волной: слова Ренара или его близость.

– Почему? – прошептала она, вжимаясь в прохладную поверхность за спиной.

Он помолчал, отстраняясь. Осмотрел ее внимательным взглядом.

Алесана нащупала ручку двери, но повернуть ее было не суждено. Быстрым движением сунув ладонь в карман мантии, принц взял девушку за руку и утянул за собой в Портал Памяти.

ГЛАВА 14. Обратная сторона Фабиана

Фабиан чувствовал себя, как после длительного запоя. Словно вновь вернулся в те времена, когда напивался до беспамятства, а на утро прибегал к помощи похмельного зелья, снимавшего все «внешние» признаки ночного рандеву с зеленым змием. Увы, из крови оно алкоголь не выветривало, так что состояние все равно было примерзким.

Баловаться выпивкой он начал еще в тринадцать лет. Отец, вечно занятый работой и уделяющий внимание любимому старшему сыну, не замечал ни исчезновение бутылок из погреба, ни с каждым днем становившееся еще более невыносимым поведение младшего. На тот момент Фабиан считал, что у него весомые причины для этого. Обжигающая горло жидкость, вкус которой он ни коем образом не считал приятным, дарила освобождение от множества эмоций и чувств, владевших им. Стирала мысли, приносящие боль. Но, увы, действие было обманчивым. Проходило совсем немного времени, и все, от чего Фаб надеялся избавиться, наваливалось с еще большей тяжестью, принося с собой ненависть к самому себе.

А потом, он открыл для себя успокаивающее свойство табачного дыма, заволакивающего сознание и притупляющего чувства. С тех пор, перестал вымещать злость на окружающих. Перестал вообще как-либо проявлять эмоции, загоняя их подальше и поглубже.

Но он не пил ни вчера, ни вообще на этой неделе. Академия требовала трезвости во всем, учиться, особо не напрягаясь, как в прежней школе здесь было невозможно. Иначе диплом с отличием, открывающий полную независимость и свободу выбора дальнейшей деятельности мог ускользнуть из рук, оставив мечту уехать в Северные Долы несбывшейся. Несмотря на категоричный запрет отца, Фабиан не поступил в Витморт из-за мамы. Она не выдержала бы исчезновение из ее жизни еще одного сына.

Фаб резко открыл глаза. Последние события лавиной прошлись по телу и душе, в разы ухудшая состояние. Он лежал у себя в спальне, под потолком летали светящиеся шары. Они выглядели нелепо в освещенной рассветом комнате. Кроме того, сильно нагрели воздух, отчего он подрагивал, словно над камнями в летний зной.

Фабиан резко сел, почувствовав невыносимую жару. И как он только не задохнулся? В памяти всплыло лицо сестры. Вряд ли Алесана, потрясенная увиденным, задумалась об элементарных правилах безопасности. Мысли о ней привычно сжали сердце колючими тисками. Он думал, что щемящее душу чувство, возникшее в тринадцатилетнем возрасте – временное помешательство, глупая издевка, но нет. Оно оказалось сильнее всех остальных. Ненависть и зависть к Сандору с годами трансформировались в безразличие, злость на отца притупилась. А по всем параметрам неправильные чувства к Алесане испаряться не собирались, становясь все крепче, глубже запуская ядовитые корни в измученное сердце.

Он ведь о некромантии задумался, чтобы уехать далеко-далеко, скрыться от фисташковых глаз, мягких, словно зацелованных самой природой губ, мелодичного смеха и ямочек на щеках. Алесана росла, превращаясь из нежной открытой всему миру улыбчивой девочки в прекрасную девушку. Желанную. И недоступную. Фабиан засматривался, заслушивался и ненавидел себя за это. За любовь, которой суждено навсегда остаться невысказанной, тайной, безответной.

Он практически решился. Договорился с мамой о своем отъезде, отправил письмо в Витморт и получил одобрительный ответ. Собирался пойти наперекор отцу, не заботясь о том, чем это может грозить.