Нарушая тишину

Черт! Ну что она так реагирует? Папа же не со зла!

– Даш, – зову ее.

– Отвали! – сердито кидает и выходит из комнаты.

– Это я ее обидел? – в голосе отца звучит тревога.

– Пап, ну ты же знаешь, как она болезненно реагирует, когда заходит разговор на подобные темы, – я аккуратно высвобождаюсь из-под его руки, встаю. – Но ты не переживай, все дело в Дашке. Я сейчас приду, – посылаю папе ободряющую улыбку и выхожу вслед за сестрой.

Запах табачного дыма сразу же подсказывает, где она. Иду на кухню.

– Даш, ну что не так? – я сажусь на стул, смотрю на сестру.

– Отвали, – грубо требует она, выпуская изо рта колечки дыма.

– Ты мне завидуешь? – решаю подойти к Даше с другого бока.

– Что? Завидую? Тебе? – искренне удивляется она.

– Ну да. Я красивая, умная, талантливая. И работаю. И учусь. А ты только работаешь, и то не пойми где. Теперь понятно, да, почему ты такая нервная и злая.

И тут же жалею о сказанном. Глаза у Дашки округляются, как у кошки.

– С чего взяла? Это все муть!

– Ну не знаю, – теряюсь я, – ты так странно ведешь себя.

– Я веду себя так, как мне нравится, если ты еще не поняла, – сестра тушит бычок, кидает в открытое окно. – И мне откровенно плевать, куда и кем ты устроилась. Абсолютно, – ее тень нависает надо мной. – Ясно? – сдерживая ярость, шипит сквозь зубы.

– Дашка, – я пытаюсь схватить сестру за руку, но она, круто развернувшись, уходит, – у меня и в мыслях не было обидеть тебя! Не злись, а? Ну прости! – кидаюсь за ней, но успеваю только «поцеловать» закрывающуюся входную дверь.

– Черт!

Зачем я это все затеяла? Хотела вывести сестру на разговор, а получилось, что выгнала из квартиры.

– Майя! – зовет папа, и я, приклеивая к губам улыбку, заглядываю в зал.

– Да, папуль? – стараюсь, чтобы голос звучал ласково.

– Это Даша ушла? – озабоченно интересуется. Вид у него такой печальный, что сердце в комок сжимается.

– Ага, ей кто-то позвонил. И она ушла, – вру отцу: не хочу, чтобы он расстраивался сильно.

– Она в порядке? – уточняет.

– А что ей, пап? С нее все как с гуся вода, – пытаюсь шутить и замечаю, что отец успокаивается. У меня отлегает. – Ты отдыхай, не обращай на Дашку внимания.

Папа улыбается вымученной улыбкой, и я понимаю почему. Наша Даша в свое время потрепала родителям нервы. Если бы не ее безумная выходка, мама была бы жива, а папа не стал бы инвалидом. Сказать, что я винила ее? Да, винила.

Первый год был для нас всех очень тяжелым. Даша ушла в жестокую депрессию. Папа не сломался лишь только потому, что я была одинока, напугана, подавлена. И ненавидела сестру так, что в какой-то момент поймала себя на мысли, что желаю ей смерти. Что не она должна жить, а мама. Мама для меня была источником света и жизни. Как и мы для нее.

От волнительных воспоминаний дыхание сбивается и изо рта вырывается прерывистое дыхание. Глаза наполняются слезами. Дашка. Бедная моя Дашка! Я даже не знаю, как она смогла меня простить.

Отлепляюсь от стены и бросаюсь к окну в кухне. Из него можно просмотреть двор. Прилипнув к стеклу, вглядываюсь в темноту. От напряжения ломит глаза. Но я не могу оторвать взгляда. Если я сейчас не увижу Дашку, то места себе не найду. И когда в темноте появляется красный огонек, немного успокаиваюсь.

Отталкиваюсь от стекла, ухожу в комнату. Знаю, что Дашка видит меня. Я чувствую. И она чувствует тоже. Тревога забирается в сердце, но объяснить ее природу пока не могу. Не понимаю.

Перед тем, как лечь спать, проверяю папу.

– Ты не спишь еще?

– Да что-то не спится, принцесса. Сейчас сериал досмотрю и лягу. А ты не жди меня, ложись отдыхать. Тебе ведь завтра на работу.

– Угу, – киваю. – До завтра.

Закрываю дверь в комнату и с тоской смотрю на входную. Дашку ждать бесполезно, она если и придет домой, то только под утро. Поджимаю с досадой губы. Жаль, что я не могу ничего сделать. Даша отдалилась от меня. Выстроила Великую Китайскую стену, и всему виной я.

В памяти всплывает наш скандал накануне.

Глава 4

Смотрю на сестру в упор и не понимаю, почему она старше меня на несколько минут (мы с ней близняшки), а ведет себя словно подросток. Никакой ответственности.

Стоит передо мной в обтягивающих длинные ноги черных кожаных штанах, косухе, надетой на майку без лифчика, плечом в косяк упирается. Разнузданная. Бесстыдная. Короткие волосы назад зачесала. Глаза жирными черными стрелками подвела. Губы красной помадой накрасила. Жвачку жует. Собралась куда-то, видимо? Одни взрослые мужики у нее в голове.

– Даш, ну ты же обещала, что папе сегодня лекарства купишь! – сглатывая тугой комок, застрявший в горле, плаксиво напоминаю.

– Ну и? – кидает на меня ленивый взгляд, подёрнутый томной поволокой.

– А если ему станет плохо?

– Ну и?

Сестра отлепляется от косяка и, отталкивая меня, идет в сторону кухни. За ней тянется шлейф приторно-сладких духов. Фу, аж противно. Неужели они ей нравятся?

– Даш! – догоняю ее, хватаю за руку.

Сестра резко поворачивается ко мне, вырывается.

– Не делай больше так. Поняла?! – угрожающе шипит.

Я непонимающе хлопаю глазами.

– Даш, что с тобой? – задаю вопрос, но вместо ответа сестра просто поворачивается ко мне спиной и продолжает свой путь.

Я же остаюсь на месте, со свистом втягивая воздух. Думаю над тем, что же делать. Мне зарплату дадут только в конце недели, а до нее еще целых два дня. И что теперь будет?

Поворачиваю в коридор и подхожу к родительской спальне, где лежит папа. После автомобильной аварии он так и не смог восстановиться: остался инвалидом.