Эра сверхлюдей. Сага в двух частях

– Почему они все так на меня смотрят? – спросил он.

– Они поняли, что это ты. Среди нас никто этого не делал ранее, – ответила Томирис.

– Так сложно убить цербера?

– Ты шутишь, наши стрелы для него как укусы комаров, а огнестрельного оружия у нас нет.

– Понятно, – на выдохе произнес тот. – А еще на Терру идти собрались, – усмехнулся он в полголоса, чтобы не всем было его слышно.

– Томирис, надо поговорить, – обратился к ней только что подошедший отец.

– Да.

– Отойдем.

Анвар отвел дочь в сторону, чтобы их разговор не услышал Хан.

– Это что, он убил цербера?

– А ты как думаешь? – удивилась она его вопросу.

– Ты говорила с ним? Он остается?

– Да, остается.

– Хорошо. Ну раз ты его привела, тебе за него и отвечать. Всюду будешь его сопровождать, объяснишь все наши порядки.

– Хорошо, отец. А нам надо как-то помочь ему все вспомнить. Он память потерял,– пояснила она.

– Попросим шамана. Может он с помощью своих зелий сможет его разбудить.

Закончив разговор с отцом, Томирис вернулась к своим товарищам.

– Ну что, может, на реку? Искупаемся перед ужином, – предложила она.

– Неплохо бы, – поддержал ее Камаль.

Молодые люди переместились на реку. Не успели они прийти на берег, как ее друзья, раздевшись до порток, попрыгали в воду. Хан же не торопился. Он спокойно снял свою куртку, потом сапоги, верхние штаны и рубаху. Одежу аккуратно сложил на камень, после чего направился к воде.

– А ты что, не пойдешь? – спросил он у Томирис, которая все это время пристально за ним наблюдала.

– Да, – словно очнувшись, ответила она.

– Тогда догоняй.

Хан удалился, и Томирис осталась одна. Ей было не привыкать купаться с парнями, обычно она это делала в просторной длинной рубахе. Вот и на этот раз она разделась до сорочки и тоже пошла к воде.

– Томирис, пошли, вода чудесная, – кричал из воды Камаль.

– Иду уже.

Сделав несколько шагов в воду, она заметила, что Хан пристально смотрит на нее. «И что его удивляет?» – подумала она. Поймав ее взгляд, Хан тут же отвернулся, внутреннее чувство было такое, будто его застукали за чем-то неприличным.

Томирис наконец погрузилась в воду и поплыла на глубину.

– Далеко не заплывай, – прокричал ей вслед Аслан.

– Боишься за меня – плыви со мной, – ответила она.

– Я уже замерз и буду выходить, – ответил тот.

Никто не поплыл за Томирис, а Хан решил: «Почему бы нет» и поплыл следом.

– Ты хорошо плаваешь, – заметил он, поравнявшись с Томирис.

– Ты тоже.

– Давно вы дружите? – спросил он о ее друзьях.

– С детства. Я с ними выросла. С девчонками мне было неинтересно.

– Тогда понятно, почему ты такая.

– Какая такая?

– Воинственная, – ответил тот.

– У нас многие женщины воинственные.

– Нет. Они просто умеют обращаться с оружием, а это другое.

– А это хорошо или плохо? – заинтересовалась она.

– Скорее хорошо, – ответил он. – Хотя для женщины война занятие непривычное. Ей лучше детьми и хозяйством заниматься.

– Что за предрассудки? – Томирис словно обиделась.

– Это не предрассудки. Я много странствовал и много в каких сражениях участвовал. Скажу тебе честно, смотреть, как погибают женщины, вдвойне страшнее.

– Умирают все одинаково, – выдала она и развернулась в обратную сторону.

Назад они плыли молча. Выходя из воды Томирис поняла, что рубаха облепила ее тело, и теперь все ее формы были отчетливо видно. Только раньше она не предавала этому значения, а вот сегодня ее это почему-то заботило. Еще и соски предательски набухли и выступали сквозь намокшую ткань. Она попыталась оттянуть свою сорочку, и в этот момент снова поймала на себя взгляд Хана. «Может, давно женщин не видел», – подумала она.

***

По замыслу отца следующие дни должны были пройти в тренировках. Он переговорил с шаманом, и тот сказал, что сможет помочь вернуть Хану память, но для этого ему нужно приготовить особое зелье, на что уйдет несколько дней. Хана поселили в одном шатре с друзьями Томирис. Каждое утро, она спешила туда и старалась распланировать каждый день, чтобы Хан впечатлился жизнью племени и не захотел уходить.

На сегодня она запланировала тренировку и хотела устроить несколько спарингов на мечах. После завтрака молодые люди собрались на поляне за стойбищем.

– Ну, Томирис, что ты придумала на этот раз? – спросил ее Заур, который уже привык к ее гиперактивности и прекрасно понимал, что и сегодня она их будет занимать чем-то этаким.

– Будем оттачивать мастерство обращения с мечом, – торжественно возвестила она. – Я бы хотела, чтобы Хан показал нам пару приемов, которыми он пользуется в сражениях с крупным животным. Я думаю, нам это может пригодиться.

Хан вопросительно на нее посмотрел.

– То есть я сегодня мастер, который будет вас обучать? – удивился он.

– Да, – как ни в чем не бывало ответила та.

– Ну хорошо, – неожиданно быстро, без каких-либо возражений и доводов против, согласился он. – Тогда пошли, – пригласил он тут же ее на поединок.

– Я? – удивилась она в ответ.

– А что ты удивляешься? Ты же хотела учиться?

– Ну хорошо, – в голосе Томирис было недостаточно уверенности, но она все же вышла.

Молодые люди встали друг против друга и обнажили свои мечи.

– Когда ты сражаешься с крупным противником, – начал Хан, – неважно, кто он – человек или животное – держи меч двумя руками. Вот так, – говоря, он продемонстрировал, как надо держать меч. – И удары наноси попеременно снизу вверх, сверху вниз. Вот так.

Он демонстрировал, как надо бить и ловкость, с которой он вращал своим мечем, ее увлекала.

– Понятно. Вот так? – Томирис повторила его движения.

– Правильно. И важно помнить о безопасном расстоянии и слепых зонах. У хищников плохое боковое зрение, равно как и у людей. Бей с боку.

– А как ты обхитрил того цербера? Откуда ты знал, что надо под него нырнуть? – спросила она.

– Он громадный и неповоротливый. Под ним безопаснее всего.

– Постараюсь запомнить, – не скрывая скептической ухмылки, заметила она. – Что же, теперь вы, ребята. Покажите, на что способны.

Она отошла в сторону и присела на небольшой камень, а на импровизированную сцену вышли ее товарищи. Сначала Хан показывал им движения, потом объяснил, как защищаться от таких ударов. В итоге он оставил их отрабатывать движения, а сам присоединился к Томирис.

– Вы не воины, – заметил он.

– Это почему же? – возмутилась она.

– Я видел много воинов, у них глаза другие. Война – их жизнь, их мир, там они чувствуют себя как рыба в воде. Вы, скорее, охотники.

– И что? Это плохо? Я думаю, между охотником и воином небольшая разница.

– Но все-таки она есть. У охотников и у воинов разная тактика и стратегия. Вам не одолеть Терру, – сделал вывод он.

– Это почему же? – возмутилась она.

– Потому что вы не воины, – повторил он, намереваясь на этом поставить точку.

Но не тут-то было, Томирис не сдастся.

– Мы успешно обороняемся от набегов, владеем оружием, с детства обучаемся, – возмущенно твердила Томирис.

– И все же этого недостаточно.

– У нас есть мутанты, – привела она еще один довод.

– И что, думаешь, они вам помогут? Что они умеют?

– Я, например, хорошо вижу, могу муху подстрелить с трехсот метров. Ночью тоже вижу хорошо, кошачье зрение.

– Аслан огнем управляет. А наш кузнец может вызывать электрические молнии.

– Сильно, – усмехнулся Хан.

– Почему ты не веришь? Мы действительно сильные, и не сомневайся в нас! – она была возмущена до предела, ее голос зазвенел.

– Я видел мир и другие племена, поверь мне, все то, о чем ты мечтаешь, неосуществимо. И мессия ваш не придет.

– Я тебе не верю, – выпалила Томирис, от досады ей хотелось чем-нибудь в него запустить, но под рукой ничего не оказалось, и она просто злобно пнула землю и пошла прочь.

– Чем ты ее так разозлил? – спросил подошедший в этот момент Аслан.

– Ничем, – ответил Хан, – просто я, наверно, разбиваю ее мечты.

– Она у нас целеустремленная, если что-то задумала, то держитесь. Если надо, по головам пойдет.

– Буду знать, – шутливо ответил Хан.

– А если честно, не обижай ее. Она хорошая. И так, на заметку… Если что, я за нее убью, – Аслан развернулся и пошел к своим товарищам, намереваясь оставить Хана наедине со своими мыслями.

– Это я уже понял, – сказал он ему вслед и тоже решил вернуться в поселение.

***

Следующие несколько дней жизнь в племени ничем особым не отличалась. Тренировки, охота, ночные посиделки у костра и разные байки, которые любили травить друзья Томирис. Хан постепенно вживался в новую роль, привык к пристальному вниманию и даже чуть расслабился, ненадолго ощутив себя дома, в своей семье. Но он знал себя и понимал, что это долго не продлится. Рано или поздно он уйдет, а потому не стремился ни к кому привязываться. Исключение составляла Томирис, которая своим настойчивым присутствием и навязанным вниманием пугала его и вместе с тем поражала. Чем больше он узнавал ее, тем больше удивлялся тому, какой сильный у нее характер. Ее невозможно сломить или переубедить. Она упертая и напористая, твердая и решительная, словно внутри нее было нечто большее, чем просто человек, чем просто сила духа. Это была какая-то космическая, божественная энергия, магия. Этим она притягивала, и Хан не мог порой от нее оторваться.

Все ее идеи казались ему абсурдными и наивными, он спорил с ней и пытался доказывать обратное. Ему даже нравилось с ней спорить. Но чем больше он приводил доводов, тем больше убеждался, что ее не переубедить. Более того, он сам начинал верить в ее версию, будто только она знала правду. По непонятным причинам, открытую только ей.

Томирис же все больше злилась на Хана, что он не помогает ей, а действует против, словно хочет отговорить ее от всего, на что она решилась. Словно хочет переубедить ее, навязать свою негативно печальную картину мира, где все умерли или умрут, а потому не стоит ничего делать. Этим он ее бесил и раздражал, таких скептиков она еще не встречала. А еще она думала, что он разочаровался в жизни и в людях, и потерял опору и уверенность. И потому склонен к пессимизму. Иногда ей хотелось его убить, а иногда спасать и жалеть.

Друзья Томирис часто наблюдали за их перепалками, но редко вмешивались, боялись попасть под раздачу. Порой всем казалось, что, когда эти двое сходились, воздух вокруг становился разряжено тяжелым, как перед грозой. Еще чуть-чуть, и они начнут метать стрелы и молнии. А также друзья стали замечать, что между этими двумя зарождались какие-то новые отношения. Они по-особенному друг на друга смотрели, по-особенному друг к другу относились. Хотя при этом всегда держали дистанцию. Но в их обществе всегда было какое-то напряжение, находиться рядом порой было невыносимо. Камаль и Заур старались в такие моменты их покинуть, лишь Аслан оставался. Он, как сторожевой пес, охранял Томирис и следил за всем происходящим, готовый в любой момент сорваться с цепи и защитить свою хозяйку. Эта преданность Томирис не была заметна, и потому она не раздражалась его присутствию. Лишь изредка она ловила на себе странные взгляды Аслана, но не могла их интерпретировать. Она видела в них что-то новое, но непонятное, и стала считать, что он недолюбливает Хана и не доверяет ему, словно ждет от него какого-то предательства.

Не так уж она была и не права. Аслан действительно ждал, что Хан где-то в чем-то проколется. Все поймут, что он пустышка, и избавятся от него, и их мир станет прежним, жизнь вернется в привычное русло.

***

По вечерам молодые люди любили сидеть у костра, нередко уходили подальше от стоянки, чтобы никто не мешал их общению. Сегодня они тоже уединились на берегу реки.

– Аслан, разожги костер, – попросил Заур, который уже сложил несколько палок в пирамиду для костра.

– Без проблем, – ответил тот и поднеся руку к одной из сухих веток, щелкнул пальцами. – Пожалуйста, – увидев пламя, довольный, он снова откинулся назад.

– Шаман сказал, что завтра сможет провести обряд, – заговорила Томирис.

– Что за обряд? – вступил Заур.

– Он попробует вернуть Хану память.

– О-о-о, интересно, – ответил тот.

– Только я не уверен, что хочу ее возвращать, – заметил сам Хан.

– Это почему? – спросил удивленный Аслан.

– Сколько себя помню, самое страшное воспоминание – это то утро, когда я очнулся после потери памяти. Я боюсь узнать, кем мне приходились те люди.

– Ты столько лет живешь страхом и боишься узнать правду. Может, настало время все прояснить, пережить этот момент и отпустить? – решительно заметила Томирис.

Хан на нее вопросительно посмотрел.

– Ну сколько ты еще будешь бегать сам от себя? Пора встретиться со своим прошлым, принять его и начать жить и думать о будущем. – Продолжила она. – Есть люди, которые верят в тебя, нуждаются в тебе, а ты зациклился на своих воспоминаниях, которые, к тому же, не помнишь.

– Сколько я себя помню, я никому не был нужен.

– Да, Томирис, говори за себя, – вставил Камаль. – Что ты к нему пристала? Может, он не хочет быть избранным и не обладает никакими способностями, а ты буквально заставляешь его в это поверить.

– Камаль! – возмутилась Томирис. – Лучше молчи!

– Понял, молчу, – спокойно ответил тот и ушел в тень.

Связываться с ней себе же хуже, он знал точно.

Их разговор отвлек слуга, который бежал к ним со всех ног.

– Тауреги! – выпалил он, приблизившись.

Все пятеро подскочили и рванули в сторону поселения.

В центре становища уже кипела битва. Некоторые шатры горели, повсюду были слышны крики и вопли, часть воинов была перебита, вокруг было множество трупов, и в воздухе витал запах пролитой крови.

– Отец! Отец! – стала кричать Томирис.

И тут она увидела его. Он шел, еле передвигая ноги, и держался за окровавленную голову.

– Ты ранен? – подбежала она и подставила ему свое плечо.

– Они напали неожиданно, убили сторожевых, они нас даже не успели предупредить. Ночью, как шакалы.

– Присядь, – Томирис отвела его в сторону и усадила возле одного из шатров. Отдохни, я скоро вернусь.

И она последовала за своими друзьями, которые уже вели схватку с явно превосходящим их по численности противником. Томирис достала свой меч и буквально влетела в самую гущу сражения. Ее точные удары легко находили свои мишени, она была беспощадна и как никогда яростна. Несколько раз во время сражения они встречались с Ханом глазами. И ей в эти моменты казалось, что он чему-то удивлялся. Но думать об этом было некогда. Нужно было защитить свое племя, и она, как дикая кошка, снова и снова бросалась на врага и атаковала. В конце концов им удалось вытеснить захватчиков на край поселения. Численно тауреги сейчас превосходили вандов. Группа друзей оказалась разбита, в один из моментов Томирис осталась одна, и ее сразу окружили. Пятеро против нее одной. Она стояла в центре, выставив вперед меч, готовая к нападению. И оно не замедлило себя ждать, ей удалось отбить несколько атак, двоих она даже сильно ранила. Но в этот момент кто-то из них бросил ей в лицо горсть песка, и она растерялась. На мгновение потеряв зрение, она упустила очередную атаку, и у нее выбили меч из рук и повалив на землю стали связывать. Она упиралась, кричала, пыталась вырваться, но мужчины были явно сильнее и только туже затягивали веревки и придавливали к земле.

Хан вовремя заметил все происходящие и поспешил на помощь. Но путь ему преградили трое воинов. Он ловко обвел одного, второго и резким ударов уколол третьего прямо в сердце. Тут же развернулся и принял новую атаку, с которой разделался достаточно быстро. Тем временем Томирис уже подняли и поволокли за веревку, привязанную к ее рукам. Хан догнал их и смог выхватить веревку, которой связали Томирис. Второй же продолжил наносить ответные удары. Но таурегов было гораздо больше, и он не мог удержать веревку в руках. В итоге он ее выпустил и решил сначала разобраться с нападающими. Нескольких ему удалось убить, но пока он дрался, Томирис снова схватили и поволокли прочь. Хан бросился за ней. Он настиг нападавших на окраине поселения. Сразу же набросился на противников, но те будто не заканчивались, откалывались об общей стаи по одному и прикрывали ему путь, оставшиеся же продолжали тащить Томирис прочь. Ему нужно было собрать все силы. Он бился как яростный зверь и метал врагов в стороны, как отлетающие щепки, но этого было недостаточно. В один из моментов ему удалось прорваться сквозь заслон и почти добраться до Томирис. Он почти ухватил ее, но рука соскользнула, в последней попытке удержать ее он взял ее за руки. Неожиданный разряд молнии ударил обоих. Хан оцепенел. Последнее, что он увидел, это испуганные глаза Томирис, потом они закрылись, и она потеряла сознание. Ее тут же подхватили и, погрузив на лошадь, увезли в темноту. В следующую секунду он почувствовал резкий удар в затылок и упал.

***

Аслан и Камаль нашли Хана на окраине и привели в сознание.

– Где Томирис? – тут же спросил Аслан.

– Ее увезли, – ответил тот и, потрогав рукой затылок, посмотрел на ладонь.

Кровь, показавшаяся на ладони, свидетельствовала о сильном ударе. Но сейчас его это мало заботило. Больше он был обеспокоен тем, куда увезли Томирис.

– Куда ее могли увезти? – спросил он в следующую минуту.

– Не знаю, – ответил Аслан и бессильно махнул рукой.

– Тогда надо в погоню, мы еще успеем их нагнать.

– Нужно найти лошадей, – тут же выпалил Аслан, словно был рад этому предложению. – Заур, Камаль, вы с нами?

– Конечно! – ответили те.

– Только надо предупредить Анвара. Пошли со мной, – сказал Аслан Хану, – а вы найдите лошадей, – обратился уже к своим товарищам.

Они нашли Анвара у шатра, где оставила его Томирис. Ему уже оказывали первую помощь и перевязывали голову.

– Где моя дочь? – тут же спросил он, как только увидел Аслана и Хана.

– Ее похитили, – ответил Аслан.

Анвар зарычал от ярости.

– Не уберегли!

– Мы вернем ее, – тут же выпалил Аслан, – мы с Ханом отправляемся в погоню.

– Не медлите! Спасите мою дочь! – закричал тот в ответ.

В скором времени четверо всадников уже скакали по степи в сторону удалявшихся таурегов. На горизонте уже забрезжил рассвет, и Хан радовался этому обстоятельству. Теперь они смогут разглядеть хоть какие-то следы. Около часа они скакали не останавливаясь. Им все казалось, что где-то далеко впереди слышны голоса и топот копыт. Но чем выше вставало солнце, тем яснее становилось, что впереди никого нет.

Первым остановился Хан.

– Надо спешиться и поискать следы, – сказал он.

Другие последовали его примеру.

– Тауреги живут на севере, нам надо держаться северного направления, – заметил Аслан.

– Ищите следы, – скомандовал Хан.

– Рассредоточимся, – поддержал его Аслан.

Хан был в бешенстве. Он злился не на друзей Томирис, а на себя, на то, что он не смог ее защитить, упустил, позволил похитить. Злился и сам себя не понимал. Еще недавно он спокойно бы отреагировал на подобное событие, случается. Но что-то выбило его из привычной колеи. Во время электрического удара, который он почувствовал, когда их руки соприкоснулись, он вдруг ощутил нечто новое. Он будто прозрел, как верующий обретает веру, как скептик начинает верить в чудеса. Он будто коснулся своей судьбы. Это одно маленькое касание перевернуло весь его мир. Он будто увидел свое будущее, будто оно заключалось в ней. Он почувствовал, что знал ее всю свою жизнь, и всю жизнь он не останавливался, потому что искал ее. Она была частью его самого, такой же неотъемлемой, как сердце или любой другой орган. Она в долю секунды стала центром его вселенной, и все в этом мире отныне было подчинено ей одной, словно это она приводила все в движение, весь необъятный космос. И вот, найдя ее, он тут же ее потерял. Это выбивало у него почву из под ног. Он злился и не мог смириться с этой ситуацией. Сейчас он готов был разорвать любого, кто вознамерится ему помещать. Он готов был рыть всю землю руками, но найти ее. И видел он сейчас только одно. Ее испуганные глаза, в надежде, что он ее спасет. Он чувствовал, она жива, и он ей сейчас нужен ей как никогда.