Я – твоя женщина!

Ах, если бы, если бы он вышел на улицу! Но черт, или кто там есть, дернул его пойти в туалет с логичной буковкой «М» на двери. Открыв эту самую дверь, он уперся взглядом в чью-то широкую спину, загородившую окно. Вокруг нее обвились две голые ноги. Человек с широкой спиной часто дышал. Постепенно от ритмичных телодвижений штаны опускались все ниже и ниже.

Пузанову показалось происходящее любопытным. Скромностью он не обладал. Поэтому снова не пошел на улицу. Зашел в кабинку, сделал свое «мокрое» дело. В это время послышался счастливый женский стон. Веселый Пузанов, собирающийся рассказать об увиденном застольной компании, вышел. Хлопнула за спиной дверь. И тут он остановился как вкопанный.

Сумочка! Сумочка лежала на полу! Нет такой ни у одной из женщин в общаге. Сам ее покупал для жены в Питерском бутике. «Е-о-о-о-о! Так это она – там, в мужском туалете, на грязном подоконнике – с голыми ногами, обвившими чью-то спину!»

«Сука!» – пронеслось в мыслях, остро режущих голой правдой голову Пузанова. «Сука!» – сказал он вслух. «Сука-а-а-а!» – закричал во весь голос. Открыл дверь туалета, подошел к одевающейся жене. И, как бы не замечая Малковича, бросил ей в лицо: «Сука!». Резко развернулся и сосредоточенно зашагал в комендатуру.

На утро ночной инцидент облетел всех и каждого. Пузанов пожаловался другу Никишову. Никишов предложил обсудить дальнейшие действия Пузанова с Рыжовым, потом имел неосторожность сказать новость своей жене со строжайшим приказом никому сию тайну не разглашать. Та клялась и божилась, но дружба с Веркой ведь дороже… Так и пошло-поехало. Верка – Таньке. Танька – мужу. Перешептывания окружили кольцом семью Пузановых. Пузанов не стал долго ходить в роли обманутого му… ка. Подвез как-то секретаршу начальника УНР – длинноногую Оксану. В машине с ней и покувыркался, раз пять или побольше… Об этом снова рассказал Никишову. Никишов – Рыжову. Опять понеслось… Разводиться Пузановы не стали. Так потом и жили – изменяя друг другу, прощая секс на стороне и снова изменяя…

Глава 9

Очнулась Даша от истошного женского крика, доносящегося из-за стенки. Огляделась. На соседней койке рядом лежал какой-то мужчина. По трубке, спускающейся из-под его одеяла в ведро, медленно стекала желтая жидкость. Даша осторожно пощупала под одеялом свой живот. Гладкий! Вот холодная грелка в самом низу. А выше? Нет ни бинтов, ни пластыря? Как же они доставали ее ребенка?

Господи! Как страшно спросить! Что с ним? С ее сыном? Или все-таки дочерью? Да собственно пока и не у кого спрашивать. Темно за окном – значит ночь. Под кроватью началась капель. Сил только и хватило – чуть приподнять одеяло. Оказалось: от нее тоже спускалась трубка в ведро как у мужчины напротив.

Вошла медсестра со шприцом. Отвернула край Дашиного одеяла. Протерла ватой чуть выше колена. Уколола. Даша слегка вскрикнула. Спросить про ребенка не успела. Медсестра ушла. О сыне сказал анестезиолог, зашедший на минутку утром. Прежде чем Даше пришлось увидеть сморщенное красное тельце, ей стали массировать грудь. Холодные руки акушерки опускались и мяли так сильно, как будто не человек перед ней, а тесто. И процесс этот был какой-то унизительный. Даша действительно чувствовала себя тестом, апельсином, из которого выжимают сок. Было очень больно, но кричать не хотелось. Сдержалась.

– Надевайте халат и переходите в роддом! – сказала на прощанье медсестра.

Покидая реанимацию, Даша придерживала рукой низ живота. Бывшая одноклассница не обманула: хирург сделал очень маленький горизонтальный разрез. Пространство, сближавшее ее с мужем, мамой, подругами, раздвинулось на невероятно огромное расстояние, когда взяла в руки пеленчато-одеяльчатый комок и приложила его к ярко-красным соскам. Чадо впивалось с невероятной жадностью, тянуло молоко все сильнее и сильнее. Наконец насытилось.

«Мой ребенок! Никому никогда не дам в обиду!». По кровати рядом с Дашей пробежал таракан. И она не выключала свет всю ночь, чтобы насекомые не потревожили ее кроху.

Глава 10

Казалось, удача стала сопровождать теперь Малковича бесконечно. Утром он со Смирновым и Гаровым нашел покупателей на спасенное оружие. Смирнов списал его как не пригодное. Малкович пообещал открыть друзьям счет в банке и положить обоим по немаленькой сумме.

– Гарик! У тебя дети есть? – спросил Малкович.

– Не успел. Только женился.

– А чего жену не прихватил с собой?

– Куда? В этот крысятник? Да и работу не может оставить – потом не устроишься, – печально произнес Саша.

Крысы, будто почуяв, что про них вспомнили, с новой силой зашуршали по круглым стенам вагончика. Одна вылезла в дыру и обнюхивала воздух. Пахло жареными котлетами, приготовленными несколько ранее Светланой на электрической маленькой плитке. Вадим Смирнов, стараясь как можно тише, достал пистолет. Раздался выстрел. Попал. Через минуту в комнату осторожно зашел огромный черный гладкошерстый пес Джохар и утащил убитую крысу. Смирнов по-киношному дунул в дуло пистолета, положил его рядом:

– Жена у Гарика – изнеженная барышня. Не такая как моя Светка – через все огни и воды ко мне доберется. Ничего не боится.

– А тебе оно видимо надо! Проверяет она тебя своим неожиданным появлением. Вдруг ты ей изменяешь? – проговорил Малкович.

– Пусть проверяет. Все равно правды не узнает. Даже если что-нибудь услышит про меня, не уйдет. Куда ей с детьми?

– А прапорщица-то ничего! Очень даже сексуальная! – оскалил ровные белые зубы Малкович.

– Но-но! Попрошу не выражаться! – играя ревнивого соперника, схватился за пистолет Смирнов.

– Ну, вы тут сами разбирайтесь, а я умываю руки и сматываю удочки, – произнес, смеясь и вставая, Гаров.

– Куда ты? – спросил Смирнов. – А кто будет моим секундантом?

– Да пойду ребят проверю. Задание дал – вычистить баню, убрать под навесом. А то страшно подойти! Порядок солдаты у меня наводят, короче говоря.

– Эт правильно. Иди-иди, проверь. – Смирнов замолчал. Дождался, пока Гаров закрыл за собой дверь. Повернулся к Малковичу: – Смурной он какой-то ходит. Тоска у него. Наслаждаться жизнью еще не научился. Верность хранит. По-честному думает прожить… Трудно ему будет…

– А ты не жалей. Чем можем – поможем парню. Идет? – Малкович заговорщицки подмигнул Смирнову. – У меня тут план один созрел. Смотри сюда!

Андрей достал чернильную ручку «паркер», залихватски схватил какой-то неиспользованный бланк со стола и стал чертить круги:

– Видишь? Это строительная фирма «Кентавр». Она должна была выполнить строительные работы в порту Ейска. Не уложилась в срок. Сейчас на грани банкротства. Я приезжаю, оплачиваю векселями заказчику то, что не выполнил «Кентавр». «Кентавр» – должен мне! Я даю ему время заработать. Через год фирма возвратит мне эту сумму с процентами. Или дом мне на побережье построит. Бум строить порт? А, Смирнов? – Малкович слегка толкнул плечом рядом сидящего майора.

– Ты-то может и будешь. А я причем? Нам в Грозном – стрелять всякую тварь, не перестрелять!

– Это одно, – воодушевленно продолжал Малкович, не замечая ответа Смирнова. – В Волгограде у меня есть подружка – замша начальника УКСа. Она уже кое-что подписала. Сейчас еще с ее помощью взаимозачетом закрою долг УКСа перед вкладчиками долевого строительства. УКС – должен мне! Через год-два потребую с них квартиры на сумму с процентами. Как? Квартира тебе нужна? А, Вадим Геннадьевич? Или ждешь, что государство о твоей верной службе вспомнит? Детям твоим крышу над головой предоставит? Где они сейчас у тебя, кстати?

– В Ставрополе, в общаге. С соседкой по комнате остались.

– Ты подумай, подумай! Жить в этой стране можно! Если хотеть. А ты ведь не хочешь, майор. А? Не ждать надо, а брать! Причем легко, весело, с достоинством! И Гарика твоего с собой возьмем.

– Гарика хоть не тронь! Не дам испортить парня. Да и сам не поеду.

– Ладно. Жизнь покажет, кто прав. Ключи привезу тебе в следующий раз от квартиры в Москве. И тогда не поедешь со мной?

– Зачем мне в Москве? Я в Ростове получу. В очереди стою.

– Сколько?

– Что – сколько?

– Сколько стоишь?

– Пять лет.

– Ну еще двадцать пять простоишь!.. Верно говорю, Светлана? – игриво обратился Малкович к зашедшей жене Смирнова.

– Хватит вам тут шептаться. Небось, нас женщин все обсуждаете? Пойдемте котлеты есть – остынут ведь… И когда ты, Андрюха, женишься? Ездишь все – моего соблазняешь…

– Соблазнишь его! Я ему – посмотри на эту, на другую! А он – отстань, да отстань. Жену, говорит, одну люблю.

Смирнов незаметно, шутя, ударил Малковича кулаком поддых.

Глава 11

Лариса Ивановна Гарова нажала кнопку звонка, выведенного за калитку плотного высокого забора. Раздался лай короткошерстного «боксера» Ван Дамма, затем – голос Валериной матери:

– Место! Я сказала – место! Молчать! Да заткнешься ты, наконец? Чертов Ван Дамм.

Постепенно лай затих. Видимо, хозяйка сумела загнать псину в вольер. Раздались шаркающие приближающиеся шаги. Открыв, новая родственница не смогла сдержать разочарованного зевка: