Миром правят буквы

А оно ускользает, далекое, снова и снова.

Если шанс обрести втрое меньше шанса забыть,

Если ты – лишь шуршащий песок в часовом механизме,

Если жизнь коротка для того, чтобы в ней полюбить,

Если я не смогу долго жить без любви в этой жизни.

Если я пропаду, и картину свою потеряв,

Не останется мест для меня на сияющем шаре.

Но не думай! Я – справлюсь, и даже кого-то предав,

Я скорее умру, чем пойму, что меня предавали.

9. Малыш с экрана

Мне кое-что нужно сказать, и пора сознаться:

Уже так не весело, так не гремят пиры.

Не страшно ли Вам в новом дне средь войны просыпаться?

Не чувствуете боли? Так значит, уже мертвы.

Когда монотонным слогом с экранов вещают

О взрывах, пальбе, о заложниках, о смертях

Мы, вместо того, чтоб от горя впадать в отчаянье,

Кричим, мол "у нас-то ведь, к радости, всё не так".

И правда, когда умирает чужой ребёнок,

Когда не твою, а чужую пытают дочь,

Которая, кажется, только ещё с пелёнок,

Сегодня уже не дышит, и ей не помочь,

То мы ничего не чувствуем, ведь чужое -

Оно не своё совсем. Ни имён, ни глаз

При жизни не знали – поэтому, будь покоен

Ребёнок чужой. Только важно – что он не наш.

А схема исправно работает. Главный принцип -

"Своих" отбирать по оттенку кожи и языку,

По вере и месту, в котором родился.

С чужими не ладить, и быть исключительно начеку.

Но хоть на мгновение представьте: малыш с экрана,

С толпы не сводящий взгляда заплаканных глаз,

Всё ищет, всё ждёт, все истошно кричит Вам: "Мама!",

А вы – за экраном, который некстати погас…

Такое же чувство у мам, потерявших родное,

У мам, что спасти не успели от боли дитя.

Теперь-то Вы чувствуете? Это – совсем не чужое!

Чужими друг другу на свете нам быть нельзя!

10. …

Вместо меня женщина моет разводы на посуде.

Она медленно ест от того, что есть не хочет давно.

Она неопрятна, грубит, пахнет кровью оконченных судеб,

Помоет руки и сядет за грязное веретено.

Вычистит пса, сотню тату обсесцветит,

Хрипло раздвинет диван, уронив горький чай.

И эсэмэснет какому-то нудному Петр:

«Ты меня больше, пожалуйста, не встречай».

Я и не знаю, зачем ей такие вот жизни.

Вроде нормальную, добрую создавал.

Взял биографию, медленно вставил призму: