Дневник Страха

Когда моя дочь берет в руки музыкальную шкатулку, которую ей привез папа из рабочей поездки, я чувствую легкую тошноту. Шкатулка замечательна. На ней нарисована парижская башня, она играет грустную красивую мелодию прямо по нервам.

Три дня, пока он был в Париже, меня накрывали волны неконтролируемого жуткого страха. Это слово будет третьим. Париж.

***

Моя бабушка при смерти. Сейчас она в пролежнях ходит под себя. Я иногда об этом думаю, каково это? Я вроде не боюсь смерти, но человеческое тело без души у меня вызывает брезгливую жалость. Не человек.

Хотя, что здесь такого? Рождение ребенка – это прекрасно, его взросление, старение и уход – это естественно…

Сегодня мне приснилось, что в дом кто-то забрался. Я увидела черную фигуру, шуршащую на кухне в темноте. Видимо, захотелось поесть перед тем, как напасть на одинокую женщину с двумя малышами. Да что она может сделать? А вот дом со стороны выглядит так, как будто в нем есть, чем поживиться…

Я проснулась и услышала голоса. Я встала, пошла на кухню, голая, в руках ничего. Мистическим образом на захлопнутом ноутбуке включился поставленный на паузу мультик. Он-то меня и разбудил. Мое сердце не колотилось от страха совсем.

Так стоит ли вносить смерть в список моих страхов? Все боятся смерти, таков закон природы. Всеми живыми существами движет этот страх. Он стимулирует жизнь, заставляет вставать по утрам, питаться, сбиваться в стаи, размножаться. От страха можно оцепенеть, обратиться в бегство, напасть или попытаться задобрить противника. Может поэтому так распространена любовь к агрессорам? Пока я дружу с обидчиком, я в безопасности, ведь окружающий мир ещё страшнее и неизвестно, чего еще от него можно ждать.

Не знаю, боюсь ли я смерти. Но меня пугает мысль быть растерзанной жертвой насильника, инвалидизация или прижизненное превращение из человека в органику. Этот пункт под вопросом. Скорее смерть правит балом, но еще страшнее беспомощное и безысходное томление.

Пользуясь случаем, хочу передать привет. Когда я умру, прошу сжечь мое тело и развеять прах по ветру: над водой, полем или лесом. Не хочу пластиковых цветов и дешевую пудру на лице. А кто захочет меня помянуть, может выпить за меня стопочку крепкого. Достаточно.

***

А я еще не сказала, мой дорогой читатель, что в этой книге тебя ждёт поток депрессивных мыслей? Если ты находишься в начале романтических отношений или в прочем ощущении радости, то книжку лучше отложить. Если же тебе гнусно, то сядь поудобнее или съешь бутерброд, я добавлю тебе порцию гнусности.

***

Горящие фигуры стройно шли по песчаному берегу. Как-будто кто-то невидимый обливал людей бензином и поджигал, а они продолжали свое шествие, не останавливаясь. Идущие силуэты сначала вспыхивали из неоткуда, молча ступая по сырости, потом прогорали до тла и исчезали. Получалось, что в конце строя шли уже одни останки, горящие костыли и палки.

Не пугайтесь. Это обычный сон. Кошмары снятся мне с детства, но ребенком я просыпалась от них в слезах. Слез не осталось. Теперь я анализирую сны и, как настоящий ученый или сыщик, стараюсь подкрасться к ним как можно ближе, а то и забраться в самое пекло, чтобы понять их суть.

Так вот, эти поникшие люди шли в прошлом, может быть даже в годы войны. Жертвы насилия. Они не пытались спастись или побежать в залив, который был всего в пару метрах. Они слушались своих палачей. А я завороженно стояла рядом и смотрела.

В это время идея параллельных миров уже активно развивалась в моем мозгу. Вот я на перекрестке двух вселенных. Налево – красочный город, вроде Венеции, а справа восточный базар. Я пошла направо, потому что меня туда позвал красивый смуглый парень. Он говорил со мной на чистом русском, но я была уверена, что он португалец. Пока мой португалец пытался договориться с торгашами дать нам что-нибудь поесть в обмен за любую работу, я поедала его глазами: длинные ресницы, карие огромные глаза, темная молодая кожа, вот я уже влюбилась в него. Он как будто говорил на местном языке, протягивал торговцу две пятитысячные рублёвые купюры, даже открыл кошелек, демонстрируя, что больше денег нет, но тот требовал местную валюту и ни в какую не давал ему еды, а только огрызался. Тогда мой друг схватил с прилавка первую попавшуюся булку, показывая, что нам все равно надо уступить: мы голодные и уставшие, идем с залива, где недавно сгорели люди. Продавец разозлился, замахал руками. А я поражена своим спутником наповал: он отдал десять тысяч за какую-то буханку ради нас, ради меня! Я готова за ним на амбразуру. Поэтому я вступаю в их диалог и на слабом английском говорю хозяину лавки, что он может обменять купюры в банке и заработает много денег. Похоже, его интересуют не деньги, а принципы, у них не принято женщине влезать в мужские разговоры. Мгновение и я уже вижу себя, сидящую на корточках между торговыми рядами, на меня сыплются удары. Один за одним.

Во сне это не больно, какие-то жалкие шлепки. Game over. Я опять проиграла, я снова жертва, которая добровольно встала в строй к тлеющим костям.

***

Все это неприятно, но совсем не страшно. Как только я начала этот дневник, мои страхи испарились, как будто они были раздуты моим сознанием, а на бумаге можно увидеть, какие они мелкие. Мой психолог будет доволен. А вот моя творческая натура – нет, о чем же мне теперь писать? Уж не о бывшем муже, о нем я написала уже целую книгу, и он мне надоел! Позвольте я напишу про свое детство. Вот уж где страхов было полно. Некоторые тянутся за мной всю жизнь, хватая за ноги во сне, как Фредди Крюгер…

***

Выходя из подъезда с пакетом пустых бутылок, я боялась встретить одноклассников. Не знаю, чего мне было стыдно больше: что родители пьют или, что я сдаю стеклотару. Я шла эти пятьдесят метров, сгорбившись, чтобы никого не видеть, стараясь громко не звенеть.

В школе я не была жертвой травли, для этого я стремилась не выделяться и быть максимально средней. Хотя единичные случаи издевательств я помню. Вот один мальчик-идиот ударил меня в солнечное сплетение. Он показал приемчик, отчего я какое-то время не могла дышать. Но разве я ему сказала, что он идиот, расплакалась, пожаловалась учителю, убежала? Нет, я сделала вид, что ничего не произошло. Это было в младших классах. Хочется верить, что сейчас бы он от меня получил по яйцам. Есть такой приемчик.

Однажды я сгорала от стыда за то, что возомнила о себе невесть какую похитительницу сердец, когда ребята из параллельного класса решили подшутить и по-очереди все предлагали мне встречаться. Оправдываясь, я их отшивала, а потом узнала, что они лишь поспорили, кому из них я дам согласие. А я-то уже смирилась с мыслью, что богиня любви. Тогда я научилась улыбаться прохожим мальчишкам и на вопрос "как дела?" весело и задорно отвечать "отлично". Мне даже становилось задорнее и веселее, и показалось, что это лучший способ жить.