Адюльтер. История одной измены

– Я за рулём. Ты же знаешь.

– На сухую разговор у нас продлится дольше, – весело фыркает в ответ. – Оставь машину, переночуешь, а завтра поедешь к родителям. За дочкой они присмотрят, – наливает стакан. – Тебе надо отдышаться. Выплеснуть напряжение. Посмотри на себя! Словно натянутая струна! Похудела ужасно и цвет лица – точно у глубоко больной.

Не слушая моих отказов, бегает по кухне, нарезая приобретенную по пути закуску.

– Пей, – выставляет тарелки. – Чем закусывать будешь?

– Может этим, – достаю из сумки бирюзовую коробочку, водружая на стол.

– Твою ж мать! – закашлявшись, выпаливает подруга. – И сколько?

– Сама не знаю. Наткнулась с утра на напоминание пить таблетки и осенило мыслью, что в этом месяце никакие средства гигиены были мне не нужны, – грустно смеюсь над её нахмуренным видом. – Да перестань подготавливать для меня виселицу. Купила перестраховаться. Наверняка просто сбой. Моя нервная система ищет защиты.

– А если положительный, ты хоть его в известность поставишь? Послезавтра ведь суд… Это сыграло бы на руку. Отрезвило мозги. Как ни пытаюсь понять его действий – в голове каша!

– Для начала разведусь, – поднимаю уголки губ, опуская их под гневным взглядом Кристины. Осекаю, взрываясь. – Перестань на меня так смотреть. Он твердил, что мечты должны осуществляться! А на днях, после ночи, проведенной вместе, заявил, что не станет дважды повторять одну и ту же ошибку!

– Так, может, говорил вовсе не о тебе? Во фразе был другой смысл? Твоего мужа сложно понять. Его поступки и жесты говорят намного яснее, – улыбается с хитрым прищуром. – И ты всё-таки соблазнила его. Ну и правильно! Пусть помучается воспоминаниями одинокими вечерами. Не одной же тебе страдать.

– Одинокими ли? – хмыкаю грустно.

– О, в этом не сомневайся! Я тебя уверяю, что, если вы всё же разведетесь, он в ближайшее время на километр к себе никого не подпустит. Пока не перерастет ваши отношения. А это будет не скоро.

Поднимает с места, подталкивая в сторону уборной.

– Давай уже, не мучай моё исходящее слюной любопытство, – весело смеется. – И дверь не запирай, а то вдруг тебе станет плохо, а я девочка хрупкая, её не выбью.

– Ты поедешь со мной на суд? – уточняю, задержавшись в дверях.

– Куда ж я денусь? Конечно. Тресну твоего по голове чем-нибудь тяжелым. Иди уже! – нетерпеливо взрывается. – С отсрочкой в пять минут результат не изменится!

Захожу, нервно дрожа. В первый раз было не так страшно. Даже забавно. Пока не накрыло осознанием. Интересно, сейчас, спустя пять лет, чувства изменятся? Или охватывающая гамма будет схожей? Хотя, ведь и я сильно изменилась. Вроде… Была не была. Выжидаю отведенные минуты, не рискуя взглянуть. Выхожу, зажимая в пальцах два торчащих пластиковых хвостика.

– И? – подлетает Кристина, выхватывая тесты из рук.

– Не знаю, – глупо взираю на убегающую к окну подругу. – Я испугалась и не смотрела.

– Что ж… Выдает вердикт, – подходя ближе. – Судьба тебе абсолютно не благоволит. Никакого шанса. Результат очевиден.

Отбираю, закусывая губы, пытаясь разглядеть результат.

– Крис, ты нахалка! Она одна!

– Конечно одна. Говорю ж – без шансов. Реагент девственно чист. А ведь ребенок мог бы у вас всё изменить… Да придётся тебе помучиться во избавление самой.

– Не грусти, – обнимаю нежно. – Хватит тебе и одной крестницы. Зато игра будет честной. Без перекрывающего глотку шантажа. Возможно, даже выйду победителем… Если повезёт.

Здание суда. Без пятнадцати десять. Сижу в машине, давно выключив двигатель. Его машина напротив. Чего-то ожидаю, глядя на неё. Не отрываясь взглядом, словно медитирую.

– Пошли, – дергает за руку Кристина. – Быстрее сядем – скорее выйдем, – подтрунивает, желая вернуть растоптанный каблуками оптимизм. Киваю в ответ, заправляя от ветра пальто, поправляя вниз слегка задравшуюся узкую юбку. Протягиваю повестку на входе и прохожу к нужной двери. Встретившись с ним мимолетным взглядом, чувствуя подступающую дурноту. Отворачиваясь резко, сталкиваюсь со своим адвокатом. Улыбаюсь неловко, смутно понимая, как в таких ситуациях следует себя вести. Заходим в кабинет. Расстроенно осматриваю всё вокруг, ожидая трибун, судей в белых париках и мантиях, вершащих надо мной приговор… Точно картинка из голливудских фильмов. А на деле вижу лишь освещенную комнату с Т– образным длинным столом. Строгую женщину, слегка улыбающуюся при нашем приближении. Отодвигающий для меня стул, адвокат. Нависшая тишина. Не смотрю на него, упираясь взглядом в стену. Тщательно обследуя её незамысловатый рельеф.

– Вы не передумали? – уточняет судья.

Смотрю на него. Переводя взгляд с выбитых обоев на непробиваемое лицо. Глаза в глаза. Рефлекторно сжимаю губы. Не желая отвечать на поставленный вопрос.

– Нет, – выдает скупо, не удерживая проскальзывающий по лицу мышечный спазм. Позволяя на миг мелькнуть во взгляде уколу боли и ранимости.

Смыкаю веки, сдерживая дребезжание в голосе, повторяю его:

– Нет.

Необходимые вопросы. Монотонно отвечаю, разглядывая свои ногти, лежащие на столе. За прошедшие двадцать минут слушания больше так и не рискнув поднять глаза. Подписываю бумаги не глядя. Выслушиваю поздравления от адвоката о том, что всё прошло гладко.

Затыкаю гневным тоном, послав его речи ко всем чертям, разворачиваясь на каблуках в попытке побыстрее найти Кристину и сбежать отсюда. Не глядя вперед буквально врезаюсь в мужа. На ходу извиняясь за нерасторопность и поняв, кто передо мной, лишь глубоко вдохнув болезненный аромат и подняв глаза.

– Поздравляю с вожделенной свободой.

Кривлюсь в ответ, пытаясь пройти. Задерживает в руках. Сдерживая гнев, как можно спокойнее уточняю:

– Ты просил тебя отпустить. Я всё выполнила. Что ты хочешь теперь?

– Поблагодарить, – грустно усмехается. – Смогла переломить себя, – поднимает подбородок, зажимая двумя пальцами, проходя губами по шее к уху. Вызывая болевой спазм во всём теле. Будоража легким прикосновением. Невольно прижимаюсь к нему, внутренне желая оттолкнуть. Разум отчаянно спорит с сердцем, проигрывая в неравной борьбе. Ненавижу его за доставленные страдания. И желаю быть рядом каждой клеточкой своего тела. Плевать на последствия и новый штамп в паспорте, который уже не удалить. На мой переезд и "новую" жизнь. Всё, что угодно, к его ногам. Пусть растопчет! За один короткий момент воссоединения, дающий глубокий глоток воздуха и кратковременное желание жить…

– Я люблю тебя сейчас больше, чем когда-то… – шепчет, обрамляя лицо руками. Оставляя горячие, влажные следы в районе виска. На пульсирующей артерии, ускоряющей ритм. Прикрываю глаза, уже не желая заканчивать этот момент.

– Любовь не доказывают разводом, – шепчу, ощущая его губы вблизи своих. Опаляя их дыханием, смешиваемым воедино.

– А разве не именно это ты и делаешь сейчас? – уточняет иронично, слегка наклоняя меня назад и по-хозяйски размыкая языком губы. Подчиняюсь без тени сомнения, путаясь пальцами в его волосах. Отдаваясь терзающей душу ласке. Желая его. Чёрт! Как же желая! Готовая начать раздевать прямо здесь, в двух метрах от кабинета, в переполненном людьми коридоре здания суда. Не замечая никого! Не желая отрываться! Продлить этот момент в вечность…

Открываю глаза, глупо улыбаясь, встречая недоверчивый взгляд стоящей рядом Кристины. Явно не понимающей всей ситуации, выдающей язвительно:

– Театр абсурда, ей Богу! Может, поедем в загс? Напишем новое заявление, добавив для коллекции ещё один штамп? А что? Заведёте традицию: раз в десять лет нещадно трепать другу нервы и разводиться! У всех же должны быть маленькие слабости!

– Ты на чьей стороне? – бросает ей сухо.

– На стороне вашего ребенка! Связалась на свою голову с двумя сумасшедшими! Да вы стоите друг друга! Один другого хлеще в самоистязании, а тянет друг к другу вблизи как магнитом!

– Прекрати, – давит взглядом, улыбаясь ехидно. Так, что невольно испытываешь страх, оказавшись под холодным лезвием глаз. – Я уезжаю месяца на два в Питер. Дела.

– Один? – уточняю, осекаясь после того, как он невольно выдает гримасу. Поджимаю губы. – Прости, я по привычке. Не поняла ещё, как себя вести.

– Делай всё, что хочешь, – протягивает грустно. – Поцелуй дочь. Когда буду приезжать, на это время её заберу. И не глупи, возвращайся на работу и в дом. По закону они теперь твои. Наслаждайся новым положением и свободой.

Уходит, бросив поджавшей губы Кристине:

– Не обижайся. Я не со зла. Присмотри за девчонками до отлета.

Удаляющиеся шаги и возрастающее чувство безысходности. Влажные губы ещё хранят его вкус. Недопонимание, разливающееся по венам, и не проходящее ощущение, что он всё ещё мой… Несмотря на выжигающий дыру в паспорте яркий штамп, уверяющий в обратном.