Невидимые. Банды старой России

– Для нас.

– Как? Мы уезжаем? А что, если Дуня вернется – ты же сама сказала…

– Будет перечить матери, – прикрикнула Матрена.

Выйдя из дома, она отправилась на берег – но не туда, где стирали, а гораздо дальше.

Боязно: а вдруг кто уже обнаружил припрятанное? Но вроде нет: издали приметила сваленные ушаты, которые сама же и натащила. Под ними – песок да галька: копать удобно даже ладонью. Достав сверток, Матрена бдительно огляделась по сторонам – не смотрит ли кто? Задрала юбку, осторожно уложила вещицу в чулок и для надежности перемотала лентой – сверху и снизу. Как только доставать-то? Смеху будет…

Удостоверившись, что ноша держится крепко, Матрена мелкими шагами отправилась на базар, в лавку старьевщика. Несмотря на дополуденное время, солнце палило, вызывая жажду и головную боль. Темя напекло и через платок.

Она пришла раньше, чем назначали.

На этот раз в лавке был не только старьевщик, но и незнакомец – морщинистый, с длинными седыми усами, свисавшими на острый подбородок. Они что-то обсуждали, но с приходом прачки беседа прервалась.

Матрена сделала вид, будто заглянула за покупками, и принялась рассматривать оббитых фарфоровых барышень.

– Что же не здороваешься, Мотя? На сей-то раз принесла, что обещала? – окликнул старьевщик.

– Здравствуйте, судари, – она легко поклонилась и долгим взглядом окинула посетителя.

– Не бойся. Это и есть покупатель.

Господин кивнул.

– Как так? Ты сказал, будто сам…

– Ну, мало ли, что сказал. Ты тоже уговор не сдержала. Принесла?

– Принесла.

– Ну, тогда показывай.

Лавочник подошел к двери и накинул засов.

– Чтоб не мешали.

Разумно, но Матрене отчего-то не понравилось.

– Ну ладно… Отвернитесь-ка.

Прачка достала сверток, раскрыла, сбросив тряпье под ноги.

– Вот!

– Вы это ищете, господин? – спросил старьевщик.

– Оно самое! – подтвердил вислоусый. – Дай-ка поближе посмотреть.

– Сначала платите, сударь, а потом смотрите, сколько захочется.

– Э-эх… Кто так торгует. Откуда мне знать – может, подделка? Знаешь, сколько их развелось, Матрена? Вот скажи – откуда она у тебя?

– Неважно.

– Очень важно! Если скажешь правду и я пойму, что не врешь – получишь свои деньги.

Господин достал кошелек, расстегнул, показал содержимое – много-много бумажек, на которые, поди, не то что снять другой дом – новую жизнь купить можно.

– Ну же?

– Мое. От бабки досталось.

Вислоусый махнул рукой – дескать, пустой разговор.

– Ну, говорил же тебе, что тут ничего путного не купишь… Каждый обуть норовит. Зря ты меня от дела отнял, да еще и по такой жаре, – обратился он к лавочнику.

– Эх, простите, господин, – тот снова направился к двери, видимо, собираясь ее отворить. – Ну, чего? Иди, шельма, и больше не появляйся. Дельных людей не тревожь.

– Да настоящее у меня! Самое, что ни на есть! Он собирал то, что из других стран свозили, – опешив, поспешила оправдаться Матрена.

– Кто – «он»? – спросил господин.

– Хозяин мой… Старый Лех Коховский.

Вислоусый одобрительно кивнул.

– Слыхал про его коллекцию. Авось и впрямь подлинное. Как ты ее из дома-то вытянула?

– Да никак… Помер ведь Старый Лех… Неужто не слышали?

– Помер? Когда?

– Так почти неделю назад, в прошлый вторник. Убили его. Невидимки.

– О, невидимки… Хм. Интересно. Ну так что, покажешь?

Старик, ухмыляясь, двинулся в ее сторону. Ничего особенного: хочет посмотреть… Матрена отступила на шаг, спрятав руки за спину.

Он подошел почти вплотную.

Еще шаг. Успеет ли она отворить запор и выскочить?

Господин толкнул Матрену в угол, и, без особо труда разжав ей пальцы, вытащил то, что они сжимали. Опустив предмет в своей карман, ухмыльнулся:

– Ну, что дальше делать будем, Матрена?

***