И все небо для нас

Мну зубами губы. Открываю глаза, ловлю каплю шампуня в один и, не обращая внимания на жжение, выпрыгиваю из ванны. Оборачиваюсь в полотенце, забываю выключить воду, и выхожу, шлепая мокрыми ногами. Шампунь и гель для душа смешиваются и белыми воздушными комками текут и сползают по мне. На чистые полы капает вода.

– Мила! – зову я и не узнаю? свой голос: громкий, дрожащий и растерянный. – Мила! – сердце колотится так, что становится жарко. – Где ты?

А вдруг этот мужик вовсе не наш дядя? Вдруг он прямо сейчас убивает мою сестру?

Из глаз брызжут слезы: из одного от жжения после шампуня, из другого от страха. Я не могу потерять сестру. Она должна прожить долгую жизнь.

Из-за угла появляется дядя. Кидаюсь к нему и хватаю его за плечи:

– Где она?

Тихон кивает в сторону кухни.

– Мультики смотрит.

Широкими шагами пересекаю комнату. Мила сидит ко мне спиной с планшетом на столе. Она хихикает и вгрызается в свежую сочную грушу. В ее ушах наушники.

– Иди домойся. С ней все будет хорошо, – обещает дядя.

Ухожу в ванную комнату и запираюсь внутри. Сажусь на пол и даю волю слезам, обнимая колени. Кажется, я схожу с ума.

# # #

И вот мне снова не спится. Ни душ, ни чистая голова, ни удобный матрас не помогают сомкнуть глаза и проспать до утра. Мила сопит под боком, мы вновь делим одну кровать. Этой ночью она уже не просыпается в слезах. Когда рука, просунутая под подушку, затекает, приподнимаюсь и аккуратно встаю. Бросаю взгляд на дядю, но он тоже спит. Ночью уж точно ничего не случится.

Накидываю махровый халат и выхожу на террасу. Сажусь на скамейку и вглядываюсь в темноту окружающего леса. Вдалеке виднеются очертания другого коттеджа. От него по полю растекается нежный свет. Надеюсь, у тех людей причины бессонницы приятнее моих.

От скрипа двери вздрагиваю и поворачиваю голову, как это делают совы. В проеме стоит дядя и, сонно щурясь, смотрит на меня.

– Хочешь какао?

Киваю. Дядя возвращается с двумя кружками и садится рядом. Беру кружку и заглядываю внутрь.

– Что это?

– Маршмеллоу. Он чем-то похож на зефир.

– И что с ним делать?

– Ты его не пробовала?

Качаю головой. Отвечать на очевидные вопросы не хочется.

– Просто пей какао и закусывай им.

– Ну, не знаю, а вдруг ты решил меня отравить? – принюхиваюсь.

Дядя тихо смеется, достает из своей кружки маршмеллоу, показывает мне и сует в рот. Активно жует, затем показывает язык.

– Можешь подождать пару минут, но какао остынет.

Вздыхаю и впериваю взгляд в напиток. Запах приятный, шоколадно-молочный. Напоминает о наших с мамой посиделках до того, как родилась Мила. Тогда все было просто и я не переживала из-за каждой мелочи, касающейся сестры. А еще у меня в ту пору еще не выскочили прыщи…

– Вера, – приподнимаю голову и смотрю на дядю, – ты все еще не хочешь поговорить?

– О чем? – равнодушно пожимаю плечами и делаю глоток, жую кусочек маршмеллоу. Сахарно-воздушная масса наполняет рот. Мягко и вкусно..

– Ты слишком сильно беспокоишься за сестру. Так обычно переживают матери.

– А тебе-то какое дело? – внутри словно все обрастает колючками. – Я за нее отвечаю. И не переживу, если с ней случится что-то плохое. А ты… я тебе не доверяю.

– Неужели я дал повод?

Отвожу взгляд.

– Понимаю, – начинает дядя тихим спокойным тоном, – у тебя нет ни одной причины доверять мне. Я для тебя чужой человек и не стану близким за такое короткое время. Но доверие – это мост между людьми, Вера. И его надо строить.

Гнев отступает, уступив место горькому послевкусию непонятного чувства. Отпиваю какао и жую еще один маршмеллоу.

– Я никогда не причиню вреда ни тебе, ни Миле, – дядя протягивает руку, – обещаю.

Колеблюсь. А вдруг это ловушка?..

Поёживаюсь от внезапного ночного ветра. Пауза затягивается. Нужно ответить или проигнорировать жест дяди.

– Не могу, – стыдно за собственную беспомощность и нерешительность. – Я не могу просто взять и начать доверять тебе.

Дядя опускает руку.

– Ничего страшного. Просто знай, что всегда можешь прийти ко мне, – он поднимается и забирает с собой кружку. – Спокойной ночи, Вера.

Провожаю его взглядом, пока он не скрывается в доме.

Доверие и вправду как мост между людьми. Вот только мост за два дня не строят, ведь при неосторожной нагрузке он развалится.

4

10

– …ла!

Слышу писклявый голос сестры, силюсь разлепить глаза, но не выходит.

– Вела! Вела, вставай! – Мила больно хватает меня за плечи и потряхивает.

От ее пальцев у меня остаются синяки. В школе однажды заподозрили, что меня бьют дома, и отправили соцпедагога проверить, все ли в порядке.

– Ну Вела-а! – Мила с размаху шлепает меня по попе.