Зимняя роща

Вызвался тогда Берендей. Сказал он, что разбудит медведя, да выманит из берлоги, чтобы деревня смогла прокормиться. Зашел он внутрь, пригляделся к спящему зверю и вспомнил, как тот не тронул его. Сжалось человеческое сердце, и начала царевича мучить совесть. Стоял он в пещере и смотрел, пока не услышал свист – подали люди сигнал.

Проснулся медведь, открыл глаза темные. Встретились они с Берендеем взглядами. Втянул зверь ноздрями воздух и заревел. Бросился наутек царевич, а за ним – медведь сонный. Тут же напали на него мужики: били со всех сторон. Ревел зверь, людей лапами раскидывал, отбивался, как мог, да слаб он был из-за голода. Добили вскоре люди медведя, чтобы не мучился. Посмотрел Берендей в его глаза застывшие, и испугался содеянного.

Мучился он, пока не вернулись они с охотниками в деревню. Закатили жители пир, развели костры, разделили медвежью тушу. Собирались люди – от мала до велика – и каждый хотел получить кусочек жесткого мяса.

Объявили охотники Берендея храбрецом отважным. Вручили ему сердце медвежье и велели перед всеми съесть. Сказали, что дух зверя перейдет к нему с сырой плотью и кровью. Противился царевич, желал отказаться, но лесные жители не сводили с него глаз и выкрикивали одобрительные слова. Съел тогда Берендей сердце, да сломалось что-то внутри него.

7

1

Домовой очнулся. Поначалу он не мог понять, где находится и что случилось. Спина раскалывалась от боли, в затылке пульсировало неприятное тепло, в глазах двоилось.

Домовой продрог и его потряхивало. Он попытался подняться, но не вышло – что-то придавило его к земле. Он скосил глаза и увидел белые волосы.

– Майя…Майя! – вскрикнул Домовой, сев на земле и сжимая ее плечи.

Голова Майи откинулась, ее тело показалось ему меньше, чем было до этого.

– Очнись…пожалуйста, очнись! – Домовой легонько похлопал ее по щекам, но Майя не реагировала. – Что же делать…что делать?!

Он шмыгнул носом, огляделся по сторонам. Беспомощность и безысходность накинулись на него, как голодные звери.

«Иди к дяде Берендею», – прошептала ему Кикимора.

«Мама? Мама! Ты в порядке? Как папа? Ты чувствуешь его?» – Домовой сидел в грязи, покачиваясь, а Майя лежала у него на руках.

«Со мной все хорошо, Домка. Иди в Зимнюю рощу и ничего не бойся».

«Но что с папой? Он тоже придет туда?»

«Увы, он не придет. Его больше нет».

«Как это нет?! – Домовой завертел головой. – Не может быть. Он сказал, что…»

Он не смог закончить мысль, чувствуя себя преданным. Он помнил прощание с отцом, но не хотел верить словам матери.

«Ты тоже иди в Зимнюю рощу! Я хочу увидеть тебя!» – потребовал Домовой.

«Я заперта в Лукоморье. Это место нельзя потерять. Лукоморье – наш последний оплот».

– Ты всегда занята чем-то другим…только не мной, – Домовой вытер глаза, испачкав лицо в грязи. Он грустно засмеялся, поняв, что пришел к тому же, с чего начал: как бегал замаранным, так и будет бегать. – И все равно знай: я люблю тебя. Даже если тебе важнее кто-то другой или что-то другое.

«Я знаю, сынок. Прости меня. Когда мы снова встретимся, я никогда от тебя не отойду».

– Обещаешь?

«Обещаю».

2

Разговор с матерью расстроил Домового, но в то же время придал ему сил. Он осмотрел Майю, поднял ее на руки. Она оказалась тяжелой.

– Девочки всегда такие тяжелые? – с трудом выговорил он.

Вслушиваясь в подсказки матери, Домовой шел через лес к Зимней роще. Он ничего не видел, плохо слышал. Только вера в то, что он найдет замок дяди, помогала ему не сдаваться. Нести Майю оказалось намного труднее, чем он себе представлял. Из-за ее веса его ноги по колено проваливались в грязь, несколько раз он чуть не упал с обрыва.

«Если бы в этом мире были боги, они бы не позволили детям проходить через такие трудности. Они бы не предотвратили войну между моими дядями, и в Залесье был бы мир, – думал Домовой. – И боги бы непременно позаботились о девчонке, у которой богатырская сила!»

Словно в ответ на его мольбы Майя открыла глаза. Он не видел этого, потому что смотрел под ноги.

– Отпусти меня, – сказала она.

– А-а-а! – испугавшись, Домовой запнулся за ветку и упал в грязь, уронив Майю.

Ее лицо, волосы и платье тут же испачкались.

– Только не убивай меня! – жалобно попросил Домовой, глядя на нее. В ночи его зеленые глаза горели на темном лице.

– Ты такой неуклюжий, – она вздохнула, приложила руку к голове, поднялась, покачиваясь.

– Ты…не сердишься?

– Сейчас у нас нет на это времени.

Майя указала пальцем на что-то позади него. Домовой обернулся. Из черноты леса на них двигались горящие точки. Мигнула молния, очерчивая силуэты скелетов. Домовой, не раздумывая, схватил Майю за руку и потянул за собой. Они бежали, пока не начали задыхаться. Им пришлось остановиться, чтобы легкие не сгорели изнутри.

– Иногда ты делаешь ужасно глупые вещи, – сказала Майя.

–Я только что спас нас от полчищ каких-то страшилищ! – Домовой обиженно посмотрел на нее.

– Ты думаешь, что богов можно трогать без из разрешения. Ты не веришь в них, но молишься, чтобы не было войн, – в руке Майи вспыхнула светло-розовая искра. Она осветила им путь, словно небольшой летающий огонек отбрасывая свет в стороны. – Если бы ты поступил так в былые времена, я бы обратила тебя в горстку пепла.

– Но?.. – Домовой пересилил страх, чтобы спросить.

– Но сейчас ты – один из моих стражей. В какой-то степени ты – часть меня, отражение моей души и моих мыслей, – Майя подошла к нему, перевернула его ладонь к его глазам. Домовой увидел руну.

– Откуда у меня руна? – он пригляделся, щурясь. – «Ветер»? Почему?

Майя бы рассмеялась, если бы у нее хватало на это сил. Она едва стояла на ногах, и ей было тяжело.

– Твой дух не такой, как у других жителей Залесья. Поэтому храни эту руну.

Домовой не сводил с нее взгляда, пока Майя говорила. Когда она закончила, их взгляды встретились. Он увидел мешки под ее глазами, устало прикрытые веки, подрагивающие от напряжения ресницы. Он подался вперед и осторожно поцеловал ее в щеку.

– Спасибо, что заботишься обо мне. Кем бы ты ни была, ты всегда будешь моей хорошей подругой, – сказал Домовой.

3