Легенда белой голубки. Книга I

Я удивилась бы, если он ответил и на этот раз. В мгновение небо озарилось продолжительной молнией осветившей все вокруг и как мне показалось застывшей на несколько секунд, тем часом я увидела, как парень смотрит на меня, а затем он спустился на землю и сел, свесив ноги на краю. Раньше я не обращала внимания на его рост, но сейчас четко отметила про себя его телосложение.

– Я боюсь высоты, а ты нет? – продолжила я, словно он ожидал мои слова.

– Тебе лучше уйти, – неожиданно для меня прозвучал приятный, мужской, но отчужденный голос парня.

– Я не понимаю, почему? – но вместо ответа, я услышала громкий скрежет ворона. Он вернулся, чем немало застал меня врасплох, но парня это нисколько не смутило.

– Мисс Уэйтс, хотите что-нибудь добавить?

Тишина.

– Мисс Уэйтс, – вторит голос.

– Мия, – окликнула меня Энни. – Спустись на Землю, – сказала она на полтона ниже.

– Что? – произнесла я, словно очнувшись ото сна.

– Именно мисс Уэйтс, неплохо бы вам прислушаться к совету мисс Лайт, поскольку я задал вам вопрос, – удрученно промолвил профессор.

«Не может быть! Я даже не слышала его обращения, – в ту же секунду пронеслись следующие мысли».

– Прошу прощения, профессор Оллфорд. Я отвлеклась всего на мгновение, – в оправдание ответила я, но это не спасло ситуацию. – Можете повторить вопрос? – что дальше только усугубило ее.

– Мисс Уэйтс, – озадаченно промолвил профессор. – Ваши коллеги рассказали нам о понятии фотографии, если конечно вы их слушали. Что Вы можете сказать о временном сегменте фотографии?

– Конечно, профессор Оллфорд, – ответила я с натянутой улыбкой, надеясь, что выглядела она довольно искренне. Энни смотрела на меня вопиюще непонимающим взглядом. Наверное, и у меня так получилось, если бы я видела себя со стороны.

– Предположительно, фотография появилась в середине XIX века и этим совершенно изменила мир. Первое закреплённое изображение было сделано в 1822 году французом Джозефом Нисефором Ньепсом. Он запечатлел вид из окна на пластину, которая была покрыта тонким слоем асфальта. Именно этот материал отличался светочувствительностью и помог появиться первому в мире снимку. Также в 1839 году француз Луи Дагер сделал новый важнейший шаг в развитии фотографии. Ему удалось получить снимок на пластине, покрытой серебром. Качество фотографии было довольно высоким.

– Благодарю, мисс Уэйтс.

– Фотография – это искусство получения фотоснимков, где основной творческий процесс заключается в поиске и выборе композиции, а также самого освещения и нужного момента для фотоснимка. Такой выбор должен определяться умением и навыками фотографа, а также его личными предпочтениями и вкусом, что характерно для любого вида искусства, – дополнила я.

– То есть, Вы утверждаете, что фотография представляет собой отдельный вид искусства, – с неподдельным интересом и немалым удивлением спросил профессор.

«Откуда это удивление?».

Я думаю, он просто не ожидал того, что я отвечу дополнительно.

– Естественно, – с утверждением сказала я.

– Докажите нам, мисс Уэйтс.

– Постоянно ведутся нескончаемые споры, можно ли отнести фотографию к искусству. Все, кто любит фотографию и восхищается данным произведением искусства, а также участвует в его создании непосредственно, не нуждается в ответе, потому что он уже знает его, и это очевидно. Фотография – это искусство. Следовательно, оно потребует к себе не меньше созидания и трепетного отношения, чем кинематограф или музыка.

– Замечательно, мисс Уэйтс, – голос профессора стал снисходительнее, кажется все прошло неплохо. – На этом наше занятие заканчивается, – наконец-то сказал он. Скорее я просто очень хотела, чтобы он это сказал, потому что не могла дождаться окончания лекции. Еще одно мое отстранение от реальности на лекции профессора Оллфорда как минимум было бы неуместным. – Желаю всем отличных выходных и до скорой встречи, – напоследок сказал профессор.

Аудитория опустела с невероятной скоростью.

– Ты идешь? – спросила меня Энни.

– Да, мне нужно всего несколько минут.

– Хорошо, я подожду тебя у выхода из кабинета.

– Отлично, договорились, – сказала она напоследок и вышла.

– Мисс Уэйтс, мне нужно с вами поговорить, – к моему удивлению и нежеланию услышала голос профессора.

– Да, профессор Оллфорд, – робко промолвила я в ожидании разговора.

– Мисс Уэйтс, – он выглядел довольно озадаченно.

Должна признаться, его задумчивость заставила меня поволноваться.

О чем он хотел со мною поговорить, и вовсе не хотелось думать.

– Прошу, зовите меня Мия.

– Отлично, Мия.

– Мия, вы очень умная девушка и на протяжении года не раз доказывали мне это своими знаниями, в частности и сегодня. Но в последнее время я все меньше и меньше замечаю ваши прежние качества. Я больше не вижу вашего стремления к знаниям, и рвения объять необъятное, – с определенной разочарованностью произнес он.

– Простите профессор, сегодня на занятиях я вела себя не надлежащим образом.

– Разве только сегодня, Мия, – последовало от него.

«Ну вот, началось…»

– Да, я понимаю, – лишь ответила я. Но, а что мне еще оставалось? Оправдание не выход, когда знаешь, что виноват.

– Мия, вы будете замечательным фотографом, – подбодрил он меня, из-за чего немало вогнал в краску. – И еще.

– Да?

По истечению нескольких секунд я все еще пыталась переварить его слова. Услышать подобное от профи в сфере фотографии – что-то да значит.

По крайней мере, для меня.

– Никогда не позволяйте минутной слабости победить свое настоящее, которое есть несокрушимым в вас.

– Благодарю, профессор, я ценю ваши слова, – воодушевленно произнесла я. – Едва я заслуживаю их сегодня, если заслуживаю вообще.

– Именно сегодня, но мне стоило сказать это намного раньше, – на его лице появилась едва заметная улыбка, она была искренняя и добрая. – Ступайте в лабораторию, не то опоздаете на практические занятия у преподавателя Холлидей.

– Я очень признательна, – сказала я, покидая лекционный зал.

– Не за что, Мия.