Мужчина в кармане

– Наташа… – Андрей Юрьевич нервно провел пятерней по коротко стриженным светлым волосам. – Поверишь ты или нет, – тон его голоса стал привычно официальным, – но мне стыдно за этого… хм… Обещаю, следующий крупный заказ будет твоим, а Листопадовым займется кто-нибудь другой.

– Пусть им займется Уточкина, – мстительно выдвинула я первое требование.

– Э-э-э… – Мой босс поджал губы, а затем, проанализировав мое предложение, охотно согласился: – Хорошо.

Анжелика Уточкина не слишком хороший дизайнер, но девушка весьма старательная и исполнительная. Ее внешность наверняка понравится господину Листопадову. Рост – два метра, вес – восемьдесят килограммов, сорок второй размер ноги и ряд неискоренимых привычек, от которых сладко не будет: чешет нос, когда думает, облизывается, когда занимается выбором цвета, и крякает, когда довольна результатом. Еще она курит крепкие сигареты, обожает блюда с чесноком и арбузный парфюм. А еще она племянница подруги мамы Андрея Юрьевича, в связи с чем он тяжело вздыхает и мирится со столь колоритной и малополезной персоной в своей студии.

– Мне нужны два дня отпуска – завтра и послезавтра, – продолжила я наглеть.

– Нет, – Бондаренко покачал головой и торопливо застегнул пуговицу рубашки, на которой после отказа сразу сфокусировался мой взгляд.

Если честно, взрывоопасный настрой резко пошел на убыль, вероятно, удачная идея с Уточкиной осчастливила меня по полной программе. Фиг с ней – с ванной, фиг и с папирусом. Представляю лицо Листопадова, когда он откроет дверь и увидит своего нового дизайнера. Анжелика, не забудь про чеснок!

Сейчас мне больше всего хотелось поболтать с Середой – это окончательно меня успокоит. И потом, он лучше всех на свете умеет готовить быстрорастворимый кофе в пластиковом стаканчике, а от горьковатого ароматного наслаждения я бы сейчас не отказалась.

– Ну и не надо. – Я пожала плечами, еще раз многозначительно посмотрела в сторону окна и встала. – И следующий крупный заказ будет мой.

– Да.

У Середы тоже есть личный кабинет – малюсенький, заваленный рулонами бумаги, баллончиками и тюбиками с краской, карандашами, мелками, какими-то непонятными штуками, напоминающими лекала, обрывками ткани и прочей ерундой. И над этим многоярусным бардаком он отчаянно трясется – уборщице категорически не позволено переступать порог комнатенки великого художника. На подоконнике стоит запрещенный пожарной службой чайник, обклеенная мелкими декоративными камушками обыкновенная банка с сахарным песком и банка с гранулами кофе. Когда Лёне лень идти к кофемашине, он готовит кофе, не отходя от мольберта (так я называю его стол-трансформер, который умеет принимать такие причудливые формы, что иногда даже становится страшно). Хороший кабинет для хорошего парня.

– Середа, буквально час назад меня возжелал мужчина, – торжественно произнесла я, забираясь на подоконник.

– Он жив? – закладывая огрызок карандаша за ухо, поинтересовался он.

– Жив, – улыбнулась я.

– Только не говори, что это наша «крупная рыба».

– Увы. Столько планов, и все мимо… А я-то надеялась…

Протянув руку, Середа нажал на кнопку чайника и крутанул табурет в мою сторону.

– Выкладывай подробности, – сказал он, и я заметила в его глазах особый блеск, суливший мне хорошие вести.

Он что-то знает. И это каким-то образом касается меня.

Играя по давно принятым правилам, я в красках выложила историю встречи с Листопадовым, затем перешла на разговор с Бондаренко и замолчала, надеясь получить и свою порцию сплетен-новостей.

– Ты не забыла? У нас на данном этапе два крупных проекта…

В комнатенке запахло кофе, я сделала глубокий вдох, встретилась взглядом с Середой и закусила нижнюю губу.

Точно! У нас два крупных проекта. Ну я и балда! Уточкину с ее арбузно-чесночным запахом из уравнения необходимо убрать. Мне просто нужно поменяться с Бережковым заказами, и жизнь вновь засияет радужными красками… Еще не все потеряно!

Соскочив с подоконника, я полетела к двери.

– Стой! – воскликнул Середа, хватая меня за локоть.

– Я к Бондаренко!

– Подожди… – Он отпустил мою руку, протянул стаканчик с кофе и лениво сел на табурет. – Пей и слушай.

И я послушно развесила опаленные дыханием Листопадова уши и принялась слушать. Картина вырисовывалась заманчиво-преотличная, но… но если еще вчера я думала, будто мне доверили крупное дело (ура таланту!), то теперь я понимала, что на меня попросту свалили пусть и объемную, но рутинную работу (авось она со своим характером разберется с Сашкой Листопадовым). Пятикомнатные хоромы на проспекте Мира – это здорово, но на другой чаше весов покоились куда более щедрые перспективы… И эти перспективы почему-то достались не мне. А Бережкову. Цепкому карьеристу и подлизе!

Иными словами, меня грамотно отвели в сторону – от греха подальше, чтобы не путалась под ногами…

Нет, я ни за что не уступлю. Это принципиальный вопрос. Я столько ждала, столько мечтала, столько надеялась. Бондаренко миллион раз обещал мне стоящее дело, а сам… Еще вчера я была на седьмом небе от счастья…

– У него дом за городом?

– Да, пятнадцать километров от МКАД. Особняк – правое крыло, левое крыло, лестницы, колонны, залы, большие и маленькие комнаты… Дмитрий Сергеевич Кондрашов. Это имя тебе ни о чем не говорит? – Середа поскреб небритую щеку и приподнял правую бровь. – Ну же?

– Э-э-э… – протянула я и честно добавила: – Нет.

– Недвижимость. Он покупает землю, дома, он строит, обновляет и так далее. Кондрашов один из самых успешных бизнесменов на данный момент – трудоголик до мозга костей. Пару раз он мелькал в прессе, однажды я видел его по телику в передаче для зануд.

– И чего он хочет? – нетерпеливо перебила я.

– Кажется, речь идет о частичном преображении его жилплощади.

Допив кофе, отправив пустой стаканчик в мусорную корзину, я посмотрела на довольного собой Середу и весомо выдохнула:

– Спасибо, друг.

– Ерунда, – усмехнулся он и вновь взялся за карандаш. – Не упусти шанс, Наташка.

– Ни за что, – твердо ответила я.

Пятнадцать минут, проведенные в Интернете, лишь закрепили мою решимость. Я давно мечтала о таком проекте, давно клянчила что-то очень серьезное и важное, но Бондаренко всегда ловко уводил меня в сторону. Вот и сейчас, зная о моих наполеоновских планах на творческо-профессиональную жизнь, он устранил меня при помощи Листопадова. Пусть, мол, занимается пятикомнатной квартирой в новостройке и думает, будто ей здорово повезло. И не высовывается. И не гремит своими идеями. И не задает кучу вопросов.

Ясненько… Андрей Юрьевич мне, как всегда, не доверяет…

Статьи в Интернете я целиком читать не стала – и так было ясно, что речь идет не о «крупной рыбе», а о самой настоящей Акуле. Фотографий Кондрашова имелось мало, крупный план вообще отсутствовал, и пришлось довольствоваться снимками под названием «третий слева», «шестой во втором ряду» и тому подобное. Но внешность этого расторопного бизнесмена сейчас меня волновала меньше всего (хватит с меня мужчин на сегодня…). Мне хотелось увидеть дом. Хоть уголочек дома! Хоть ступеньку или край крыши! Но, увы, увы, увы…

К Бондаренко я отправилась абсолютно спокойная. Знаете, я вот считаю, что помимо награды за все мои старания (на протяжении о-го-го скольких лет), которые принесли «Ла-Пэкс» верную прибыль, мне еще полагается компенсация за моральный ущерб – денек выдался не из легких!

Андрей Юрьевич, завидев меня, погрустнел.

А что так?

Нездоровится?

Несчастный, он наивно полагал, что благополучно от меня отделался, но не тут-то было…

Я села на тот же стул. Поближе к боссу. И заглянула в его мудрые глаза.

– Я тебя внимательно слушаю, – тяжело вздохнул Андрей Юрьевич и подпер щеку кулаком.