Грымза с камелиями

– Неплохо, – одобрила я, глядя на эту громадину.

Нужную мне дверь я увидела сразу, но не торопилась дергать за ручку. Надеясь, что омлет протянет еще какое-то время и не остынет окончательно, я поочередно подошла к трем другим дверям и, прижавшись ухом, прислушалась. Везде было тихо. Ничего интересного.

Я направилась выполнять поручение Екатерины Петровны. Постучала в дверь – тишина, я постучала еще раз...

– Да, – услышала мужской голос, а далее раздался хриплый кашель. Болеет бедняга.

Надеюсь, он одет? Я украсила лицо доброй, очаровательной улыбкой (иногда мне это удается) и толкнула дверь бедром. Своим бесподобным бедром!

У вас бывает так, что кажется, будто мир сошел с ума? У меня бывает, еще мне иногда снятся странные сны, и еще у меня иногда такое чувство, будто моя судьба – точно паутина на высокой траве: утром она покрыта капельками росы, я тяну за ниточку, и она поддается и начинает медленно распускаться... Я стою и сматываю мягкий пушистый комочек, сама сматываю, без чьего бы то ни было участия... о чем это я... отвлеклась...

В комнате все было так, все было на местах, и даже Воронцов – мой горячо любимый начальник, лежащий на широкой кровати с журналом в руках, был здесь весьма на месте, весьма кстати и весьма своевременен...

В моей голове, точно пчелы, зашевелились вопросы:

1. Что он здесь делает?

2. Что я здесь делаю?

3. Что вообще происходит?

4. И пожалуй, главный вопрос на этот момент – это что еще за хозяйка тут проживает вместе с ним?!!

Я выпрямила спину, вспомнила, что на мне платье, в котором только оперу слушать, вспомнила, что я – это я, улыбнулась уже своей боевой, настоящей улыбкой и спросила:

– Чайную церемонию можно начинать?

Воронцов оторвался от журнала и посмотрел на меня. Я люблю, когда мужчины смотрят на меня вот так... Этот взгляд называется – ты пришла, я ранен, я гибну, я почти убит, и нет пути назад. Хотя Солька бы назвала этот взгляд по-другому – спасите, помогите! Но не надо слушать Сольку – что может знать учительница ботаники о таких взглядах?

Воронцов отложил журнал, закрыл и открыл глаза, видно, проверяя, не мираж ли я, хотел что-то сказать, но не смог, потому что начал сильно и надрывно кашлять. Я поставила поднос на тумбочку, протянула ему кружку чая и, взяв вилку с тарелкой, усевшись на кровать, стала с наслаждением есть омлет.

Глава 8

У вас есть вопросы, Виктор Иванович?.. Я готова на них ответить

– Не бережете вы себя, – сокрушалась я, отправляя в рот золотистый гриб, – вот что значит – меня нет рядом, я теперь и бояться буду оставлять вас надолго одного.

Воронцов кашлял.

– Где простыли-то, позвольте полюбопытствовать, ваша мама не говорила вам, что надо надевать подштанники, так теплее...

– Говорила, – просипел Виктор Иванович.

– Так что же не носите?

– Я убью тебя!

– Не торопитесь, дайте омлет доесть.

Я положила ногу на ногу – теперь я чувствую себя в этом доме уверенно и свободно.

– Ты что здесь делаешь?! – наконец откашлявшись, спросил Воронцов.

– Не поверите: я здесь работаю.

– Кем?

– Горничной, – отвечаю с легкостью.

– Кем?!

– Почему вы так кричите, у вас же горло болит. Горничной, а что, вас это беспокоит?

– Ты как здесь оказалась?

– Поездом.

– Ты как здесь оказалась, я тебя спрашиваю?!

Я заметила, что Воронцов хоть и находился в шоковом состоянии, но все же ему было приятно мое присутствие – и волна удовлетворения словно омыла мое тело. Он скучал.

Неплохие вы вопросы задаете, Виктор Иванович, но не думаете же вы, что я вот сейчас запросто расскажу вам про бриллианты?

– А вы что здесь делаете? – нагло поинтересовалась я.

– Это мой дом! Этот участок я купил пару лет назад.

– Это даже неплохо, это, можно сказать, даже очень удачно... А что ж поближе к Москве не купили? Денег не хватило?

– Поближе к Москве у меня есть еще один дом... а сюда мы приезжали с твоим бывшим начальником Селезневым, мужем моей сестры, я доходчиво объяснил?

– Вполне... Наверное, вы жили в той халупе, что торчит посреди вашего участка, и охотились на здешних кабанов.

– Ты откуда знаешь?

– Женская интуиция, и вообще у меня такое чувство, что весь мир делает это именно здесь...

– Да, мы охотились, голова у тебя всегда хорошо работала, – Воронцов глотнул чая и сморщился, – Селезнев не хотел сносить старый домик в память о своей молодости, но теперь я его снесу, не вписывается он в общую картину.

Сердце мое забилось в удвоенном ритме.

– Не торопитесь, успеете, хотелось бы взглянуть на него, все же это история и память...

– Не волнуйся, насмотришься еще, пока у меня руки до этого не доходят.

Я облегченно вздохнула.

Почему же Селезнев не предупредил обо всем Осикова, а вместо этого нагрузил его картой местности? Наверное, хотел сделать сюрприз старому другу: повез бы его однажды якобы в лес к покосившемуся «шалашу», а потом бы оказалось, что жить они будут во дворце... занятно...