Грымза с камелиями

– Разве такой замечательный человек может огорчить женщину, – кокетливо пропела маман.

Может, ибо он огорчил меня.

В купе было жутко тесно, а есть мне вовсе не хотелось, так что я вылезла в коридор, открыла окно и стала наблюдать за мелькающими передо мной деревьями.

Вообще-то мне хотелось, чтобы Славка был в нашем купе, а мама с Осиковым в отдельном, но это было нереально... Теперь придется ехать почти двое суток с мамой... Есть ли справедливость на свете?

Я приоткрыла дверь и спросила:

– Мама, а если у вас с Арсением Захаровичем так много общих тем и вам так приятно находиться друг с другом, может, мы возьмем к себе Славку на растерзание, а вы там устроите педсовет в своем купе?

– Что ты, – возмутилась мама, – жених и невеста не могут проживать вместе до свадьбы!

– А что, – обалдела я, – вы с Арсением Захаровичем уже обручились?

Мама гневно сжала губы.

– Я говорю про Ефросинью и Вячеслава.

Солька поперхнулась курицей, а Славку, мне кажется, просто пробил холодный пот.

– Я лично собираюсь не спать всю ночь, чтобы следить за нравственностью в этом отдельно взятом купе, – напирала я.

– Это исключено! Мужчина всегда добивается своего, а невеста потом плачет у алтаря в одиночестве, – сказала мама и закрыла перед моим носом дверь.

Ладно... ладненько... дорога длинная, а память у меня хорошая... Эх, а так все чудесно могло получиться.

Нам вообще как-то повезло: поезд полупустой, никто не бегает, не суетится, а в купе у Славки и Осикова даже нет соседей, будут там куковать вдвоем.

Решив себя развлечь, я отправилась изучать план остановок. Хлопнула дверь, и в вагон вошел мужчина, лет на пять постарше меня. Он был неряшливо одет и все время оглядывался по сторонам, хотя в пустом вагоне вести себя так было как-то странно. Я делала вид, что изучаю информацию, сама же косила в сторону вошедшего мужчины.

Увидев, что, собственно, никого нет (я была не в счет, видно, хорошо слилась с интерьером), он медленно дошел до купе Арсения Захаровича и Славки и ловко скользнул за дверь.

Я бы, конечно, начала махать руками в воздухе, вызвала бы пожарных, милицию и «Скорую помощь», но, собственно, зачем... в этом купе не было никаких вещей, ничего интересного – пусто. Наши сумки находились под чутким оком маман в другом купе, там, где сейчас с большим аппетитом поедалась копченая курица.

Мужчина, слегка дергая плечом, вышел в коридор, разочарование застыло на его лице – нарушение границы не принесло желаемых результатов. Я продолжала смотреть на расписание, проговаривая про себя названия станций: Зеленая, Садовая, Мхи, Средняя Луговая...

Пожилая женщина, охая, вышла из последнего купе и, недобро посмотрев на незнакомца, заворчала. Мужчина направился в мою сторону, чтобы покинуть вагон тем же путем, каким и появился.

– Где же он, где же он... – услышала я за спиной его шепот.

Дверь опять хлопнула, и неопрятный мужчина направился в соседний вагон.

Значит, все просто, говорите, Арсений Захарович: приедем, найдем и уедем, и мамочку мою прихватили для душевной прогулки... ага, как же, не зря вы нам сорок процентов не пожалели... Уж мамочка моя вам с рук не сойдет...

Этот тип точно искал Осикова! Узнал, в какое купе тот купил билет, и приходил его проведать, вот только ему в голову не могло прийти, что Арсений Захарович окружил себя немалочисленным обществом и сейчас совсем неподалеку, под трепетным взглядом моей родительницы, сидит и лопает помидоры и курицу.

Итак, у нас нарисовался враг.

Мама активно стелила постель, рассуждая вслух обо всем на свете одновременно. Мужчины удалились к себе, Альжбетка с Солькой понуро сидели рядышком, вздыхая и поглядывая на меня. Я стояла у двери, создавая дополнительную тесноту.

– А все же приятный этот человек, Осиков, – говорила моя мама, – преподаватель. А чай нынче в поездах гадкий, надо было взять заварку из дома. Альжбетта, ты все еще одна?

– Мама, ты об этом будешь спрашивать каждую неделю?

– Нет, каждый день, потому что вы за своими гулянками забываете, в чем состоит долг женщины.

– А в чем он состоит? – опрометчиво поинтересовалась Солька.

– Родить как можно больше детей, – четко ответила моя мама. Приподняла правую бровь и фыркнула.

– Ну и как? – вздыхая, спросила я. – Тебе удалось выполнить свой долг?

– У меня еще вся жизнь впереди, – официально заявила маман.

Я села рядом с девчонками и уставилась в окно.

– Все же превосходно, что мы едем на природу, как мне надоели эти санатории, там все равно не лечат, а какой там контингент, фу... А где мы будем жить? – вдруг мама задала уместный вопрос.

Я так понимаю, что, отправляясь за тысячу километров от дома, она раньше об этом и не задумывалась: ох, чует мое сердце, называть мне Осикова папой!

Собственно, растягивать путешествие мы не собирались, предполагалось, что мы переночуем только одну ночь в охотничьем домике (почему-то нам казалось, что бриллианты будут найдены в первый же день), а затем повернем обратно.

– Там неподалеку есть туристическая база, – сказала Альжбетта, – я в Интернете нашла на всякий случай.

Я с уважением посмотрела на Альжбетку.

– Интернет... знаю я этот Интернет, знаю, чем вся молодежь там занимается.

– И чем же? – поинтересовалась я.

– Туда заходишь, – сказала мама, надевая наволочку, – и просто падаешь.

– От чего? – изумилась Солька.

– От разврата, конечно, – негодующе пожала плечами моя мама, – там все делают что хотят.

Чтобы прервать эти безумные разговоры, я толкнула Альжбетку и сказала:

– Стели постель, а мы пока с Солькой в коридоре потолкаемся.

Альжбетка лихорадочно вскочила и, путая простынку с пододеяльником, стала натягивать на матрас совсем не то, что полагалось.

Поезд, постукивая колесами, прокладывал путь к нашей цели.

– Твоя мама, это просто... – поперхнулась словами Солька.

– Скажи спасибо Арсению Захаровичу, его инициатива.