Охота на мышку

– Хочу показать тебе тайную комнату.

Я теряю дар речи от удивления. Чего-чего, а такого поворота событий я уж точно не ожидала. Пока судорожно соображаю, как должна реагировать на подобное, мой спутник вставляет ключик в замочную скважину и проворачивает один раз, отпирая ту самую хлипкую бордовую дверь.

Толкает её, та со скрипом открывается. И перед нами предстаёт огромный прямоугольник кромешной тьмы.

Я перевожу оторопелый взгляд на Сергея и возмущенно выпаливаю:

– Я не пойду туда!

– Не бойся. Ты офигеешь, правда тебе говорю, – заверяет он.

Этого-то я как раз и боюсь.

– Что это за место? И зачем мне туда идти?!

– Это вход в школьный подвал. Ты такого ещё никогда в своей жизни не видела.

Смотрю на его пострадавшее лицо, источающее абсолютное спокойствие, и пытаюсь понять, чего добивается от меня этот парень. Хочет банально затащить в укромный уголок, чтобы снова распускать руки? Вряд ли у него это сегодня получится. Учитывая физическое состояние. Если Сычеву причинило боль уже одно только прикосновение к его плечу, что будет, если я дам более грубый отпор? Наверняка ничего хорошего для Сергея. Но что тогда ему от меня нужно?

– Зачем тебе это? – нервно спрашиваю я.

– Хочу провести с тобой немного времени. Как друг. Показать что-то интересное, – невинно пожимает плечами Сергей.

Растерянно хлопаю глазами, окончательно запутавшись в своих опасениях и мыслях. Перевожу взгляд на дверной проём.

– Но там же темно и страшно… – выдыхаю еле слышно я, отчаянно уговаривая себя сбежать. Пока не поздно. Только вот ноги отказываются двигаться с места, будто намертво приросли к полу.

– Не бойся. Ты же со мной.

Эти слова трогают. Не знаю, почему, но они трогают.

Сычев доверительно протягивает мне свою раскрытую ладонь. Я колеблюсь всего пару секунд, после чего осторожно вкладываю в неё свою руку. Сердце снова грохочет в груди, как сумасшедшее.

Нет. Это я сумасшедшая. Окончательно свихнулась. Что я делаю?!

Я шагаю в дверь, ведущую в школьный подвал. Вслед за парнем, который еще недавно хамил мне, лапал, шантажировал, угрожая обнародовать мои интимные фотографии.

Но ведь не обнародовал. Это был всего лишь блеф…

18. Друзья так не поступают

Сычёв включает фонарик на телефоне и плотно прикрывает за нами дверь. Всё ещё крепко сжимая мою руку.

Моё сердце колотится так, будто вот-вот выскочит из груди. Но я почему-то не предпринимаю попыток сбежать. Передумать. Будто меня зачаровали. Отняли волю и рассудок. И инстинкт самосохранения до кучи.

Рука об руку мы с Серёжей спускаемся по бетонным ступеням внутри узкого коридорчика и вскоре оказываемся в огромном подвальном помещении с необычными для такого места высоченными потолками.

– Ого… – выдыхаю я от изумления.

– Круто, да?

– Да…

– Осторожно. Под ногами сырая земля, иди только по дощечке. А то можно по щиколотку туда провалиться.

Иду, как сказано, по дощечкам. Сычёв всё ещё крепко держит меня за руку, а я озираюсь по сторонам, жадно разглядывая пространство, куда попадает свет от фонарика. Удивительное место.

Вокруг нас разный хлам, настолько древний, будто я попала в заброшенный музей. И эти высоченные своды, потолки… Не школьный подвал, а кремлёвское подземелье какое-то!

Но чем дальше вглубь этого подземелья мы с Сычевым продвигаемся, тем сильнее меня накрывает безотчётная паника.

Зачем я пошла сюда с ним? Это же чистое самоубийство. Я что, авантюристка какая-то? Играю с огнем, щекочу себе нервы. И даже страхом, что Сычёв распространит по школе мои фотографии, не могу себя оправдать. Потому что мной не это двигало, когда шагала в черноту, держась за руку Сергея. Я ведь хотела остаться с ним наедине. Снова оказаться в его власти.

Хорошо, что об этом никогда никто не узнает, потому что я сгорю от стыда. Мне даже самой себе признаться в этом стыдно. В груди печет, и щеки невозможно горят.

– Всё, здесь уже можешь спокойно ходить, твёрдая земля. А дальше тоннель и бомбоубежище.

– Ого…

Под ногами теперь действительно чувствуется что-то надёжное. Кажется, бетон.

Сычёв дергает за небольшой рычажок на стене, и над сводом у входа в бомбоубежище загорается тусклая лампочка Ильича. Её света хватает лишь на маленький участок пространства вокруг нас, но блики рассеиваются по всему необъятному помещению подвала, усиливая впечатления от его архаичности.

Сычёв гасит фонарик на телефоне и разворачивает меня к себе лицом. Молча притягивает за талию, я не сопротивляюсь. Только сердце в груди снова разгоняется от нуля до ста за одну секунду.

Сергей осторожно кладёт ладонь на мой затылок и целует в губы.

Я ждала этого поцелуя, хотела его. Я сумасшедшая. Но если бы кто-то испытал то, что испытывала я от прикосновений этих губ, он бы понял меня. Любой бы сошёл с ума на моём месте. Потому что это слишком волнительно и прекрасно.

Моё тело как камертон настроено целиком и полностью на этого парня и выбивает лишь одну ноту. Оно хочет близости с ним, его рук, его губ, его грубого натиска, будто нет ничего более желанного в мире.

Где-то на задворках сознания бьется назойливая мысль о том, что я сейчас совершаю большую ошибку. Ведь я учитель, а он – мой ученик. Мы в школе, так нельзя. У меня есть жених. А Сычев – хам и шантажист. Пошлый, неуправляемый, циничный. И это лишь те из его прегрешений, о которых я знаю.

Но я зажмуриваюсь и гоню, гоню свои мысли как можно дальше. Я подумаю обо всём этом потом. Позже. Сейчас мне слишком хорошо. Сейчас не существует остального мира. Мы одни где-то под землёй. Нам хорошо, настолько, что хочется остановить время. Чтобы текущий момент длился как можно дольше. А я продолжала испытывать эти потрясающие эмоции. Это волшебное состояние души и тела.

Осмелев окончательно, я обнимаю Серёжу за шею, провожу пальцами по мягкому ежику его коротких волос на затылке. Он отрывается на мгновение от моих губ, смотрит пьяно в глаза. И приникает снова. На этот раз жестче, резче, сжимает меня в своих руках с какой-то остервенелой жадностью. Забирается пятернёй под водолазку, накрывает грудь поверх бюстгальтера, другой рукой сжимает волосы у затылка и толкается языком глубже в мой рот, доставая практически до горла. Меня пронзает горячим спазмом насквозь, наполняя низ живота острым возбуждением. Из горла вырывается глухой стон. Ноги подкашиваются. Это всё… слишком. Я даже пугаюсь той силы, с которой моё тело реагирует на действия этого парня. А Сергей тем временем поддевает нижний край бюстгальтера, ловко забираясь под него рукой, и чувственно сжимает обнаженную грудь.

Низ живота простреливает очередным ярким спазмом. Между ног становится влажно, и всё пульсирует. Я чувствую, как мой сосок, сжавшийся в маленький твёрдый камешек, упирается в шершавую мужскую ладонь.

Это слишком. Это всё чересчур слишком…

– Серёжа, Серёжа, подожди… – шепчу я, в панике отворачиваясь от его жарких поцелуев. Вырываясь из стальных объятий. – Перестань, не надо. Перестань, пожалуйста!

Но Сычев не слышит меня. Он целует мою шею. Всё, до чего дотягиваются его губы. Щекочет дыханием, вызывая табуны мурашек, заставляя задыхаться, сходить с ума от зашкаливающих эмоций.

Я не могу это выносить. Это слишком. Мне страшно. Страшно, что сейчас произойдёт непоправимое. А я не смогу ничего остановить. Я должна попытаться оттолкнуть Сычева. Жёстко оттолкнуть. Но не могу. Он ведь изранен весь. Вдруг я сделаю ему больно?

Поэтому я лишь как заведённая твержу: