Большое путешествие в Древний Египет
В камышах раздался шорох.
– Вот видишь! – обрадовалась Геракл. – Что я тебе говорила? Это он! Витя! – и она побежала к берегу.
Девчонка заторопилась следом.
Шорох стих. Геракл озадаченно остановилась перед зеленой стеной. А Менетебе ринулась в заросли.
– Я первая! Я первая! – кричала она, скрываясь в камышах. – Я первая его уви… Ой! Мамочки! Ой-ой-ой!
Еще не зная, что произошло, Геракл подхватила с земли увесистую палку и бросилась на помощь. И успела вовремя. Огромный зеленый крокодил уже раскрыл пасть, всей тушей надвигаясь на оцепеневшую царскую дочь.
– А ну брысь отсюда! – не своим голосом заорала Катя. – Скотина! Дурак ненормальный!
Она со всего маху огрела крокодила по башке и вогнала палку между зубастыми челюстями. Мощный хвост бешено заколотил по болотной жиже. Маленькие глазки налились кровью. Изо рта потекла темная пена. Геракл схватила девчонку за руку и поволокла подальше от коварных зарослей.
– Вот гад зеленый! – задыхаясь, приговаривала она. – И откуда он только взялся?
– Из Ни-ила! – лысая дрожала и задыхалась. – От священного Ха-апи!
– И много у вас таких? – для успокоения Геракл пощупала бицепс.
– Много, – печально вздохнула Менетебе. – Папа хотел их перебить и сделать на берегу пляж, но жрецы не разрешили. Себек – он же священный. Бог.
– Крокодил – бог? – не поверила Катя. – Так не бывает. Бог – это человек. Только распятый. Господи Иисусе Христе.
– Бывает, – упорствовала дочь фараона. – И крокодил бывает, и корова, и кошка… У нас много богов.
– Кошка – это я еще понимаю, – согласилась Геракл. – Чистоплотное животное. Крыс ловит, мышей… Или корова. Молоко дает. Но крокодил… Ай! – Катя побледнела. – А вдруг Спиноза прямо к нему перенесся? К гаду зеленому?.. Его же сожрут!
И она снова решительно двинулась к зарослям.
Лысая не отставала.
– За мной не ходи! – отстранила ее Катя. – Стой здесь.
– Не буду стоять! – закапризничала Менетебе. – Самое интересное пропущу!
Она подняла с земли небольшой сучок и осторожно раздвинула камыши.
…Девочки ходили вдоль берега и громко звали Витю. Но Спинозы не было видно. К счастью, крокодилов тоже.
– Я же говорила, не полезет он в пирамиду, – лысая села на землю и вытянула ноги. – Я устала. Не хочу больше его искать. Не буду!
– А тебя никто и не просил, – раздраженно отозвалась Геракл. – Сама увязалась. – Чтобы успокоиться, она сделала несколько дыхательных упражнений. – А Спиноза уже здесь. Я чувствую. Вот что мы сейчас сделаем.
Она ловко вскарабкалась на вершину ближайшей пальмы. Оттуда хорошо просматривалась река. Вода в ней была мутной. На другом берегу дядьки, обмотанные белыми полотенцами вместо штанов, что-то копали. А на этом, чуть подальше того места, где сидела на пальме Катя, стоял дворец. По середине реки кто-то плыл.
– Эй! – крикнула девочка. – Осторожнее! Там крокодилы! Ой… Это… не человек…
Течение быстро несло большую тростниковую корзину. В ней кто-то заливался плачем:
– Уа-уа!
– Там ребенок! – обдирая коленки и ладони, Геракл съехала по стволу.
Она ни за что не поймала бы корзинку, если бы необычное плавсредство не запуталось в тростниках.
– Давай сюда палку! – скомандовала Катя фараонской дочери.
– Крокодилы, – напомнила лысая, протягивая Гераклу сучок.
– Да ну тебя! – не обращая внимания на предостережение, Катя по колено влезла в липкую болотную жижу, зацепила корзину палкой и подтянула к берегу.
– Смотри-ка, – удивилась она, – как лодка настоящая. Прутья глиной обмазаны…
Менетебе проворно вытащила из корзины ребенка и прижала его к себе.
– Это я его первая увидела, – похвасталась она. – Хорошенький какой! Наверное, царский сын.
– Уа-уа! – жалобно пискнул младенец.
– Жрать, небось, хочет, – предположила Геракл. – А ваших божьих коров доят? Ему молока надо.
– У нас во дворце этого молока… – лысая хотела показать, сколько, и чуть не выронила малыша. – Пойдем, накормим.
– Ты кверху головой его переверни, – посоветовала Катя, подхватывая корзину.
Прибрежные заросли остались позади, и теперь девочки шли по дорожке, аккуратно посыпанной светлым песком. Навстречу им бежали какие-то люди.
– Доченька моя! – кричала женщина в белом сарафане. – Отрада глаз моих! Где ты шлялась, дрянь этакая?! Ты мне все нервы истрепала!
– Меня чуть крокодил не съел! – радостно сообщила Менетебе матери. – И вот она, – лысая кивнула на Геракла, – меня спасла.
– Дадим титул, – небрежно бросила женщина. – По-царски наградим. А тебя, негодница, посажу под замок! Посмотри, на кого ты похожа! А это еще что? – она брезгливо отстранилась от младенца.
– Мы ребеночка в реке поймали, – Геракл потрясла корзиной. – Он в этой штуке плыл.
– Он царевич, как в сказке, – убежденно произнесла Менетебе. – Мне кормилица рассказывала, был такой случай. А потом он вырос при дворце. А потом женился на царской дочери…
– Тетенька царица, не знаю, как вас по отчеству, посмотрите, – Геракл вытащила из корзины большой белый лоскут. – Тут на пеленке вышивка.
И действительно, в одном углу было вышито крестиком что-то вроде большого подсвечника и кувшин.
Двумя пальчиками царица взяла пеленку и внимательно рассмотрела рисунок.
– Необычная монограмма, – задумчиво произнесла она. – У простолюдинов таких не бывает. По-видимому, малютка и вправду приличного происхождения.
– А я что говорила! – Менетебе запрыгала и захлопала в ладоши. – Мамочка, давай оставим его у нас! Я буду за ним ухаживать…
– А папа как отреагирует?– засомневалась женщина.
– С папой я договорюсь, – дернула плечиком лысая.
– Ну, не знаю… – покачала головой царица. – Вечно ты в дом всякую живность тащишь – то страусенка, то гиппопотамчика, то, понимаешь ли, павиана… Поиграешь и забудешь, а я потом ходи за ними, убирай… Сколько раз говорила отцу: не балуй ее так! И вот доигрались – младенца принесла!
– А вот мне мама все разрешает, – ввернула Геракл.
– Так-таки все? Ладно, дочь моя, давай сюда этого подкидыша. Поставим папу перед фактом.
Фараонша взяла малютку на руки и смягчилась:
– На вид вполне здоровенький. Красивый ребенок. Смотри, улыбается. Утю-тюсеньки! Кушатки мальчик хочет, – защебетала женщина, направляясь ко дворцу. – Сейчас мы мальчика покормим, спаточки положим…
Царица прошла несколько шагов и вдруг остановилась.
– Описался? – участливо поинтересовалась Катя.
Голос египтянки задрожал от ужаса:
– А вдруг он еврей?
Глава 2. Лучшая Подружка
– Ну, я пошла? – Геракл нерешительно переминалась с ноги на ногу. – А то вдруг Спиноза из пирамиды перенесся…
– Что ты заладила одно и то же – Спиноза, Спиноза… – неожиданно разозлилась Менетебе. – Никуда он не перенесся. А если и перенесся – пускай теперь сам тебя ищет. Найдет. Тут недалеко.
– А вдруг не найдет? – засомневалась Катя. – Вдруг он увидит по дороге что-нибудь интересное и сядет поизучать?..
– Тогда папа распорядится, и стражники его разыщут. Вот увидишь, к вечеру приволокут.
Геракл колебалась.
– Да чего тут раздумывать? – взяла ее за руку лысая. – Идем к папе прямо сейчас. Он все для меня сделает. По его приказу доставят сюда Спинозу живого или мертвого. А ты за это, – она понизила голос, – уговори папу, чтоб разрешил оставить царевича.
…Фараоны жили хорошо. Это Геракл заметила сразу. Комнат было так много, что она сбилась со счета. Некоторые напоминали выставку – сплошные картины по стенам, только без рам. А еще всякие статуэтки и финтифлюшки.
– Дедушка мой, – с гордостью показывала Менетебе на портреты. – Основатель династии. А это бабушка с богиней куда-то идут, не помню, куда. А это на колеснице папа лично. Хеттов разбивает. И берет много добычи.
– Красиво, – похвалила Геракл. – Только почему все они в одну сторону смотрят? Почему никто прямо не глядит?
– А если художник иначе нарисует, его казнят, – сообщила лысая.
Геракл сделала круглые глаза:
– За что?
– За искажение правды. Кормилица рассказывала, что давным-давно вместо папы правил другой фараон. Он был прославленным воином. И в битвах все время что-то терял – то руку, то глаз, то ногу…
– Понимаю, – кивнула Геракл. – Получил инвалидность.
– А перед хеб-седом… – Менетебе вспомнила, что Катя нездешняя, и объяснила: – Праздник у нас такой. Юбилей. Скоро мой папа будет его отмечать. Как тридцать лет отцарствует – так и отпразднует. Ну вот, перед хеб-седом объявили конкурс на лучший царский портрет. Один художник взял и нарисовал этого инвалида таким красавцем – со всеми руками, ногами и глазами! Художника, конечно, казнили. Чтоб не врал. Другой испугался, что его тоже казнят, и нарисовал фараона, как он есть, – калеку калекой. Его крокодилам бросили…
– А этого почему? – возмутилась Катя. – Он же правду сказал!
– А пускай не говорит, если правда такая некрасивая! Третий художник подумал-подумал и нарисовал фараона сбоку…
– В профиль, – блеснула Геракл своими познаниями.
– Ну да, в него. Со здоровой стороны видно, с другой нет. Царь остался доволен. И пожаловал художнику титул Портретиста-Фараониста. Сначала так рисовали только царей, цариц и богов, а потом стали рисовать всех. Это называется – традиция.
– Понятно, – протянула Катя, вглядываясь в рисунки. – А почему этот дядька такой большой, а все остальные маленькие?
– Во-первых, это не дядька, а папа мой, – поджала губы Менетебе. – В молодости. А вокруг него всякая мелкота – слуги там, придворные, рабы… Чего ж их большими-то рисовать – краску только переводить.
– А почему у твоего папы на голове дерево растет?
– Да не на голове, а позади головы. По-другому дерева не разглядеть – папа его заслоняет.
– Интересно, – заметила Геракл и шагнула в следующую комнату.
Тут картин не было, зато стояли колонны и висел тяжелый, расшитый золотом занавес, как в театре.
A потом была еще комната, еще и еще, а потом галерея с деревьями, как в саду, из-за которых выглядывал памятник, наверное, какому-нибудь прадедушке… Наконец, девочки оказались в просторном зале, где в центре, на возвышении, стояло большое разукрашенное кресло.
– Жизнь-Здоровье-Сила, – с уважением представила лысая.
Геракл шаркнула ножкой:
– Очень приятно. Только где они?
– Здесь мы!
Из-за кресла, пыхтя и отдуваясь, вылез средних лет дядька с длинной, как огурец, головой и выпученными глазами. В руках он держал здоровенную красно-белую корону.
– Урей вот за трон закатился, – объяснил фараон, привинчивая к короне золотую кобру. – Погоди, дочь моя, сейчас я буду готов тебя принять.
Он нахлобучил на лысую голову парик, покрыл его сверху полосатым платком, пристегнул длинную бороду, надел корону, сел на трон, в одну руку взял большую плетку, в другую – блестящую палку с крючком на конце, еще больше вылупил глаза и с облегчением вздохнул.
– Чу! – вдруг радостно воскликнул царь, будто только что увидел гостей. – Кто предстал перед глазами Великого Бога, да будет он здрав, жив и невредим! Неужели Его Любимая Дочь, Рожденная под Покровительством Нут, пришла навестить Владыку Обеих Земель?
– Распрострись! – Менетебе подтолкнула Катю локтем. – Падай, говорю, на пол!
– Ну и порядки тут у них! – подумала Геракл, но решила не спорить, послушно расстелила на полу спортивную куртку и прилегла, подперев рукой подбородок.
Лысая побренчала в воздухе браслетами, сделала несколько приседаний и зачастила:
– О, Великий Пер-о, Сын Ра! Он ослепляет мой взор! Я ему ребеночка принесла, меня крокодил чуть не съел и надо Спинозу найти. Только пусть Великий Бог не ругается!
Фараон отложил в сторону плетку, сдвинул набок корону и почесал под париком. Потом снова взял плетку и замер.
– Да погоди ты, Избранное Дитя, – сказал он, едва шевеля губами. – Давай по порядку. Кого, говоришь, найти надо?
– Спинозу, – с пола подала реплику Геракл. – Мы его искали-искали и не нашли.
Фараон скользнул по ней невидящим взглядом.
– Папчик! – спохватилась Менетебе. – Я забыла вас познакомить. Это Ге-Ра-Кл. Которая меня от крокодила спасла. Она нездешняя, из пирамиды.
– За крокодила – спасибо, – сердечно поблагодарил Рамсес Второй. – Великий Дом жалует Ге-Ра-Клу усадьбу, шкатулку с перстнем и пожизненное звание… хм…
– Лучшей Подружки Дочери Фараона, – подсказала лысая.
– Постой-постой, – удивился царь. – Эта единица уже занята. Как там ее… Харчосуп…
– Да мы с ней уже поссорились, – объяснила Менетебе. – Она мою ушебти разбила, а сама сказала, что не брала.
– Тогда другое дело, – кивнул папа. – Ге-Ра-Кл назначается…
– Можно встать? – Катя подняла голову. – Ваше величество, у меня нога затекла.
– Что другое Сын Ра разрешил бы, а это не может, – фараон развел в стороны плетку и крючок. – Потерпи, аудиенция сейчас закончится.
– Папа, – напомнила Менетебе. – А как насчет Спинозы?
– Найдем, – пообещал царь. – Дадите писцу особые приметы, объявим всеегипетский розыск и недельки через две отыщем.
– Две недели… – Катя огорченно покачала головой. – Это очень долго… Мало ли что с ним случится… А побыстрей нельзя?
– Можно. Оперативников подключим. И ваш ребеночек к вечеру будет доставлен в Фивы.
– Папа, вечно Сын Ра что-то путает, – укорила фараона дочь. – Спиноза – это одно, а ребеночек – совсем другое. Он в корзине плыл по Реке, а мы его спасли.
– Так чего же вы хотите от Великого Дома? – царь утомленно обмахнулся плеткой. – Если уже нашли…
– Оставить хотим. Во дворце, – растолковала Менетебе. – Мы бы с ним поиграли…
– Ну и оставляйте, – разрешил Рамсес Второй. – Что, некому за ним присмотреть, что ли? Мама согласна?
– Согласна. Только она боится, что он еврей.
Царь перестал обмахиваться и скрестил на груди руки.
– Если еврей – нельзя. Представляешь, какой скандал поднимется, когда узнают, что Владыка Обеих Земель одной рукой подписывает указ об истреблении всех иудейских младенцев мужского пола, а другой – поселяет в собственном дворце еврейского подкидыша?!
– Как это – истребляете? – Катя задохнулась от возмущения. – Это… Это нарушение прав человека!
– Требование широких народных масс, – объяснил фараон. – Этих евреев так много и они такие непослушные! На строительные работы их не загонишь. Поля возделывать не хотят. Они, видите ли, скотоводы. Так и норовят устроиться на какое-нибудь тепленькое местечко: пастухами, врачами, торговцами, музыкантами, писцами. Просто ужас какой-то! И хитрые: богам нашим хоть бы какую завалященькую жертву принесли! Так нет же – все своему тащат. А он у них один-единственный.
– Ну и что? – Геракл села по-турецки. – Все люди равны! – вспомнила она выступление депутата по телевизору. – Все имеют право на труд и отдых! А так, как вы, только фашисты поступали. Их за это потом Советская Армия победила, я в учебнике читала.
Фараон задумался:
– Большая армия?
– Ого-го! – убежденно ответила Катя.
– А фашисты – это кто?
– Это очень плохие люди! И их главного гада, Гитлера, все ненавидят. Все прогрессивное человечество, – добавила Геракл на всякий случай.
Рамсес смущенно затеребил бородку.
– Да… Великий Дом и сам… Конечно… Но! – Он внушительно поднял вверх палку с крючком. – А требования египетского народа?
– Неправильные требования! И потом, откуда вы про них знаете? Вы референдум проводили? Или анкетирование?
Фараон испугался:
– Нет! А надо было?
– Конечно! – подтвердила Катя. Она хотела объяснить царю, как правильно организовать опрос народа, но ее перебила Менетебе.
– Пап, ну давай возьмем ребеночка! – заныла она. – Еврей – не еврей, какая разница? Сейчас истерику закачу!
– Ладно-ладно, только не капризничай! – поморщился Рамсес Второй. – Забирай младенца и делай с ним, что хочешь. Главное, чтоб он под ногами не путался. А насчет евреев, – благосклонно посмотрел фараон на Геракла, – надо подумать. Может, и в самом деле, пускай живут. В принципе, вреда от них особого нет, наоборот, даже польза большая… – он устало снял красно-белый венец. – Уф, тяжела ты, корона Верхнего и Нижнего Египта. Ну идите играйте. На женскую половину.
Пятясь задом, девочки покинули тронный зал, и Менетебе бросилась Гераклу на шею.
– Вот здорово! Если б не ты, папа ни за что бы не согласился. Ой, у меня теперь маленький ребеночек есть! Я его Спинозой назову!
– Нетушки, – категорически воспротивилась Катя. – Во-первых, Спиноза один, а во-вторых, таких имен не бывает. Это кличка.
– Жаль, – вздохнула лысая. – Тогда назову его просто Найденный-в-Тростниках.
– Длинновато, – забраковала Геракл. – Лучше уж Саша или Сережа.
– Фи, не звучит. А Найденный-в-Тростниках – это красиво. По-нашему, по-египетски, – Моисей.
Глава 3. Дело о наследстве
На женской половине царила суматоха. По приглашению царицы давали представление бродячие актеры. Менетебе затащила Геракла в богато убранный зал и усадила рядом с собой.
– Сегодня шестьсот тридцать пятая серия, – возбужденно сказала лысая. – «Осирис и Исида».
– Да что ты! – обрадовалась Катя. – У нас по телевизору тоже показывают. Спиноза ругает это кино, а мне нравится.
– Мне тоже, – кивнула фараонская дочь. – Особенно Исида. Она такая красивая.
– И хорошая, – горячо поддержала Геракл. – Только очень несчастная.
Затрещали трещотки. На середину зала вышел жрец-декламатор и продекламировал:
– Краткое содержание предыдущих мистерий. Дочь бога Солнца Ра живет в счастливом браке со своим Шу. Но радость ее лучезарного отца омрачена. Днем, плавая в барке по небесному Нилу, он еще может отвлечься от своих проблем. Но ночью враг Ра змей Апоп выпивает из Нила подземного всю воду, и судно бога Солнца садится на мель. Наутро, обессиленный и разбитый, бог снова выходит на работу – светить всегда, светить везде… Тем временем Исида ежегодно справляет поминки по мужу. Однажды во время панихиды она почувствовала себя нехорошо. Мудрый бог Тот объяснил ей, что скоро она станет матерью. Прячась от Сета, который захватил трон покойного Осириса, Исида долгих девять месяцев провела в камышах. Там она и произвела на свет мальчика, которого назвала Гором. Мальчик рос не по дням, а по часам…
Жрец-декламатор раскланялся и удалился, уступив место актерам.
…Маленький Гор, пухленький золотоволосый ребенок, сидел себе на бережку Нила и лепил пирожки из песочка. Мать, занятая приготовлением пищи, не заметила, что к малютке подполз аспид – сильно ядовитая змея.
– Ох! – только и успел вскрикнуть ребенок, падая замертво.
– А-а-а! Горе мне, горе! – Исида принялась рвать на себе волосы. – Боги! Люди! Помогите! Вызовите «Скорую помощь!»
С дерева спрыгнул павиан.
– Ах, Тот! – Исида бросилась к обезьяне. – Сделай что-нибудь! Он уже не дышит!
Павиан осмотрел ребенка и задумчиво поскреб подмышками.
– Действительно, не дышит, – констатировал он. – Нужно срочно сдать анализы…
– Только не это! – воскликнула несчастная мать. – Пока придут результаты…
– Сколько раз говорить тебе, Исида, – вздохнул Тот, с обезьяньей ловкостью принимаясь делать искусственное дыхание, – что с этого сорванца глаз нельзя спускать. И вот пожалуйста. Твоя беспечность привела к тому, что сын умер…
– Неужели это навсегда? – безутешно заплакала богиня.
Павиан неторопливо превратился в человека с головой ибиса.
– Сейчас посмотрим, – он раскрыл докторский саквояж, достал шприц и сделал Гору укол. – Если противоядие не подействует, то навсегда… .
– Мама, я хочу кушать! – малыш встал и почесал по очереди места укуса и укола.
– Сыночек мой! – Исида подхватила его на руки, покрывая слезами и поцелуями. – Солнышко мое!
– Живуч! – удовлетворенно заметил Тот. – Дай-ка я заодно посмотрю ему горлышко, – и своим длинным клювом полез ребенку в рот. – Так… слизистая рыхлая, зев гиперемирован, миндалины увеличены… Ангина.
Исида всплеснула руками и выронила малыша.
Бог вытащил из саквояжа чистый папирус с печатью.
– Рецепт простой, – сказал он, небрежно набрасывая иероглифы. – Так… Берется жаба. Больной должен сильно дыхнуть на нее пять раз. – Тот с сомнением посмотрел на Гора. – Ну хотя бы два.
– Ой, доктор, спасибо, – Исида с облегчением вытащила мальчика из болотной жижи. – Как у тебя вообще дела?
– Нормально, – коротко ответил лекарь, бережно складывая в саквояж медицинские принадлежности. – А про твои дела я даже не спрашиваю.
– Охо-хо, – вздохнула Исида, – и не говори… – Она сунула в рот ребенку ячменную лепешку. – Подумать только, наследник престола, и вот так мыкается по камышам. Ни одеть его по-человечески, ни образования дать… Такая наша доля сиротская. Даже родные дед с бабкой отвернулись. Знаешь, что они мне сказали? «Еще не известно, кто отец мальчика».
– Ну чего от них ждать? – посочувствовал Тот. – Ты только вспомни, как они уговаривали тебя выйти замуж за Сета. Мол, Осириса все равно не вернешь, а ты молодая, красивая, чего пропадать во вдовах?
– Дядя Тот, стань опять обезьянкой! – заканючил малыш.
Бог разулыбался во весь клюв и тут же превратился в павиана. Он попрыгал на песочке и ловко взобрался на дерево.
– Привет Маат! – крикнула ему вслед Исида.
Прошло еще два дня. Гор вырос и превратился в прекрасного юношу с головой сокола.
– Мам, дай чего-нибудь поклевать, – пробасил он, появляясь на кухне.
– Не перехватывай на лету, – посоветовала богиня. – Перебьешь аппетит. Сядь за стол, нормально поешь, и мы с тобой отправимся в далекий путь.
– Куда еще? – спросил Гор с набитым клювом.
– На собрание Девятки главных египетских богов. Будем отстаивать права на престол. Довольно поцарствовал Сет, убийца твоего отца.
– Быть или не быть мне царем, вот в чем вопрос? – задумчиво проклекотал Сокол. – Достойно ли смириться под ударами судьбы…
Он ударился оземь и полностью обернулся птицей.
– Полетели, мама?
Исида широко раскинула руки и вслед за ним взмыла в безоблачное небо.
Девятка богов заседала на Внутреннем острове, со всех сторон окруженном водой. Исида, вся в черном, подошла к перевозчику, ведя за собой Гора.
– Мне срочно нужно на остров, Немти.
– Не положено, – равнодушно откликнулся лодочник.
– Но я Исида, полноправный член Девятки, – настаивала женщина.
– Тебе-то и не положено в первую очередь.
– Это еще почему? – растерялась богиня.
– Сет запретил. Его царская воля – закон.
– Посмотри на моего сына, – сказала Исида. – Вот настоящий наследник престола. Когда мы вернем власть, то не забудем тебя, Немти.
Перевозчик колебался. Тогда Исида сняла с пальца обручальное кольцо и протянула ему.
– Ладно, – неохотно согласился Немти. – Но перевезу только тебя одну. Без сына.
Исида обернулась к Гору.
– Полетай тут соколом, сынок, – попросила она.
– Хорошо, мама. Только ты недолго, а?
– Как получится. – Исида села в лодку и накинула на голову уголок черного вдовьего покрывала.
В просторном зале заседала Девятка. Строго говоря, Семерка – ведь тут не хватало покойного Осириса и жены его, Исиды. На троне, развалясь, сидел подвыпивший Сет.
– К вам посетительница, – доложил Начальник Протокольной Службы.
– По какому вопросу?
– По личному. Какое-то запутанное дело о наследстве.
– А ничего она из себя?
Начпротслуж закатил глаза:
– Такая девушка – нет слов.
– Тогда проси, – разрешил Сет.
Перед владыкой Египта предстала дева неземной красоты. Полупрозрачные одеяния едва скрывали ее стройный стан, золотые волосы ниспадали до пят. Она подняла длинные ресницы и устремила на Сета взор синих глаз.
– Позволь мне изложить свое дело, о Великий Царь!
– Излагай! – игриво прядая ослиными ушами, позволил Сет.
– У одного пастуха были многочисленные стада. Когда он умер, сосед выгнал из дома его вдову с малолетним ребенком и захватил имущество. Мальчик вырос и потребовал у коварного соседа все, что принадлежало ему по праву наследства. Сосед, однако, ничего не отдал и прогнал юношу. Как бы ты, о Великий Царь, рассудил это дело?
– А чего тут рассуждать? – пожал плечами Сет. – Имущество отдать сыну покойного, соседа побить палками…
