Спиноза и его друзья в Древней Руси
– «Свинья», – Спиноза поправил очки.
– Вот именно, – согласилась Катя. – Передохнуть не дают.
– Ты опять не поняла, Катя. Я имел в виду не свинью как животное, и не оскорбление, а способ построения воинских частей.
Но девочка его уже не слышала. Она мчалась к озеру, увидев, как крестный брат её Добрыня упал на берегу, а на него надвигается рыцарь с опущенным забралом. Геракла опередил Муромец. Он хватил ливонца булавой по шлему и тот, гремя доспехами, свалился с коня.
– Свиная тушёнка! – презрительно произнёс внутренний голос, и Катя отвернулась.
На Пушкина со всех сторон неуклюже наступали рыцари. Александр Сергеевич небрежно щёлкал их по железным лбам, приговаривая:
– Куда прёшь, балда? Не видишь, памятник стоит?
Ошеломленные ливонцы брякались навзничь и беспомощно, как перевёрнутые на спину жуки, сучили закованными в латы конечностями.
Интересный русский богатырь, которого Катя никогда прежде не видела, ловко парировал вражеский удар и сказал поверженному рыцарю:
– Запомните, герр: кто с мечом к нам придёт, от меча и погибнет.
– Это Александр Невский, Катя! – донеслось с противоположного берега пояснение Спинозы.
Попович высек искру и развел на берегу Чудского озера небольшой костерок. Лёд тронулся. Ржавые обломки доспехов канули в воду.
Солнце село. Взошла луна.
С запада неслышно подползли ляхи. Не выспавшиеся русские очень разозлились и снова взялись за оружие. Заметив, что они обнаружены, ляхи стали ругаться.
– Пся крёв! – кричали они, пользуясь смутным временем. – У вас и царя толком нет, одни самозванцы!
– А вот и есть! – Катя показала ляхам язык и заслонила своей мощной спиной долговязого парнишку Михаила Романова, только что избранного в цари.
Богатыри, Пушкин, Спиноза и Петуля бросились воевать с врагами. Геракл не удержалась и побежала за ними.
Беззащитного Михаила немедленно окружила горстка поляков. К ним подошёл мужик в армяке и сказал:
– Панове, вас обманули. Неужто вы думаете, что на русский трон посадят эдакого сопляка? Идёмте, я покажу вам, где прячется настоящий царь.
Поляки доверчиво пошли за крестьянином и скрылись в заснеженной чаще.
– Эй! – крикнул им вслед обиженный Романов. – Ванька! Сусанин! Ну погоди ужо, вернёшься, я тебе покажу, кто настоящий царь!
У русских кончились боеприпасы. По кругу бойцов с шапкой пошёл Козьма Минич Сухорукий.
– Люди добрые, – сказал он. – Вы меня знаете. В Нижнем мясом торгую. Всё продал подчистую, чтобы спасти Отечество.
Богатыри переглянулись. Кроме доспехов, у них ничего не было. И тут вперед выступил Петуля. Он неторопливо разулся, снял с правой ноги носок и стянул с пальцев кольца, которые ужасно натирали ему ещё со времен древлянско-полянского конфликта. Вздохнув, бизнесмен пожертвовал Русской земле и весь свой пушной запас.
– Молодец! – похлопал его по плечу Козьма.
– Чего там, – шмыгнул носом Рюрикович.
Спиноза не успевал комментировать события. Князь Дмитрий Пожарский с войском уже окружил в Москве Кремль и принудил поляков сдаться.
Светало. Но очень медленно.
Дозорные русских теперь смотрели только на запад.
– Шведы, – предупредили они.
Наступал рассвет 27 июня 1709 года.
– Тёркин! – среди казаков, греющихся у костра, Бонифаций заметил знакомую усатую физиономию.
– Здорово, арап! – приветствовал его служивый.
– Какими судьбами? – удивился Пушкин.
– Будут стрелять, – лаконично ответил солдат.
И тут же к костру подскочили всадники с развевающимися перьями на шляпах. Сидевший на передней лошади надменный юноша с бледно-голубыми глазами взвел курок пистолета.
– Карл Двенадцатый! – узнал его Спиноза. – Сам шведский король!
Карл нажал на курок. И солдат Тёркин медленно осел на землю. Илья Иванович, Добрыня и Олекса одновременно выстрелили вслед уносящимся шведам. Король охнул и схватился за бедро.
Пушкин поднял Тёркина на руки. Лицо солдата посерело.
– Помираю, арап, – губы уже едва его слушались.
Среди конных и пеших, среди свистящих ядер и проносящихся мимо пуль, огромными шагами двигался памятник к укреплённому лагерю, бережно прижимая солдата к груди. За ним бежали ребята.
Александр Сергеевич положил Тёркина на траву. Спиноза осмотрел рану.
– Не смертельная, – определил он. – Надо наложить жгут, Катя.
Из подкладки Петулиной куртки девочка сделала повязку. Тёркин открыл глаза.
– Император! – ошеломленно прошептал он.
По полю на коне скакал Пётр Первый, размахивая обнажённой шпагой. Пули пробивали его треуголку. Он сражался, как простой солдат. И вот уже со всех сторон донеслось звучное «ура!»
– Что там? Что там? – волновался Тёркин.
– Мы ломим! Гнутся шведы! – воскликнул Александр Сергеевич.
– Лежите, дядечка, – удерживала раненого Катя. – Вам ещё нельзя вставать.
Промчалась конница, гоня бегущего противника. Трубачи сыграли отбой.
– Слышь, – Петуля толкнул Пушкина локтем. – А это что было?
– Полтава, брат, – ответил поэт.
– Знаменитая битва, в которой русские разгромили шведов, – добавил научный руководитель. – Это событие вошло в пословицу: разбит, как швед под Полтавой.
Солнце село. В русском лагере никто не ложился. Все ждали наступления французов. Шёл 1812 год.
Глава 12. Недочищенный кивер
Кате очень хотелось увидеть Наполеона Бонапарта. Готовясь к встрече с французским императором, она старательно начищала кивер. Петуля примкнул штык к ружью на случай рукопашного боя. Богатыри перетаскивали ядра поближе к орудию и складывали их пирамидой.
Плечо у Тёркина почти зажило, и он носил только легкую повязку.
Спиноза, присев на лафет, лихорадочно строчил в блокноте.
– Александр Сергеевич, – обратился он к Пушкину, который, растянувшись на земле, покусывал травинку и наблюдал за плывущими по высокому небу облаками. – Вы не напомните мне расположение русских и французских войск в предстоящей Бородинской битве?
– Я был тогда еще дитя, – рассеянно отвечал поэт. – А впрочем, мы, лицеисты, бредили мундирами и хотели убежать на войну. Погоди, как там?
Вы помните: текла за ратью рать,
Со старшими мы братьями прощались
И в сень наук с досадой возвращались,
Завидуя тому, кто умирать
Шёл мимо нас…
– процитировал он самого себя. – Да ты вон лучше у солдата спроси.
Спиноза поправил на носу очки:
– Господин Тёркин, вы не подскажете…
– Отчего ж не подсказать, – охотно отозвался служивый. – Мы стояли так. – Он положил шапку к носкам своих сапог. – А француз – вот эдак, – добавил он несколько камешков. – И ударил вон оттуда, – солдат начертил прутиком стрелку. – Я, значит, на левом фланге стоял у князя Багратиона. Петра Иваныча в том бою ранили. Он, болезный, истекал кровью, но держался. Чтоб, слышь, арап, с солдатами вместе быть. Кабы сразу его подлечили, как вы меня, может, живым бы остался…
– Позвольте, – перебил Тёркина Спиноза, с изумлением следя за статным всадником с орлиным носом в шитом золотом мундире. – Вот же он, князь Багратион Пётр Иванович.
– Помрёт, – махнул рукой солдат. – И много народу еще поляжет… Царствие им небесное… – он перекрестился. – Но скажу, арап, это всё семечки по сравнению со Сталинградом… Там и самолеты, и танки…Немец, конечное дело, вооружился до зубов…
– Товарищ Тёркин, – от волнения у Вити пересохло во рту. – Вы и в Великой Отечественной участвовали?
– А как же? – Тёркин поправил повязку на плече и поморщился. – Болит, сволочь. Почти до Берлина дошел, да ранило осколком. Аккурат сюда же. В госпитале День Победы встретил.
Впервые в жизни Спиноза не знал, что сказать.
– Двадцать пять лет служил, – продолжал вспоминать солдат. – Где только не довелось бывать!
– Но, – наконец нашелся Витя, – это же разные исторические эпохи!
– Нам про то неизвестно, – служивый раскурил трубочку. – Солдат не спрашивает, куда посылают.
– По-моему, брат Тёркин, мы с тобой оба вечные, – заметил Пушкин, провожая взглядом облака.
– Э, не скажи, арап, – служивый сдвинул шапку на брови. – Ты вон железный, а на мне места живого, почитай, не осталось.
– Француз наступает! – пронеслось по полю.
Над головой у Спинозы пролетело ядро и гулко ударилось в землю. Он в оцепенении уставился на железный шар. Тот вертелся вокруг своей оси, запал догорал.
– Витя! – отчаянно закричала Геракл. – Ложи-и-ись!
Спиноза упал лицом в траву.
Раздался оглушительный взрыв. Всё заволокло дымом.
Кто-то потормошил мальчика за плечо.
– Ты чё? – обеспокоенно спросил Петуля. – Живой?
Витя снял очки и протер закопчённые стекла. Вокруг было тихо, только в высокой траве звенели цикады. В знойном мареве над лугом зависли неподвижные стрекозы. Среди ромашек и васильков стояла растерянная Катя с недочищенным кивером в руках. Пушкин с интересом озирался по сторонам.
– Куда нас занесло на сей раз?
– Была война и кончилась, – озадаченно пробормотал Петуля.
Он присел на большой белый камень, заросший мхом, и поднял с земли свёрнутую трубочкой бересту.
– Осторожно! – подскочил к нему Спиноза. – Вдруг это письменный памятник? – Мальчик развернул трубочку и ахнул: – Да это же мои грамоты, из Киева, те самые, которые я спрятал перед набегом печенегов! Только, – он со всех сторон оглядел камень, – мха тогда не было…
– Витя, – почему-то шёпотом позвала девочка. – Я, кажется, всё это видела… Здесь была богатырская застава… Вот дуб, – она показала на одинокого исполина толщиной в три обхвата. – Но как всё изменилось!
– Точно, – кивнул Бонифаций. – А оттуда эти пёрли… печенеги…
Спиноза взял палочку и счистил с камня мох.
– Здесь какая-то надпись, – он поправил очки. – Прямо пойдёшь… Дальше стёрто. Напра… Тоже стёрто. – Он наклонился к самому подножию. – Вот, можно разобрать. …ево – в Выселки попадёшь…
– Ура! – запрыгала Катя. – Выселки!
– Ёлки зелёные! – подхватил бизнесмен. – Налево!
– Ничего не понимаю, – Спиноза обошёл камень со всех сторон. – А где же дорога на Бородинское поле? Почему мы не участвуем в эпохальной битве?
– Нас ждут дома, – отозвался Рюрикович.
– Правда, Вить, – поддержала его Катя. – Тебе хорошо, твои на симпозиуме, а у меня мама волнуется. И тренировки…
– Ребята, – горячо запротестовал научный руководитель. – Но надо же понять, что происходит. Я хочу обнаружить логику. Почему, не сходя с места, мы участвовали в разных исторических сражениях и вдруг всё прекратилось? Я хочу на Бородинскую битву! Я хочу… Александр Сергеевич! – бросился он к поэту. – Ведь это ваше время! Я хочу увидеться с вами в вашу лицейскую пору…
– А вот мне не хотелось бы напугать себя своим нынешним видом, – усмехнулся памятник. – Я был весьма впечатлительным ребенком.
Петуля вдруг заржал.
– Сидишь ты, Спиноза, в классе, и вдруг приходит твой памятник: здрасьте! Я Виктор Иваныч…
– Корнецов! – с хохотом подхватила Геракл. – Академик. Очень приятно!
Спиноза побледнел.
– То-то, брат, – сказал Пушкин, поднимаясь. – Ну что, пошли в ваши Выселки?
Глава 13. Ветряк над ригой
В Выселках ничего не изменилось. Девчонка в платке всё так же уныло гнала по улице козла. Увидев Пушкина, она остановилась, широко разинула рот и вдруг убежала, сверкая голыми пятками. Козёл вприпрыжку погнался за ней.
– Счас глазеть придут, – сплюнул Петуля.
– Всей деревней, – поддакнула Катя. – Пойдемте быстрей, Александр Сергеевич.
Над ригой крутился ветряк, хотя никакого ветра и не было.
– Что вы так долго, – встретил всю компанию в дверях Михайла. – Я уж починил прибор.
Посреди риги громоздилось странное сооружение из дивана, лавки, горшка с чурками и чёрного постамента с датами жизни и смерти великого русского поэта. Всё оборудование было обвязано крепкими новенькими верёвками.
– Гляньте, что нашёл, – гордо показал Михайла на пьедестал. – С им и без ветру крутится.
Пушкин с большим интересом прочёл даты своей жизни:
– Смотри-ка, совсем не стар ещё… А откуда это у вас, милейший? – постучал он по чёрному граниту.
– Ты что, железный, что ль? – Носоломов, в свою очередь, постучал по бронзовой крылатке. – Из лесу приволок… Пришёл – в избе никого, окромя дыма. А чего ж ему не быть? Огонь-то как разводили? Оно понятно, непривычные… Ну, думаю, испугалися и убежали. Пошёл вас искать. Не иначе, думаю, в гиблое место забрели. Больше-то у нас пропасть негде. А там это стоит, – он ласково погладил пушкинский постамент. – Полезная вещь…
– Невероятно! – Спиноза поправил очки. – Тебе известно о существовании Выселковской аномалии?
– Само собой, известно. Тут все про неё знают. У меня потому и излучает, что она под боком.
– А как ты камень донёс? – спросила Геракл. – Он же больше тебя!
Михайло пожал плечами:
– Привычные мы. Сосед лошадь не дал, только верёвками ссудил. Я камень-то обвязал да и сволок сюда.
Со двора послышался шум.
– Что такое? – хозяин выглянул наружу.
Все жители Выселок, побросав работу, собрались у избы Носоломовых поглазеть на железного человека.
– Витя, поехали домой, – передёрнула плечами Катя. – Что они всё смотрят да смотрят?
– Да, – заторопился Спиноза. – Михаила могут обвинить в колдовстве. Они же не знают, кто такой Пушкин, – и он благоговейно посмотрел на Александра Сергеевича.
– Ну что, обратно в Москву? – поэт взобрался на пьедестал, слегка выставил вперед левую ногу и задумчиво склонил голову.
Ветряк бешено завертелся.
Диван покачнулся и затрясся. Чтобы не упасть, Спиноза обеими руками вцепился в Петулю. Катя громко взвизгнула.
– Проходите, проходите, – Михайла гостеприимно распахнул дверь риги. – Чего ж не посмотреть? Я, чай, ничего плохого не делаю. Просто излучаю себе…
Толпа выселковцев ввалилась в лабораторию. Мужики, бабы и дети с любопытством озирались по сторонам. В углах лежали снопы. А посередине, на пустом пыльном полу, сиротливо валялись манускрипты, в спешке оброненные Спинозой.
– Получилось… – растерянно сказал Носоломов. – А это что? – он подобрал берестяной список и развернул его. – Черты и резы? Очень интересно. Надо почитать. Вы идите, идите, – стал он выталкивать односельчан. – Нечего тут торчать. Учёным людям только мешаете…
Глава 14. Последняя
Василий Иваныч опустил в кипяток яйцо и заварил чай.
– …и о новостях культуры, – сказал диктор в телевизоре. – Вчера в Москве у памятника Пушкину состоялся несанкционированный митинг поэтов-авангардистов. Они требовали сбросить Пушкина с корабля современности и навсегда отменить четырехстопный ямб. К собравшимся через мегафон обратился капитан полиции, сотрудник отдела внутренних дел Иван Таукчи. Он призвал правонарушителей к порядку и закончил свое выступление словами: «Пушкин был, есть и будет!».
Василий Иваныч выронил яйцо. По полу растеклась жёлто-белая лужица.
– Не может быть! – ахнул пенсионер.
Он метнулся к письменному столу и открыл папку. Досье бесследно исчезло.
Василий Иваныч бросил дикий взгляд на календарь. Под тремя чёрно-белыми богатырями работы художника Васнецова В. М. значилась дата: среда, 22 апреля. Пенсионер выглянул в окно. На дворе шумела весна.
Он вышел на лестничную площадку и обмер. На стенке висело свежее объявление:
«Фирма аказываит все вазможные услуги. Оплата – по соглошению. Детям, пенсианерам и групам – скидка».
Василий Иваныч схватился за сердце. Он вернулся домой, выпил корвалолу, отдышался, надел чистую сорочку, отутюженные брюки и китель с орденскими планками, повязал галстук, причесался, побрызгался одеколоном, нахлобучил фуражку и решительно поднялся в квартиру 187.
* * *– Витя, – спросила Геракл, – как лучше написать: «Пушкин побрызгал Игоря живой водой» или «Поэт воскреснул князя тоже живой водой»?
– Окропил, Катя, – рассеянно отозвался научный руководитель, исследуя под микроскопом волокна пеньковой веревки – идеального проводника сверхкоротких волн.
– И ещё про эту… персиючку… напиши, – посоветовал Бонифаций. – Что он её… не это… в набежавшую волну.
– Кого? – удивилась Катя. – Я эссе про Пушкина переписываю.
– Так Разин же, – объяснил Петуля. – Наш с памятником друг.
– А-а, – понимающе протянула девочка. И приписала: – Разин хотел утопить персиючку в воде. Но Пушкин не дал, потому что он был благородный и справедливый.
– Дзи-инь! – позвонили в дверь. – Дзинь! Дзинь! Дзи-инь!
Спиноза неохотно оторвался от увлекательного исследования и вышел в прихожую. Через минуту он с растерянным видом вернулся. За ним в полном параде показался известный всему двору Василий Иваныч.
Старик внимательно осмотрел комнату. Диван был на месте. Рядом почему-то оказалась обшарпанная лавка. На ней стоял горшок с круглыми деревяшками. Девочка за столом прилежно делала уроки. Двоечник старательно начищал мелом старинный солдатский кивер.
– Играетесь? – подозрительно спросил пенсионер, косясь на белый халат и оранжевый шлем Корнецова-младшего.
Спиноза откашлялся:
– Ну что вы? Мы же не дети, чтобы играть. А вы, собственно, по какому вопросу?
Василий Иваныч дрожащей рукой протянул объявление, снятое со стены в подъезде.
– Клиент! – обрадовался Бонифаций. – Первый!
Он бросил на диван недочищенный кивер, гостеприимно смахнул с лавки пыль веков и вытащил из кармана айфон:
– Садитесь, пожалуйста. Ваше ФИО?
– В смысле паспортных данных? – уточнил Василий Иваныч.
– Ну, – подтвердил бизнесмен.
– Тёркин моя фамилия, – представился пенсионер. – Василий Иванович. Подполковник в отставке. Ветеран Великой Отечественной войны.
– Не может быть! – Рюрикович выронил айфон.
Геракл упала со стула.
Спиноза снял шлем.
– Вы… вы, товарищ Тёркин, нас не узнаете? – он вернул шлем на голову. – И так тоже?
Пенсионер присмотрелся и подкрутил седые усы.
– Как не узнать? Я давно за вами слежу.
– С… с тех самых пор? – заикаясь, спросила Катя.
– С тех самых, – сурово подтвердил общественник.
Ребята переглянулись.
– Это вы, дядечка Тёркин! – обрадовалась Геракл.
– Да, это я! – твёрдо сказал старик. – И пока ещё в полной памяти.
– В таком случае, вы должны помнить Бородино, – деликатно намекнул Витя.
– А как же! – пенсионер расправил усы и с выражением прочел:
– Скажи-ка, дядя, ведь недаром
Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана.
Ведь были ж схватки боевые,
Да, говорят, еще какие!
Недаром помнит вся Россия…
Вот дальше не помню, – посетовал он. – Контузило под Сталинградом. До войны всё помнил. Всю «Полтаву». «Слово о полку Игореве» помнил. «Вещего Олега»…
Спиноза поочерёдно подмигнул Кате и Петуле сначала правым, потом левым глазом.
– Видите ли, – невинно сказал он, – нас очень интересует ваше славное боевое прошлое. Где вы воевали, когда… Откуда сами родом?
– Из Пскова, – старик снова стал подозрительным. – Из семьи потомственных военных. А что?
– Интересно же, – не соврал Бонифаций.
– Ах, интересно… им, видите ли, интересно… – Тёркин прошелся по комнате, заглянул в Катино эссе, потрогал кивер и неожиданно для себя предложил: – А вы приходите ко мне на чай. Я вам много чего порассказываю. Про двадцать пять-то лет службы.
Пенсионер двинулся к выходу и уже в дверях предупредил:
– Только без баловства. Знаю я вас, – он подкрутил усы, – арапы вы эдакие!
Кое-что кое о чём
Катю Волосюк в трудную минуту выручал внутренний голос. Вот и нам, авторам, внутренний голос подсказывает, что какие-то имена и названия могут быть тебе непонятны. Выручаем!
Наши герои
Геракл – древнегреческий герой, который прославился своей силой и совершил множество подвигов. Понятно, почему Катю прозвали именно так.
Бенедикт Спиноза – нидерландский ученый, философ, жил в 17 веке. Очень умный, как Витя Корнецов.
Рюрик – легендарный основатель Новгородского княжества на Руси. Жил в 9 веке. Его царственных потомков называли Рюриковичами. Такое же отчество носит Бонифаций Петуля, но к монархам он не имеет никакого отношения.
Летоисчисление
Год 7216 от сотворения мира – это 1708 год по современному стилю.
Князья
Игорь, Ольга – киевские князь и княгиня, жили в 10 веке.
Вещий Олег – князь новгородский и киевский, жил в 10 веке. Прозван Вещим, потому что умел предвидеть будущее. Ходил на Царьград и добился от Византии дани. В честь победы прибил свой щит к воротам города.
Владимир Святославович Красно Солнышко – князь новгородский и великий князь киевский князь. В 988 году сделал христианство государственной религией и крестил Русь.
Ярослав Владимирович – его сын. Много читал, за что его прозвали Мудрым.
Народы и битвы
Поляне и древляне – древнерусские племена
Печенеги, половцы – кочевые племена, то дружили, то воевали с русичами.
Ливонцы – предки современных прибалтийцев. В 1242 году были разбиты князем Александром Невским на Чудском озере.
Мамай – монгольский военачальник. В 1380 году в Куликовской битве на реке Калке князь Дмитрий Донской разбил его войска. Монахи Пересвет и Ослябя сражились как герои и оба погибли.
Ляхи – предки современных поляков. Не раз нападали на Русь. В 17 веке крепостной крестьянин Иван Сусанин, спасая молодого царя Михаила Романова, завел в лесную глушь отряд ляхов и погиб вместе с ними. Народное ополчение против захватчиков возглавили князь Дмитрий Пожарский и нижегородец Козьма Минич Сухорукий (Минин).
Полтавская битва. 27 июня (8 июля) 1709 года царь Петр Первый разгромил шведскую армию под командованием короля Карла Двенадцатого. Об этом рассказывают историки и Пушкин в поэме «Полтава».
Бородинское сражение. 26 августа (7 сентября) 1812 года состоялась решающая битва Отечественной войны. Обе стороны понесли огромные потери. В том числе был смертельно ранен князь Петр Багратион.
Сталинградская битва – одно из крупнейших и переломных сражений Великой Отечественной войны. Длилась с 17 июля 1942 по 2 февраля 1943 года. С этой войной связано имя Василия Тёркина. Герой одноимённой поэмы А.Твардовского стал символом русского солдата, смелого, смекалистого и неунывающего.
География
Коростень – давняя столица древлян сейчас небольшой город в Житомирской области Украины
Итиль – столица Хазарского каганата, располагалась в устье Волги.
Хвалынское море – так в древности называли Каспийское море.
Шемаха – город в современном Азербайджане.
Спелеология – наука, изучающая пещеры. Сталактиты – огромные сосульки, которые свешиваются с потолка пещер, а сталагмиты растут снизу вверх.
Учёные и другие знаменитости
Исаак Ньютон – английский ученый, умер в середине 17 века, прожив почти 100 лет, и много чего пооткрывал.
Альфред Брем – немецкий зоолог и путешественник, жил в 19 веке.
Николай Лобачевский и Софья Ковалевская – русские математики, жили в 19 веке.
Чарльз Дарвин – английский натуралист, тоже жил в 19 веке. Выяснил, что человек произошёл от обезьяны, хотя с ним не все согласны, и разработал теорию эволюции.
Александр Попов – русский физик и электротехник, изобретатель радио. Жил тогда же.
Иван Павлов (1849–1936) – физиолог, создатель наук о высшей нервной деятельности, первый русский лауреат Нобелевской премии.
Александр Алёхин (1892–1946) – четвёртый чемпион мира по шахматам.
Альберт Эйнштейн (1879–1955) – самый известный в мире физик, придумал теорию относительности, лауреат Нобелевской премии.
Наши персонажи Михайла Носоломов и Никита Афанасьев тоже имеют своих исторических двойников. Это Михаил Ломоносов (1711–1756) – первый русский ученый мирового значения и Афанасий Никитин (1433–1472) – тверской купец и путешественник автор записок «Хождение за три моря».
Другие люди, боги и статуи
Гридни, вои, отроки – воинские звания Древней Руси.
Дружина – войско.
Супостат – враг
Пацифист – противник всяких войн.
Язычники – люди, которые поклонялись силам природы, поэтому у них было много богов.
Волхв – языческий жрец.
Кумир – деревянное или каменное изваяние языческого бога.
Перун – бог-громовержец у славян.
Даждьбог – бог плодородия и солнечного света.
Чернобог – злой бог, приносящий несчастье.
Мавка – злой дух женского рода.
Артемида, Ника, Венера Милосская – древнегреческие богини.
Скоморохи – бродячие артисты, шуты, циркачи.
Юродивый – святой человек, безумец, предсказатель.
Багатур – храбрец, удалец.
Арап – так в старину называли чернокожего. Другое значение слова – плут, проказник.
Александр Сергеевич Пушкин тоже называл себя арапом. А в нашей книжке сравнивает себя с Дон Гуаном, героем своей маленькой трагедии «Каменный гость».
