Каждый сам за себя

– А ты?.. – сориентировалась она, судорожно втягивая в себя воздух.

– Слушай, родная, ты же умная девочка, – мягко улыбнулся Денис и она податливо закивала. – Ты сейчас пойдёшь домой, закроешься там на все замки, примешь горячую ванну и никому… Слышишь?! Никому не скажешь, что была здесь.

Кира подпрыгнула на месте, в один момент вспомнив, всё, что произошло. Оглянулась по сторонам. Совсем рядом показалась мужская нога в светлой кроссовке. Кира задрожала всем телом, отвести взгляд она была не в силах, а Денис удержал её лицо, не позволяя рассмотреть остальное.

– Ты меня слышишь?! – прорычал он, а Кира отчаянно закивала, хоть и плохо соображала, чего тот добивается. – Ты пойдёшь домой и забудешь о том, что была здесь, договорились?

– Пойдём вместе! – взмолилась она до судороги в пальцах вцепившись в запястья Дениса. Он зашипел, но мягко отстранил её ладони, сжал их в своих, широких и тёплых.

– Ты пойдёшь одна и прямо сейчас. Это важно. Это очень важно, Кира.

– А как же ты?

– Я приду потом. Приду к тебе. – спешно бормотал он, совершенно забывая улыбаться. Всегда улыбался, а вот теперь забывал. Кире это не нравилось.

– Денис, пожалуйста, пойдём сейчас…

– Всё будет хорошо, слышишь? Всё хорошо.

– Мне страшно! – сжалась она, а Денис не уступил. Одним торопливым движением расправил её волосы, настойчивыми прикосновениями пальцев стёр с лица грязь и кровавые разводы.

– Кира, ты хорошо запомнила, что я сказал?

– Запомнила! – выпалила она. – Меня здесь не было! Я ничего не видела!

– Вот так, умница. А если тебя спросят, что ты скажешь?

– Скажу, что ничего не знаю! – послушно пробубнила она, не понимая, чего Денис хочет, чего добивается.

– Всё верно, молодец. А теперь ещё одна очень важная деталь. Возьми это.

В её ладонь опустился кусочек тёплого пластика.

– Спрячь это и никому не говори, что видела флэшку у меня. Хорошо? Никому и ничего не говори.

– Денис, что происходит?! – не сдержалась Кира, и слёзы градом посыпались из глаз.

– Ничего, маленькая моя, ничего. Всё хорошо. Только ты сделай так, как я сказал.

– Я сделаю. – заверила она, сильнее сжимая пластик в ладони.

– Вот и отлично. А сейчас тебе пора идти. – мягко внушил Денис. Кира даже успела сделать несколько шагов в направление дома.

– Но как же ты?! – оглянулась она, по-прежнему не понимая, почему Денис прогоняет её.

– Тебе нужно идти, Кира. – напомнил тот и она пошла. Пошла быстро. А потом и вовсе побежала.

Страх гнался за ней быстрее ветра. Страх хватал за ноги, за плечи, за волосы. Он жадно обнимал и грузно наваливался, пытаясь задержать, остановить, вернуть. А Кира продолжала бежать. Бежала, чтобы спрятаться в своей квартире. Как и сказал Денис, она закрылась, бросилась в ванную комнату, врубила на полную мощь краны с водой. Она смывала с себя не просто чужие прикосновения, не просто жуткие воспоминания, тёрла мочалкой так, словно пытается содрать кожу живьём. А шум воды заглушал её жуткий вой, который отчего-то не прекращался.

С трудом успокоившись, вернувшись в комнату, Кира натянула через голову свитер с высоким горлом и широкие плотные штаны. Будто всё ещё пыталась защититься и спрятаться. Родители всё никак не возвращались. Папа позвонил через час и сказал, чтобы не ждала, мол, будет поздно. Мама так и вовсе прислала сообщение. «Срочная командировка, мясо и макароны в холодильнике». Излишней заботой она себя никогда не утруждала.

Кира осталась одна. Сперва она пыталась взять себя в руки и силой воли заставляла сидеть недвижимо. Даже включила телевизор. Вот только вникнуть в происходящее на экране не удавалось. О спокойствии не было и речи, Кира сорвалась с места, но выйти из квартиры не решилась. Упёрлась лбом в мягкую обшивку двери и глухо зарычала в приступе необъяснимого бешенства, а после развернулась к ней спиной и плавно съехала на пол. По щекам катились слёзы. Горькие и горячие. Слёзы обиды, несправедливости. Денис в тот вечер так и не появился.

Только утром Кира узнала, что его арестовали по подозрению в убийстве. Хотя какое там подозрение… убийство и есть. Он даже не отпирался. Так сказала соседка с верхнего этажа. Первой же мыслью было бежать в отделение, чтобы попытаться всё объяснить. Кира даже выскочила во двор и метнулась к арке. Назад, к подъезду она жалко волочила ноги, растирая по распухшему лицу слёзы. Слишком хорошо помнила слова Дениса. И, кажется, только начала понимать их смысл. Тошно было так, что хоть сейчас в петлю лезь. Забиться в дальний угол комнаты, свернуться калачиком и давиться собственными переживаниями – единственное, что она могла сделать. А больше ничего. Жалкая и беспомощная. Совсем не такая, какой считал её Денис. Казалось, хуже быть уже не может. Но так только казалось. «Хуже» наступило очень быстро. Оно ворвалось в её жизнь с коротким звонком в дверь.

На пороге стояла сестра Дениса. Вся взлохмаченная, растрёпанная. Видеть девушку такой Кира не привыкла. И растерянность в её глазах объяснить себе сперва не смогла. Только потом… потом, когда Марина решительно переступила порог квартиры…

– Кира, ты должна пойти к следователю и всё рассказать. – тихо проронила она.

До этого молчала и рассматривала Киру. Взгляд наверняка цеплялся за следы побоев на её лице, за распухший нос, за саднёные руки и сломанные под самый корень ногти.

Кира отступилась и руки спрятала за спину. Она тяжело вздохнула и отрицательно покачала головой.

– Я не могу. – прошептала она севшим голосом. Марина нахмурилась.

– Что? – гневно прищурилась она. – Что ты?! Не можешь?! – гулко взревел её голос.

Кира вскинула голову и упрямо поджала губы.

– Я никуда не пойду. Мне нечего рассказывать.

– Да ты… да ты что, Кира? Ты… ты с ума сошла? Что значит нечего сказать? Ты на себя в зеркало смотрела? Да Денис же… Да он же тебя защищал! Что значит, ты не пойдёшь?! Побежишь как миленькая!

Марина дёрнула Киру за локоть и потянула за собой. Кира выкрутилась из захвата и примирительно отступила.

– Ты меня не слышишь? – стиснула она зубы. – Я сказала, что мне ничего не известно! Не нужно сюда приходить.

– Кира, что ты такое говоришь?! Это же Денис! Ему помощь нужна! Твоя помощь!

– Что ты от меня хочешь? Чтобы я соврала? Чтобы кого-то выгораживала, только потому, что он хороший парень?

– Да ты правду скажи, дрянь ты этакая! Весь двор видел, в каком виде ты возвращалась в тот вечер. Скажешь, не было?!

– Скажу, что не было! Потому что это правда.

– Тварь ты, Кира, понимаешь ты это или нет? Что ты делаешь, что ты себе думаешь?! Как ты жить-то с этим собираешься?

– Уходи. Мне нечего тебе сказать. – решительно подчеркнула Кира.

Марина возвращалась к ней ещё не раз. Сперва просила, умоляла, предлагала деньги. Потом устрашающе кричала. Однажды они даже подрались. Марина ударила Киру по щеке и вцепилась в шею с явным намерением задушить. Хорошо, отец тогда работал дома. Он их и разнял.

Мать Дениса тоже приходила. Она плакала и вставала на колени. Она призывала одуматься, сжалиться. Кира ревела вместе с ней, но ничем не могла помочь. На все вопросы отца отмалчивалась, на недоумение матери уходила из дома, хлопнув дверью.

Следствие закончилось быстро. Доказательная база не оставила вопросов. Денис во всём сознался. Его приговорила к десяти годам строгого режима. И для Киры начался ад. Это была откровенная травля. Равнодушных не осталось. Все, начиная от детей старшего школьного возраста и заканчивая слепыми бабушками, презирали её. И если некоторые малодушно отворачивались, то были и те, кто считал личным долгом подойти и плюнуть Кире в лицо. Хотелось лечь и умереть. Потому что она тоже винила себя. Покоя не было ни дома, ни в школе. Жестокие одноклассники, наслышанные о произошедшем, не оставляли её ни на минуту. Встревоженные родители всерьёз предложили сменить школу, а ещё лучше место жительства.

Всё закончилось так же неожиданно, как и началось. Трое парней спортивного телосложения, глухая подворотня, резкий упрёк, приговор, боль, стыд, страх. А потом спасительное забвение. Больше месяца Кира провела в больнице, не помня о себе ни-че-го. Пожалуй, это были лучшие дни за последнее время.

Память возвращалась болезненно, мучительно, скупыми урывками. Удивило, что никто не спрашивал её ни о нападении, ни о его причинах, ни о личности нападавших. Понятно, что сказать к тому моменту Кире было особо нечего, но ведь потом… потом ведь обязаны были спросить?..