Колумбы иных миров

– …Судьба их оставалась тайной… – закончил свой рассказ Аолен.

– Да! – Хельги передёрнул плечами, будто от холода. – Печальная история. Особенно когда знаешь, чем она закончилась.

Июль, девятый день после бури.

Вчера мы увидели Землю. Вернее, и не землю даже, а туман. И не «увидели», а увидел. Аолен. Из-за своей ужасной привычки вставать с первыми лучами Солнца. Встал и увидел на южном горизонте большое облако тумана, прямо над водой. И понял, что там земля. Вообще-то, близость суши мы заподозрили ещё накануне, когда в воде стали появляться пучки зелёной травы, непохожей на обычные водоросли. Но если бы не Аолен – непременно бы её проворонили, и, наверное, оно было бы к лучшему. По крайней мере, для него самого.

Но тогда мы, конечно, обрадовались. Все прыгали, орали, разбудили меня, и я не стал злиться, что ни свет ни заря… Мы не знали, остров это, или искомый континент, но нам было неважно, лишь бы ступить на твёрдую землю.

Очень скоро мы на неё ступили…

… Но прежде Хельги некоторое время изучал новую землю через Астрал, и, наконец, пришёл к однозначному выводу: остров. Но очень большой, не меньше Сильфхейма, и весь пропитанный магией, очень похожей на эльфийскую.

Отыскав удобную бухту, путешественники причалили драккар к берегу.

Остров был обитаем – это сразу бросалось в глаза. На отвесной прибрежной скале, на идеально гладкой поверхности, явно обработанной вручную, особыми эльфийскими рунами, заметно отличающимися от обычных староземских, была выбита надпись. «Здесь есть наш последний приют» – так перевёл Аолен.

– Не «последний», а «вечный» – поправила Меридит. – Ты трактуешь по-современному, а надпись сделана пятьсот лет назад. Смотри – вон дата!

– Верно, – согласился эльф немного смущённо. – Вечный. – И взглянул на дису с уважением.

Хельги поморщился.

– В любом случае, звучит невесело. Наводит на мысли о кладбище.

– У эльфов не бывает кладбищ, – успокоил Аолен. – Наши тела сливаются с природой.

– Это обнадёживает, – кивнул демон-убийца.

Не смотря на печальную надпись, сам остров выглядел восхитительно. Трава была зелёной и свежей, ручьи, сбегающие в океан по каменистым руслам – пресными, а неизвестной породы хвойные деревья – гордыми, величественными и огромными, почти как легендарные эльфийские коэлны. Хельги взглянул через Астрал, и увидел кружевные скопления белых сияющих нитей – все деревья на острове были магически измененными.

– Точно, без эльфов не обошлось, – изрёк он многозначительно. – Идёмте, поищем. Может мы их найдём, может, они нас… так или иначе, попросим у них еды. А то не знаю, как мы прокормим нашего судового! Запасы прямо тают!

– Нашёл крайнего! – фыркнула Энка.

Бросать драккар на берегу без присмотра всё-таки побоялись. Стали тянуть жребий, кому сторожить. Выпало Орвуду и Улль-Бриану.

– Третьего давайте! – рассердился гном. – Случись что – какой мне прок от Улля?

– У тебя ещё судовой останется! – напомнила сильфида ехидно.

– А-а! Ну, конечно! Уж с ним-то мы всех врагов одолеем!

Третьим остался Рагнар. Уж как он, бедный, огорчился! А между тем, только в этом и было его спасение…

Условились, что разведчики будут идти вглубь острова целый день (если только эльфы не встретятся раньше), заночуют в лесу и назавтра вернутся обратно. На всякий случай, Хельги крепко привязал к Ферниру своё левое ухо…

Скоро путешественники углубились в чащу.

Ах, какой же это был лес! Чистый, будто ухоженный парк, светлый – весь в солнечных бликах. Аолен шагал – и сердце его трепетало от радости слияния с природой, чувства, в полной мере свойственного, пожалуй, одним лишь эльфам. Редким людям и нелюдям доступно испытать подобное блаженство хоть раз в жизни…

Всё здесь напоминало ему о далёком родном доме – и мягкая, как сехальский шёлк, трава, и зелёные куртины нежнейшего мха, и огромные, в несколько обхватов, янтарно-тёплые стволы могучих дерев. Звенели птичьи голоса, воздух полнился густыми запахами молодой хвои и свежей смолы. Грибы, на радость Ильзе, высовывали из мхов свои блестящие шляпки, и ягоды светились на невысоких кустах синими и красными фонариками, и папоротники подрагивали своими зелёными пёрышками. Ветра не было совершенно – ни малейшее его дуновение не проникало под зелёные своды. И солнце пробивалось сквозь высокие кроны косыми лучами, наполняя пространство особым, торжественным светом, будто в храме лесного божества…

А через полчаса пути, им открылась поляна, прекрасная, как в сказке. Обрамляли её кусты с белыми цветами, пахнущими столь чарующе, что можно было позабыть всё на свете, да так и остаться тут навеки, вдыхать их сладостный аромат до конца дней. Посредине лежали два круглых озера, тёмное, словно окно в иной мир, и светлое, искрящееся опаловыми красками. В тёмном не водилось ничего живого, зато на поверхности светлого плавали дивной красоты цветы, похожие на речные лилии, но в несколько раз крупнее, с сочными зелёными листьями размером с хорошее блюдо. Между озёрами стоял шатёр, жемчужно-серый, расшитый золотой нитью, он поражал своим великолепием…

Кое-кто их присутствующих однажды уже видел нечто подобное!

– Боги великие! – всплеснул руками Аолен. – Это же Сердце Общего дома клана! Да как же нас допустили сюда?! Почему не остановила стража?! Неужели жизнь на этом острове такая мирная и благодатная, что не приходится опасаться врагов?

Ответ пришёл почти сразу, но был он вовсе не таким радужным, как представлялось эльфу. Ильза из любопытства подошла к шатру и потрогала шёлк, потёрла между пальцев, как это обычно делают дамы при покупке ткани. И вдруг всё сооружение с тихим шелестом осело, опало, рассыпалось, взметнув в воздух облако серебристой пыли. Спустя мгновение, у ног насмерть перепуганной и отчаянно чихающей девушки лежала лишь кучка праха. Даже остова не осталось.

– Теперь понятно! – озвучил очевидное Эдуард. – Этот посёлок заброшен давным-давно. Тут всё истлело.

– Странно! – удивился Аолен. – Очень нетипично! Как правило, если клан переселяется на другое место, из Сердца Общего дома стараются забрать всё что можно. Озёра, понятно, с собой не унесёшь, но я никогда не слышал, чтобы бросали шатёр оэннон! В моём клане подобное сочли бы святотатством!

– Тэмпора мутамур! – важно сказал Хельги на красивом мёртвом языке латен. – Времена меняются. Пятьсот лет назад всё могло быть иначе.

Аолен хотел возразить, что для эльфов пятьсот лет – не срок, но не стал, какой смысл спорить?

– А может, они и не ушли, просто здесь случился мор? – высказала своё предположение добрая сильфида.

Аолен хотел возразить, что эльфы не подвержены моровым поветриям, но снова промолчал. И они пошли дальше.

Но и дальше было не лучше. До заката разведчики нашли ещё семь или восемь Общих домов. Но все они были так же пусты. В одних не сохранилось ничего, кроме озёр, в других были видны даже останки жилых галерей – но всё рассыпалось, исчезало при малейшем прикосновении, уходило в небытие. Как выстояла эта хрупкая красота столько лет, почему не разрушилась прежде, под ударами океанских ветров – это можно было объяснить только магией. Здесь всё было прах и тлен – никто, нигде и никогда прежде не встречал столь прекрасного праха и тлена…

– Думаю, дальнейшие поиски бессмысленны, – грустно и устало сказал Аолен, опускаясь в мягкий мох неподалёку от светлого озера. – Этот остров покинут. Надо переночевать и возвращаться на драккар. На обратном пути соберём грибов и ягод.

– А на побережье наловим рыбы! – подхватил Эдуард, он не видел повода для печали. Мало ли на свете заброшенных сёл? – Я ещё там, на скале, устриц видел! Эх, давно я устриц не едал!

Настал ночь, такая теплая и звёздная, что не было нужды разводить огонь. Уставшие за день тела утопали в мягких мхах, будто в перине, ночные птицы насвистывали колыбельную, где-то очень высоко в колючих кронах умиротворяющее перешёптывались лёгкие ветерки… Очень скоро путники погрузились в сон, едва не ставший последним в их жизни. Потому что Ильза – ей выпало дежурить первой – тоже заснула, убаюканная дурманящими ароматами…

Хельги проснулся среди ночи в панике, вскочил. Его трясло как в лихорадке, сердце колотилось, будто после долгих часов бега, кровь ухала в ушах, лоб был холодным и мокрым, а ноги казались ватными… Ещё никогда в жизни ему не снилось кошмара столь яркого, столь убийственно-реального, буквально осязаемого.

Это были деревья. Нет, они не превращались в ночных раскоряченных чудовищ, как в Волшебной стране. Они не покидали своих мест и не пускались вдогонку за жертвой, как в легенде о Яне-Лесорубе. Не хватали ветвями и сучьями, не обвивали корнями-змеями, как в Чернолесье. Они просто убивали. Оставаясь при этом величественными и прекрасными.

Они не желали видеть под своей сенью чужаков. Каждая ветка, иголка, каждая капелька смолы была пропитана жгучей и страшной НЕНАВИСТЬЮ. У них был разум, у них были мысли – они острым штопором ввинчивались в чужое сознание. «Уходи. Тебе здесь не место. Тебя здесь не ждали. Ты – чужой! Ты – грязная тварь из грязного мира. Тебя не должно быть! Умри! Умри! УМРИ!!!» Их злые голоса сливались в беззвучном, но нестерпимо громком хоре, от этого рёва нельзя было спастись, даже лишившись слуха, потому что звучал он прямо в мозгу. Тысячи и тысячи голосов приказывали: «Прочь! Прочь! Умри!». И это была не пустая угроза! Обезумевшие от ярости деревья пили Силу, высасывали её, будто голодный упырь. Они и к самой сущности умели подобраться!

Хельги тряхнул головой, протёр глаза, отгоняя наваждение: приснится же такое, в мирном-то лесу! Нарочно не придумаешь! Он посмотрел в небо, черное и звёздное – до рассвета оставалось ещё далеко. А вокруг было так тихо, так славно, что вновь потянуло на сон. И он хотел лечь нова, но случайно бросил взгляд на лица спутников… и сон как рукой сняло. Силы Стихий!!! Похоже, всем им снился один и тот же кошмар!

– Вставайте!!! Проснитесь, тетери сонные!!! Вот уроды!!! Да вставайте, чтоб вас! – демон грубо тормошил полубесчувственные тела, толкал, бил по щекам наотмашь. Он был в совершеннейшем ужасе, подобного которому не испытывал никогда в жизни, он захлёбывался отчаянием. Ведь если даже его, грозного и могучего демона-убийцу ужасный лес едва не задавил в своих объятиях, – что сделал он с его спутниками, простыми смертными?!

И всё-таки они проснулись. Бледные, дрожащие, задыхающиеся от страха, едва способные устоять на ногах от слабости и головокружения. Ильзу долго рвало. У Эдуарда носом шла кровь. Остальным, включая «грозного и могучего», было не намного лучше. Но медлить было нельзя.

– Бежим! – скомандовала Энка, едва успев осознать, что происходит. – Скорее, к берегу! Или мы все здесь умрём!

Как же они бежали! Напролом, через кусты, вдруг ощетинившиеся злыми колючками, спотыкаясь на скользких куртинах мха, падая, с размаху, во весь рост, лицом в траву, не всякий раз успевая вовремя обогнуть древесный ствол… А лес упорно не желал отпускать свои жертвы. Стоило разуму, измученному страшной ночной гонкой, померкнуть хоть на миг – деревья впивались с новой силой: «Умри, умри!»

– Осторожнее! – умолял Аолен набегу. – Дышите ровнее! Головой не стукнитесь, ради всех богов! – он понимал: тот, кто потеряет сознание, неминуемо потеряет и жизнь.