Время расплаты

Снова потянулся за сигаретами, приоткрыв окно. Октябрьский сырой воздух ворвался в салон вместе с мелкими брызгами дождя. Они попадали на руку, на лицо, но ни хрена не бодрили и не трезвили. Вот, блядь, какого меня несет в этот город, с которым связано столько неприятных воспоминаний. Хотя и приятных тоже, чего уж лукавить.

Я вырывал из себя и одни, и другие тринадцать лет, хотел вычеркнуть те полгода из своей жизни. Ни черта не помогло. Алкоголь, женщины, работа – все не то. Иногда отпускало на время, но потом накатывало с двойной силой. И, возможно, сейчас я за тем и ехал, чтобы порвать эту связь с прошлым или окончательно удостовериться в своей одержимости.

Только чем я был одержим?

Я ненавидел ее папашу, но радости известие о его скоропостижной кончине не принесло. Ничего. Я не почувствовал ничего. Хотя сколько раз, получив табельное, я крутил старика Макарова в руке, желая выпустить в Родионова всю обойму. Сколько раз в тире вместо мишени я представлял его самодовольную рожу. А сейчас… Ничего не было.

После указателя с названием города я сбросил скорость и покатил по знакомым улицам. Кладбище, на котором хоронили Родионова, находилось на окраине, но не с той стороны, где я заехал. Еще пятнадцать минут по городу, и я остановился на парковке возле церкви, напротив кованых ворот. Из машины выходить не пришлось – группа людей в темной одежде среди голых деревьев была как на ладони.

Ее я узнал сразу. Тринадцать лет не видел, а узнал. Она все так же не могла затеряться в толпе – приковывала к себе взгляд. Бросив горсть земли в могилу, она сделала шаг назад и резко обернулась.

Могу поклясться, она смотрела на меня. Поправила ладонью в черной перчатке светло-русые, чуть с рыжеватым отливом волосы, на секунду отвлеклась на подошедшую к ней женщину и снова вернула взгляд.

– Ну здравствуй, принцесса…

Хотя нет, она тогда была принцессой – сейчас королева. Ровная спина, плавные движения, дорогие шмотки… В последнем я, конечно, не разбирался, но предположил. Да, мы как были слишком разными, так и остались.

Я потянулся к двери, но в последний момент одернул руку и положил ее на руль. Полное дерьмо. Не стоило приезжать.

Когда работник кладбища начал засыпать могилу, я потянул вниз ручник и выехал с парковки. Вернуться обратно и уйти с головой в работу. Зря, зря, зря… Идиот, блядь. Увидел. И что? Вскрыл сам с особым удовольствием нарыв, мазохист чертов.

Ненавижу и ее тоже. Почти так же, как и ее папашу.

Ну что ж…

Король умер, да здравствует королева!

Глава 2. Лиля

Адвокат отца назначил мне встречу в своем офисе. Новый бизнес-центр на месте старого кинотеатра «Дружба» выглядел чем-то инопланетным возле старенького дома быта и нескольких панельных девятиэтажек.

Я поднялась на третий этаж и посмотрела на указатели напротив лифта, усмехнувшись. И на русском, и на английском, как будто в этом городе все иностранцы стремятся воспользоваться услугами российских адвокатов, логистов и служб доставки.

Второй день в городе, и все кажется таким тягучим, сонным, как в замедленной съемке. Я привыкла к другому ритму, а когда уставала, то на пару дней уезжала в маленький дом, оставленный мне мужем после развода, за город.

Расстегнув пальто, я двинулась по пустому коридору, пока не нашла нужную дверь с табличкой «Бережной Лев Георгиевич». После короткого стука я нажала на ручку и оказалась в просторном светлом кабинете.

– Лилия Николаевна, – утвердительно кивнул полноватый пожилой мужчина, оторвав взгляд от ноутбука. – Присаживайтесь.

Я поздоровалась и устроилась на офисном стуле напротив адвоката.

Если честно, я не понимала, что здесь делаю. Вряд ли отца перед смертью накрыл маразм, и он вдруг решил оставить мне свое дело. Мы не общались больше десяти лет… Я даже не знала, что ему принадлежало и в каких количествах. Сколько у него медцентров и в каких городах? Кажется, о жизни отца придется спрашивать поисковик.

– Лилия Николаевна…

– Пожалуйста, – перебила я его, – просто Лилия. За годы, проведенные в Штатах, я отвыкла от отчества.

Лев Георгиевич понимающе кивнул и продолжил:

– Ваш отец, Николай Николаевич, незадолго до смерти составил завещание. Вернее, как только вернулся в город. Вы же знали, что он здесь открыл новый центр?

Я кивнула, хотя ни черта не интересовалась жизнью отца, но адвокату об этом знать необязательно.

– Так вот, – продолжил Бережной, – вашей матери он оставил две стоматологические клиники в Штатах, в Нью-Йорке и Сан-Франциско.

Логично, учитывая, что мама стоматолог, хотя не работала уже лет двадцать. И пусть они давно были в разводе, отец о ней не забыл. Что же, не все так плохо.

– Вам, Лилия, он оставил свои квартиры в разных городах и дом в Майами.

– Я откажусь в пользу мамы, – сразу же предупредила я.

– Вы не сможете, Татьяна Андреевна, как бывшая жена, не является прямой наследницей. Вы единственная наследница первой очереди, и вам досталось бы все, если бы не завещание. Хотите узнать, кому Николай Николаевич оставил бизнес? – поднял брови адвокат.

– Не думаю, что мне, – покачала я головой.

– Не вам, – кивнул Лев Георгиевич и после недолгой паузы ошарашил меня: – Вашему сыну.

– Что?!

– Впервые за время нашего разговора вы хоть как-то отреагировали, – улыбнулся Бережной. – Но ваш отец еще недавно приобрел квартиру в Париже, на Марсовом поле, и оставил ее… Извините, – потянулся адвокат за документом и, видимо, прочитав имя, снова поднял на меня глаза: – Ставрову Евгению Алексеевичу.

Даже его имя больно резануло по сердцу. А потом до меня не сразу, но дошел смысл сказанного адвокатом.

– Простите, вы не ошиблись? – стараясь, чтобы голос не дрогнул, спросила я.

– Нет, – покачал Бережной головой. – Ставров Евгений Алексеевич, тридцать три года, майор юстиции…

– Стоп, – прервала я поток информации, которую знала назубок. – Я знаю, кто он. Но меня больше интересует, почему Николай Николаевич оставил квартиру за миллион евро человеку, которого на дух не переносил?

– Хм… – выдал адвокат и протянул мне папку.

Я открыла ее и чуть не сказала: «Да старик выжил из ума!»

Почти три миллиона евро… Сразу бы Букингемский дворец прикупил, чего уж мелочиться. Я несколько минут, нахмурившись, смотрела на цифру, пока взгляд не зацепился за адрес. Да быть этого не может! Отец не мог знать… Я почувствовала, как дернулась щека. Спокойно, главное, спокойно. Просто совпадение.

– Лилия, может, воды? – спросил Лев Георгиевич. – Я понимаю, что это, наверное, для вас неожиданно, но завещание можно оспорить…

– Мне плевать, как Николай Николаевич тратил свои деньги, – слишком резко бросила я и захлопнула папку. – Вы меня за этим пригласили?

Бережной не ответил сразу. Поднялся, открыл сейф и, достав связку ключей, протянул ее мне.

– Николай Николаевич оставил мне запасные ключи от вашей старой квартиры, от медицинского центра, который он недавно здесь открыл, от машины, хотя она, скорее всего, арендованная. В общем, от всего, что ему принадлежит, простите, принадлежало.

Лев Георгиевич вряд ли имел в виду все имущество отца – тогда бы связка была гораздо внушительнее и не одна.

У меня было много вопросов и крепла убежденность, что старик точно съехал с катушек, но адвокат, судя по всему, мне не поможет. Если кто-то и мог понять мотивы отца, то только он сам. Что же вы, Николай Николаевич, придумали и с какой целью?

– Лилия, – окликнул меня Бережной, когда я уже была возле двери, – Ставров получит свою долю наследства, если будут соблюдены некоторые условия.