Воспитать (мужчину) юриста

– Ивонна Сигизмундовна, вы можете меня высадить на остановке.

– Нет уж, давай ты поделишься своими мыслями о смерти Лебедевой. Только позвони маме, чтобы не волновалась.

Я боялась, что он воспримет мои слова как сарказм, но Ботаник только кивнул и достал телефон. Разговор получился коротким. Он повесил трубку и спросил неуверенно:

– В офис?..

– Нет, – крутанула руль вправо. – Едем ко мне.

Ботаник покраснел, поерзал на сиденье, но ничего не ответил.

Честно, вот честно, я даже не удивилась, когда увидела возле своего подъезда Лешу, прогуливавшегося по тротуару. Лучше бы я доехала без остановок, тогда бы с чистой совестью могла отключить домофон.

Нет, бывший вообще чертовски полезен, но сейчас он был лишним. Что бы сказала бабуля? Незавершенный гештальт, сублимация, уход от проблемы? Что там еще?

– Ивонна Си..

– Слушай, – резко прервала я, но потом заткнулась. Не стоит на парне вымещать свое раздражение. – Идем, – вышла первой из машины.

Леша увидел меня и улыбнулся, но потом его взгляд наткнулся на вышедшего следом Ботаника, и брови сошлись в недоумении на переносице.

– Что-то случилось? – спросила у него.

– А зачем ты его к себе притащила? – кивнул Леша на Ботаника, который деликатно стоял в стороне, рассматривая, наверное, невероятно интересный асфальт под ногами.

– Хотела заняться с ним сексом. Еще вопросы?

Скулы бывшего напряглись так, что я уж решила, что сейчас увижу зубную крошку. Потом он снова метнул взгляд в Ботаника. Ошиблась. Скорее, пострадают зубы ни в чем не виноватого парня.

– Могу предложить свои услуги, – вдруг улыбнулся Леша, остыв. – Проверено, качественно.

– Захотелось чего-то новенького.

Как бы ни хотела, но не язвить не получалось. И мы уже за день скатились с расследования до выяснения отношений. Что же дальше будет? Забудем про Лешину карьеру и смерть Лебедевой и продолжим склоки?

– Извините, – подошел к нам Ботаник. – Вы кота в машине забыли, а на улице почти тридцать градусов.

Вот черт! А еще Таньку ругала. Если бы не парень, то мне бы осталось утром только завернуть Тимошу в лаваш и продать на вокзале.

– Ладно, – щелкнула я брелоком. – У Лебедевой были родственники?

– Да, – быстро ответил Ботаник. – Мать-пенсионерка и сестра. Адрес я запомнил.

– Тогда поехали, – махнула я головой. Лучше пообщаться с малознакомыми женщинами, чем с Лешей. А вот он как раз и пригодится. Бросив через плечо ему ключи, я не сомневалась, что он их поймает, и коротко отчеканила: – Приехал, так побудь шофером. Я пока дело полистаю.

Устроившись на заднем сиденье рядом с начавшим нервничать Тимошей, открыла папку.

Мать – Лидия Аркадьевна Лебедева. Сестра – Карина Сергеевна Лебедева, инвалид первой группы. Младше Марины на полтора года. Адрес, место работы, допросы. Допрашивали почему-то только мать, может, сестра немая или что там еще бывает с инвалидами, что они не могут давать показания. В показаниях матери ничего существенного не было, но попытка не пытка, как говорится.

– Приехали, – сказал Леша, заглушив мотор.

– Не стоит нам всем идти к пожилой женщине с дочкой-инвалидом, – внес разумное предложение Ботаник.

– Да, – согласилась с ним. – Поэтому я пойду одна. А вы поговорите с ними, – кивнула на всезнающих бабулек во дворе дома, которые уже косились в сторону незнакомой машины и переговаривались. От таких редко что ускользает.

– Но… – хотел возразить Леша, только я уже выпорхнула из машины, сделав им ручкой.

Старый дом, сломанный домофон на двери подъезда, погнутые почтовые ящики, запах мусоропровода – все это не вязалось с образом ухоженной журналистки. Скорее, здесь можно задешево поселить приезжих таджиков.

Я остановилась у двери, обитой старым советским дерматином, и нажала на кнопку звонка. Прошло не меньше минуты, прежде чем я услышала звук поворачиваемого ключа и увидела полную седую женщину с усталым лицом.

– Простите?

– Вы Лидия Аркадьевна? – улыбнулась я как можно добродушнее.

– Да, – отступила на шаг назад. – А вы?..

– Меня зовут Ивонна. Я работала вместе с вашей дочерью.

Да, врать плохо. Но, представься я адвокатом, пришлось бы долго объяснять, что я пытаюсь помочь следователю, поэтому и интересуюсь. А менты не нашли убийцу ее дочери, да еще и замяли дело, хотя мать вряд ли об этом знает.

– С Мариной? – удивилась она. – А чего вы от меня хотите? – вышло довольно резко.

– Поговорить можно?

Она сделала еще два шага назад, пропуская меня в квартиру. Я зашла и едва сдержалась, чтобы не поморщиться. Такой запах… Так пахнет безысходность, и он часто присутствует в квартире инвалидов – лекарства, моча, затхлость… И что-то еще, очень тяжелое и давящее на грудь.

Мы прошли на кухню, и Лидия Аркадьевна спросила, как говорится, без прелюдий:

– Тоже сенсации ищете? Не пишется вам о мужиках, тряпках и косметике?

– А Марина искала сенсацию?

Даже из вопросов можно почерпнуть немало информации.

– Искала, а нашла свою смерть, – женщина с грохотом поставила кастрюлю на плиту и зажгла газ.

– Вы думаете, это связано с работой? Может, маньяк или грабитель?

– Кто теперь разберет… Ты ведь не журналистка, – повернулась ко мне с усмешкой. – Хотела лгать, так хоть бы имя другое придумала.

– Вы меня знаете?

– Марина же писала о криминале. И как-то упоминала об известном адвокате, о тебе. Только как-то без особой приязни.

– Всем нравиться не можешь. Вон прокурор наш подкараулил бы меня уже где-нибудь в темном переулке, да только Уголовный кодекс останавливает… Извините, – остановила неуместный юмор. А это все общение с Лешей за сегодняшний день.

– Язва ты, – беззлобно сказала Лидия Аркадьевна. – Марина говорила, что разносишь всех и вся, красивая, хваткая, стервозная и умная.