Обыкновенный дракон

В компании с Хирамом и Лютером оказалось ещё шестеро человек. С наступлением темноты разожгли кострище, Лютер и представившийся как “крайний южанин” Уилбер устроили товарищам пир. И круги домашней колбасы, и рукотворный самогон быстро расположили к благодушию всех, придвинувшихся к огню. Никто из северных не смущался, уничтожая продукты зажиточных южан. Зависть, если она и была, затаилась в пьяных, масляных взглядах. Теперь, когда память о невзгодах отступила, захотелось интересного – историй.

– А что, не страшно жить рядом с драконами? – спросил северянин Флинн, узнав, откуда прибыл и самогон, и закуска.

Лютер добродушно улыбнулся:

– Родился я там, и знать не знал, что надо бояться, пока здесь не побывал, – усмехнулся, погладил бородку. – Боятся алатусы нападать на наших. Посему и к нам милостивы. За молоко и прочее платят, не торгуясь.

– Алатусы? – переспросил Флинн. – Неужто оборотни истинными себя считают? А что говорят, собираются нападать на нас али нет?

– Я не слышал, – Лютер достал нож, привычно отёр лезвие о пояс и принялся нарезать второй колбасный круг. – Да я и не спрашивал: платят и платят.

– А за скот?

– Какой скот? – Лютер отвлёкся от нехитрого занятия.

– Таскают? – и пятеро северных крестьян, таких же нищих, как и Хирам, с интересом, выжидательно уставились на южанина. Тот пожал плечами:

– Они же люди. Зачем им свежатина?

– Да ну! Брешешь! – понеслось в ответ.

Лютер усмехнулся:

– Клянусь праотцом! Люди как люди. Правда, я много и не видал. Так, один приходил за продуктами, ещё у отца и матушки покупал. Жил он, если не соврал, на верхогорье, был чем-то вроде ихнего стража-пограничника…

– Почему “был”? – вырвалось у Хирама.

Товарищ опустил глаза, вытер лезвие о чистую ткань-рушник:

– Месяц назад изловили его наши. Сказали, шпион Алатерры.

Компания замолчала. Все переваривали рассказанную историю: про алатусов, полторы тысячи лет назад обосновавшихся за горной цепью, ходили разные слухи, и ни один из них не был добрым. И вдруг мнение человека, регулярно общавшегося с алатусом! Что-то Лютер не договаривал.

Когда ночь окончательно накинула свой полог, множественные огни, рассыпанные по долине перед городом, и те, что горели на высоких башнях, придали настроению крестьян флёр детской жажды страшных сказок. И сразу темнота развязала языки многим, но Хирам в какой-то момент, тоже очарованный атмосферой доверия, спохватился, когда к их группе присоединился молодой крестьянин, представившийся благородным именем Аластэир, которое больше бы подошло важному эве[9 - Эве – господин, так же вежливое обращение. (мир Алатуса, авт.)].

Меж костров поначалу перемещались многие, в поисках интересной компании и нужных разговоров, однако у всех на языках вертелось одно – слухи про драконьи стычки на юге и висевший в воздухе запах грозы, в прямом и переносном смысле, – поэтому вскоре движение почти прекратилось. Когда подъезжали к столице, начинал накрапывать дождь, но потом Хирам и другие обратили внимание на резкую границу, которой столичная земли обозначилась как сухая.

Куда бежать прятаться в случае грозы, никто не представлял. Разве что под телеги закатиться, но ведь лошадей под дождём не оставишь… Самый смелый из соседней компании, озабоченный возможностью промокнуть, сходил к воротам, чтобы узнать, есть ли шатры на случай дождя. Ратники ему ответили, чтобы не беспокоился: Либерис Третий позаботился о комфорте гостей, и маги отводят грозу от Аалама.

Так что в воздухе чувствовалось нехарактерное для этого сезона затишье, словно бы сам Правитель находился везде и во всём: в задумчиво жующих лошадях, в небесных блестящих точках – глазах умерших драконов, в аромате подогреваемой на костре пищи и желании сплетничать о запрещённом.

Южанин Лютер насмешливо-снисходительно отвечал на жадные вопросы: точно ли к нему за продуктами прилетал дракон из Алатерры, и как удалось ликторам схватить его, и имеет ли сам Лютер к этому отношение? Южанин, разумеется, помнил о безопасности, однако внимание было столь щедрым, что он расслабился и наговорил, по мнению Хирама, лишнего.

В Межземелье, где ликторы и ратники до последнего времени были редкими гостями, жилось хорошо. Благоприятные условия для выращивания как пшеницы, так и скота, позволяли не только откладывать запасы на короткую зиму, но и кое-что продавать. Возить хотя бы в ближайшие Южные Ворота, через лес, крестьянам было лениво, и они быстро привыкли к незнакомцам, появлявшимся с большими корзинами, которые даже полупустые сложно было бы поднять одному взрослому.

Вероятнее всего, это были оборотни, человекоподобные драконы, жившие на вершинах гор и охранявшие границу. Покупали всё: цельное зерно, никогда муку, молоко, сыр, яйца, мясо (каждый раз) в большом количестве. Иногда под закат приходил обычный человек, нагружал полную корзину, расплачивался по двойной цене, не торгуясь, и, как ни странно, золотом Алатуса, новенькими монетами, будто только что выплавленными на монетном дворе Либериса Третьего. Затем просил помощника доставить куда-нибудь ближе к каньону, где, якобы, его ждали свои. А потом, спустя час, можно было увидеть парящий в небе силуэт дракона. Был ли покупатель и дракон одним лицом, Лютер не мог поклясться с уверенностью, но его прищуренный взгляд говорил об обратном.

Чаще на пороге утром находили пустую корзину со списком продуктов и монетами на дне кувшина, в котором прошлый раз брали молоко, сливки или масло, и заказ отвозился к каньону. Именно так торговали, когда в деревню наезжала смена ратников (раз в три месяца) или сборщики податей, контролирующие прирост населения и его благосостояние. Как удавалось драконам Алатерры не пересекаться с алатусцами, Лютер давно не забивал себе голову. Длилась эта торговля, на памяти Лютера, десятилетиями, и ему казалось, что приходивший к ним чаще других мужчина знаком с детства, словно не старел. Значит, соседи научились прятаться, либо ратники за мзду прикрывали глаза на торговлю. Местное население столичных гостей тоже снабжало продуктами, но практически бесплатно: грабили, как обычно, только свои.

Пастораль закончилась примерно полгода назад. Приезжавший за продуктами и мукой ратник жаловался на слишком въедливого нового Главного. Позже его слова оправдались: Главный лично появился в хуторке, явный маг, ибо от его взгляда холодило спину. Всё высматривал, расспрашивал. Разглядел в сумерках, как беспрепятственно летают за свежей провизией враги, и рассвирепел.

– А мы что? Мы – законопослушные подданые Либериса. Рассказали всё, что знали, – хмурясь и замыкая взгляд на пляшущем пламени, оправдался Лютер. Уилбер его поддержал, мелко кивая и тряся жидкими усами.

– И что случилось потом? Поймали дракона? – нетерпеливо спросил молодой Аластэир. Южанин прутиком проворачивал головешки в костре.

– Поймали… Так говорят, – неохотно признался Лютер. – За Главным прилетали из столицы, говорят. Потом он вернулся и не один. С ряжеными ликторами. Сразу было видно, что за ратники из них…

– И как же поймали? В небе, в сражении? – допытывался Аластэир. Ноздри его раздулись от возбуждения. Хирам это заметил и почему-то поёжился.

Лютер тоже почувствовал нездоровый интерес и рассердился притворно:

– Как, как… Проследили за корзиной, сети накинули, так и поймали… первого. Второй за ним приходил…

Один из мужиков почесал бородёнку задумчиво:

– Неужто драконы не мстили за своих? Не страшно-то теперь в Межземелье?

– Нас не трогают, а ратникам доставалось, – Лютер вздохнул, словно устал от разговора. – Где-то у меня ещё окорок копчёный остался. Принесу…

Он ушёл, а разговор про оборотней, умеющих превращаться в драконов, продолжился. Про такое чудо в Алатусе одни сказки остались. Старики говорили, что когда-то и здесь некоторые умели летать, но со временем “выдохлись”.

– Однажды мы снова будем свободными. Принц Арженти уже близко, – мрачно разбил разговор пожилых не наученный жизнью Аластэир.

Южанин Уилбер на него шикнул, оборачиваясь на ближайшие компании, не слышал ли кто:

– Тш, молод ещё! В сказки веришь!

– Нас много. Тех, ктоещё верит, – мрачно усмехнулся упрямец. – Схожу-ка облегчусь.

Он поднялся. Со встретившимся Лютером перекинулся приглушёнными фразами, слов которых никто не разобрал да и не старался. Южанин уселся злой, покрасневший от гнева и долго потом хмурил брови, бросая взгляд на притихшего парня. Но вот мужики негромко запели песню, за ней – вторую, и морщинки Лютера разгладились. Аластэир принял позу поудобнее и, кажется, уснул.

Постепенно уставшие от дороги крестьяне укладывались на солому, неподалёку от своего кострища. Смежил отяжелевшие веки и Хирам. Натянул на себя попону, снятую с лошади, и вскоре провалился в сон. Немного сбила дрёму возня рядом: поминая добрых богов, увалился Лютер, подкладывая под голову свою вывернутую мехом наружу шапку, а через минуту между Лютером и Уилбером напросился спать Аластэир. Он замёрз с краю, где ему казалось, спину продувает ветер долины. Мужики хмыкнули – дитя и есть дитя, даром что усы отрастил, а ум недозрел.

Дежурных не назначили: кругом были свои, стало быть, о безопасности можно не думать. Лошади же были привязаны одна к другой, так что увести одну значило бы поднять шум на весь стан.

Сквозь сон Хирам, привыкший спать чутко из-за жены, постоянно кашляющей по ночам, слышал то ли хрип, то ли треск огня. Приоткрывал глаза – всё было спокойно, в костре давно остались мирные угли, это гарантировало, что огонь не перебросится на солому и людей, лежащих на ней. Неразборчивый силуэт промелькнул неподалёку, наверное, кто-то ходил до ветра. Потом Хирам проснулся от надсадного дыхания Лютера себе в спину. Прислушивался с минуту, но сосед постепенно успокаивался, и вскоре затих, будто его наконец отпустил кошмар.

Глава 4. “Дракон всегда выбирает”

Мэйли и Тео медленно шли по ночному Сиднею. Последний вечерний сеанс закончился за полночь, и хорошо, что так поздно: до утра, глядишь, Тео успокоится. Делфина предупреждала подружку, решившую вытащить её замкнутого сына в кинотеатр: ужасы, триллеры и фильмы, в которых культивируется боевое искусство, для Уайта с его тонкой нервной системой находятся под запретом. После агрессивных сюжетов голос в его голове становится громче, поэтому приходилось пить больше лекарств. По взаимосвязанной причине, с детства просившийся в спортивные клубы – на бокс, восточные единоборства и даже на футбол, – на всё, кроме одного неофициального вида спорта, Тео получал запрет. Но за здоровье и безопасность волны можно было не бояться, поэтому мальчику разрешили заниматься сёрфингом, и отчим купил недорогую, но очень удобную доску для начинающих. На профессиональную Тео заработал позже.

И это при всём том, что Тео и мухи не обидит. Ему объясняли: нельзя страдающим от голосов получать власть над людьми, физическую тем более. Но единственный раз, когда кому-то досталось, – это был Бевис. Только по причине единичности случая Тео не отчислили, и Делфина с удвоенным вниманием теперь контролировала сына. А Мэйли не послушалась.

“Лови волну” с Кеану Ривзом, по словам Тео, просмотревшим этот фильм раз семь, уже вызывал скуку. Вышедших в прошлом месяце “Зубастиков” запретила смотреть Делфина. Как и “Совершенное оружие”, новинку, имевшую успех среди местной молодёжи. Был ещё унылый британский фильм о любви, который крутили больше для предпочитавших последние места, и Мэйли пообещала Делфине, что они с Тео посмотрят именно его. На самом деле, два билета ещё утром были куплены на “Оружие”.

Надо отдать должное послушному Тео, не хотевшему расстраивать приёмных родителей, он попытался отказаться.

– Знаешь, если ты всю свою жизнь будешь прятать клюв в песок, как наши братья меньшие, то как же повзрослеешь? Нельзя прожить до старости и наблюдать только хорошее и безопасное. Это как на тренировке – сначала ты воешь от ударов по телу, а потом привыкаешь к боли и перестаёшь её замечать.