Солнечный луч. На пороге прошлого

– Так целуют только рырхи, свет моей души, – уже с иронией произнес Танияр. – Не хватало только клыков на моем горле.

– Пф, – фыркнула я и попыталась освободиться от объятий. – Теперь оставайся совсем без поцелуев.

Супруг прижался к моим губам, после отстранился, и я, вредничая, потерла его рот пальцами.

– Не будет тебе никаких поцелуев, – проворчала я. – Спи себе дальше не целованный. – После встала с кровати под ироничным взглядом дайна, достала из-под подушки книгу и добавила: – Может, даже вообще никогда не буду тебя целовать. А сейчас вовсе ухожу от тебя.

– Куда? – полюбопытствовал Танияр. – За булочкой?

– Негодяй! – возмутилась я и, вздернув подбородок, дошла до двери. А уже оттуда объявила: – Я ухожу к магистру.

– Доброй вам ночи, – ответил дайн. После скрыл зевок в ладони и вернулся на подушку. А спустя мгновение до меня донеслось: – Если все-таки решишь меня поцеловать, больше не прыгай. Это пугает.

– Никаких поцелуев, – с ноткой патетики ответила я.

– Как скажешь, свет моей души, – сонно пробормотал Танияр. – Люблю…

И он бессовестно засопел, едва я успела шагнуть за порог. Передернув плечами, я направилась в гостиную, где меня уже ожидал Элькос.

– Какой бесчувственный наглец, – пожаловалась я книге, игнорируя последнее слово супруга, и оставила дайна даже мыслями.

Магистр расположился в одном из кресел. Он закинул ногу на ногу и постукивал кончиками пальцев по подлокотникам. Кажется, наш хамче нервничал. На столе стоял кувшин с холодным этменом и два стакана. Еще было блюдо с сушеными ягодами, но, думаю, это предназначалось уже только мне. Масляные светильники недурно осветили пространство у кресел, тут Элькос мудро не стал рассеивать свет по всей гостиной, сосредоточив его весь на месте для чтения, и я благодарно улыбнулась.

– Вы переживаете? – спросила я, налив себе этмен, чтобы после не отвлекаться.

– Признаться, да, – передернув плечами, ответил магистр. – Девочка моя, сейчас у меня нет большего желания, чем научиться говорить на языке Белого мира. Из-за моей вынужденной «немоты» я чувствую себя… нет, не изгоем, но чужаком. Мне неуютно. Вы понимаете, я привык быть участником происходящих событий, а пока остаюсь вашей тенью. Я безумно люблю вас, душа моя, но бесконечно держаться за женскую юбку не могу. Я уже давно и благополучно вышел из этого возраста.

Отложив книгу на стол, я ненадолго отошла к окну и поманила Элькоса:

– Друг мой, подойдите ко мне, не откажите в любезности.

Он приблизился, и я, встав за спиной мага, взяла его за плечи. Хамче полуобернулся и одарил меня недоуменным взглядом.

– Смотрите, – шепнула я. Он послушно устремил взгляд в окно, и мы замолчали, зачарованные буйством стихии. Однако вскоре я отмерла и негромко сказала: – Это и есть Белый мир, магистр. Посмотрите на этот хаос и представьте, что стоите посреди него. Дышать тяжело, передвигаться невозможно. В этом безумии выживают немногие. Но вам надо выбраться, вы должны найти дорогу, и вам повезло больше остальных – у вас есть ваш дар. Вы – хамче.

Магистр обернулся ко мне, с минуту смотрел непроницаемым взором, но вдруг глаза его зажглись, и Элькос медленно кивнул.

– Да, Шанни, вы правы. Я стою посреди хаоса, но мой хаос состоит не из снега, а из непонятных мне звуков и слов. И я найду путь, не будь я Мортан Элькос.

– Именно так, – улыбнулась я и направилась к своему креслу. – Приступим.

Элькос уселся напротив меня, шумно выдохнул и откинулся на спинку кресла. Он поерзал, устраиваясь удобней, снова выдохнул, но уже медленно, и накрыл подлокотники ладонями. Поза магистра стала расслабленной, и он прикрыл глаза, готовый слушать. Едва заметно улыбнувшись, я промочила горло, а после взяла в руки книгу.

Открыв ее, я любовно провела ладонью по первой странице, исписанной ровными строчками ирэ, и память на миг воскресила древний савалар в его великолепии, а после и главного адана Шамхара. Я увидела его лицо с благородными одухотворенными чертами, прямой взгляд чистых глаз, как замерзшие воды источника, в котором можно увидеть Создателя. Он ведь даже не был встревожен, несмотря на угрозу, разлитую в воздухе. Адан был спокоен и неколебим в своей вере, равнодушен в скорой участи и желал только одного – подарить потомкам прошлое, а вместе с ним и их будущее. И настоящее, его настоящее, Шамхара уже заботило мало, потому что было данностью, о которой он знал.

– Надеюсь, ты был удостоен чести говорить с духами, ты это заслужил, мудрый Шамхар, – прошептала я на языке Белого мира.

После коротко вздохнула и начала чтение. Теперь слова давались мне легко, будто я читала книгу на родном языке. Даже не заметила, как в голосе появилась выразительность. А в какой-то момент мне подумалось, что я могла бы пересказать написанное по памяти, до того мне въелись в кровь эти строки. Впрочем, экспериментировать я не стала, потому что сейчас было важным иное – помочь старому другу. И я продолжала бежать взглядом по ирэ.

За окном продолжал завывать ветер. Он вздымал с земли снег, кружил его и в яростном порыве кидал в окна. Но в доме было тепло, и вой метели, смешавшись с сонной тишиной, царившей в этих стенах, стал не просто фоном, но гармоничным дополнением к происходившему действу. Я будто попала в еще одну реальность, которая ткалась перед внутренним взором из снежной пелены. Рождалась под сплетение буйства стихии и спокойного течения моего собственного голоса. Если бы сейчас зазвучал хот, я бы и вовсе уверилась, что присутствую при сотворении…

А потом в мое сознание вплыл новый звук – мужской голос, бормотавший что-то невнятное. И это бормотание было похоже на эхо, повторявшее то, что озвучила я. Только я говорила четко, а эхо откликалось издалека и едва уловимо. Оторвав взор от раскрытых страниц, я устремила его на Элькоса. Теперь я и вправду говорила текст по памяти. Наверное, я декламировала даже неосознанно, потому что отвести зачарованного взора от магистра так и не смогла.

Он оставался в прежней расслабленной позе, и глаза его были закрыты, но губы шевелились. Магистр продолжал повторять за мной, впрочем, неразборчиво. Но не это поразило меня. Вокруг магистра разливалось легкое белое свечение. Нет, он не сиял, но казалось, будто всё его тело охвачено призрачным, чуть мерцающим ореолом. И мерцание это шло от мельчайших искорок, более всего напоминавших… снежинки? Да, верно! Именно снежинки, ну, или ледяные крошки, подобные тем, что сияли в пещере Создателя.

И я поняла, что это видимое проявление силы Элькоса, вроде вихря на ладони. Только сейчас он уже не пытался формировать поток энергии Белого мира, но излучал ее каждой порой. Это было невероятно, любопытно и занимательно в равных долях.

В нашем с ним родном мире дар мага был совершенно неприметен, когда магистр использовал магию. И мне стало интересно, имеется ли тому причина? Быть может, дело в объеме используемого ресурса… или же попросту энергия Белого мира была таковой? Но подтвердить или опровергнуть было невозможно. По крайней мере, пока Элькос был занят. Оставалось дождаться окончания наших изысканий, а после спросить, что думает об этом сам хамче. В любом случае это было красиво и мистично.

Все-таки оторвавшись от созерцания, я опустила взор в книгу, но поняла, что не смогу отыскать нужного места, не прервавшись. Опасаясь сбить не только себя, но и Элькоса, я отложила послание Шамхара, сама прикрыла глаза и продолжила пересказывать то, что помнила так отчетливо, будто сознательно заучивала строки.

Взяв стакан с этменом, я неспешно направилась к окну, продолжая рассказывать историю Белого мира, а за спиной по-прежнему бормотал магистр. Но вскоре я перестала замечать его негромкий голос, полностью вновь погрузившись в прошлое. Я смотрела на метель, и мне грезился совсем иной мир. О нет, не родной, а тот, который люди утратили много-много веков назад.

Я шествовала по улице шумного харата и смотрела на бурлившую полноводным потоком жизнь. Меня окружали люди с волосами разного цвета, но единой веры. Они не видели различий друг в друге, потому что оставались детьми одних Отца и Матери. Они существовали в гармонии и согласии. Должно быть, спорили и ссорились, но вовсе не из-за того, что одни почитали себя превыше других, а потому что оставались людьми со всеми своими чувствами и эмоциями. Радость, горе, любовь, ненависть, счастье, боль, зависть и щедрость. Всё это было им присуще, кроме одного – презрения к другим народам лишь за внешние отличия. Они не почитали себя превыше остальных, но были равными среди равных.

– И мы будем так жить, – забывшись, прошептала я. – Мы вернем утраченное.

– Вернем, – эхом отозвался Элькос, и произнес это столь отчетливо, что я стремительно развернулась к нему.

Магистр всё еще не открыл глаз, и его сила по-прежнему мерцала ореолом вокруг него. Но вот он нахмурился, потревоженный воцарившейся тишиной, и веки хамче дрогнули. Он некоторое время смотрел на мое опустевшее кресло, а затем повернул голову, и мы встретились взглядами.

Я наблюдала за тем, как постепенно меркнет ореол силы, а глаза Элькоса всё больше наполняются мыслью. После глотнула этмен, и магистр облизал губы.

– Хотите пить? – спросила я на языке Белого мира.

– Да, – кивнул Элькос. – Я чувствую во рту сухость.

И я улыбнулась. Неспешно приблизившись к магу, я взяла его за руку и заглянула в глаза:

– Вы ведь поняли, что я сказала, друг мой.

– Разумеется, понял, – пожал плечами магистр и вдруг замер, осознавая, что мы беседуем на языке, которого он не знал еще в начале ночи. – Боги, я ведь и вправду понимаю каждое ваше слово.

– И говорите сами, – улыбнулась я. – Поздравляю, друг мой, у нас… у вас получилось.

– У нас, душа моя, именно что у нас, – произнес хамче и порывисто поднялся с места. – Невероятно, – взволнованно пробормотал Элькос и прошелся по гостиной.

Я вернулась в кресло и уже оттуда наблюдала за магистром. Он продолжал мерять шагами гостиную и потирал руки. Элькос был взбудоражен, и это бросалось в глаза. Еще бы! Во-первых, ему удалось то, в чем он почти разуверился, а во-вторых, теперь хамче мог стать частью Белого мира в полном смысле этого слова.

– Знаете, магистр, а вы светились, – сказала я, чтобы остановить метания Элькоса.

Он и вправду остановился и развернулся ко мне. Брови его приподнялись в изумлении, и магистр переспросил:

– Светился?

– Да, – кивнула я и допила этмен. После наполнила стакан мага и пододвинула его к краю стола, так напомнив хамче, что он желал промочить горло. – Вокруг вас будто бы разлился ореол. Это было похоже на сияние в пещере Создателя, и я сделала вывод, что так проявилась ваша новая сила.

– Возможно, – рассеянно кивнул Элькос. Он приблизился к столу, взял стакан и с жадностью выпил его содержимое. После вернулся в свое кресло и повторил: – Вполне возможно. Это было… это был необычно, – продолжил маг, и я поняла, что теперь он перешел к своему новому опыту. – Сначала для меня ничего не поменялось. Я слушал вас, не понимал ни слова и даже ощутил раздражение, но потом… – Я подалась вперед, испытав жгучее любопытство: – Потом я заставил себя успокоиться и просто слушать. И в этот момент моего сознания коснулся звук метели. Завывания ветра и ваш голос переплелись причудливо и странно, но я вдруг ощутил гармонию. Знаете, я будто слушал не вас, я слушал голос самого мира. И вот после этого я словно бы растворился в этой гармонии звуков, сам стал ее элементом. Этакий поток света… Чистого, белого, удивительно теплого и уютного. И вот когда я зазвучал в унисон, тогда начал понимать слова. Признаться, осознаю это лишь сейчас, а в тот момент… – Магистр на миг поджал губы, кажется, подбирая слова: – В тот момент я будто шел по тропе, по дорожке из следов и старался ступать по ним…