Волчьи тропы

И как у него получается так долго быть одному? Мне уже тяжело: хоть вой, хоть плачь, хоть на стену лезь, хоть следом бросайся. Но я же не волчонок, в самом деле! Если Идар может без меня, то и я смогу без него. Он так решил, значит, я должна принять. Горестно вздохнув, я села на стул и огляделась. Взгляд сам собой нашел корсет и зеленое платье.

Некоторое время я рассматривала человеческую одежду, и мне пришла в голову одна мысль. Раз уж моему волку так нравятся людские выдумки, то сделаю ему приятное: помучаюсь еще немного. Найдя свою идею замечательной, я вдохновенно взялась за дело. И вот что я обнаружила: корсет – отличное лекарство от тоски и скуки. Пока я сражалась с этим чудовищным порождением человеческой изобретательности, пытаясь затянуть шнуровку на спине, поняла главное: время бежит так быстро, что я не успеваю впасть в панику из-за отсутствия Идара. Даже больше! Я о самом Идаре вспомнила только для того, чтобы обвинить его в любви к коварным созданиям – конечно, к людям.

А когда наконец закончила, моего волка хотелось покусать, пробежаться по нему лапами и снова покусать. Теперь я знаю, чем занимать себя, когда он будет оставлять меня одну: я буду воевать с корсетом, если не разгрызу его раньше и не превращу в жалкие лохмотья. Гадкий предмет гардероба сел кое-как, затянулся еще хуже, и все же сдавил меня в своих тисках. С платьем было чуть легче, но и с ним я повозилась, а затем распустила волосы. Удовлетворившись результатом своей затеи, я выглянула в окно.

На улице уже сгущались сумерки, а Идар так и не вернулся. Встревожившись не на шутку, я решилась высунуть нос на улицу и позвать его. Но лишь подошла к двери, как раздался стук.

– Идар! – радостно воскликнула я, спешно отодвигая засов. Дверь распахнулась, и я отступила назад, издав удивленное восклицание.

Неожиданный гость окинул логово насмешливым взглядом, затем меня и склонил голову:

– Теперь-то, прелестное создание, я могу узнать твое имя? – спросил князь, встреченный нами в городском парке.

– Уходи, – велела я, враждебно глядя на неприятного человека.

– Это я и собираюсь сделать, – ответил он, растянув губы в улыбке, от которой мне захотелось вздыбиться и зарычать. А следом прозвучал короткий приказ. – Взять!

В логово вошли несколько крепких мужчин, меня обступили, и я зарычала, готовая к обороту даже на глазах людей. Но мерзкие оковы не дали телу изменить форму. «Ненавижу корсеты!» – успела подумать я прежде, чем меня схватили. Паника и ужас от своей беззащитности сковали льдом. Мой человеческий оскал был жалок и отвратителен, потому что вызвал лишь смех князя.

– В моих покоях ты будешь смотреться уместней, чем в грубой лачуге, – услышала я. – Гордись, глупышка, тобой заинтересовался сам хозяин этих земель.

– Идар! – выкрикнула я в отчаянной попытке дозваться моего волка.

Не услышал, не пришел, не спас, не защитил… Он все еще бежал за неведомой тенью. Рот мне заткнули мерзкой тряпкой, опутали веревками и вынесли из логова, не обращая внимания на мои попытки вырваться, сколь бы яростными они ни были. Единственное, что мне удалось сделать, это с силой ударить князя в живот, когда он оказался со стороны ног. После этого на меня обрушился удар, и сознание покинуло ставшее безвольным тело.

Глава 6

Белоснежный волк стоял на одиноком утесе, возвышающемся над неспешной рекой. Он чутко принюхивался к запахам, водил ушами, ловя звуки, но невидимый враг исчез, словно его и не было. Это не нравилось волку. Враг был умен, значит, опасен. Нет, хищник не опасался того, кто посмел зайти на его территорию: для этого белоснежный волк был слишком силен. И все же он чуял угрозу. Если бы он сейчас был человеком, то мог бы точно сказать, что ревнует, но волчья личина изменила и восприятие. Незваный гость был врагом, и этого зверю было вполне достаточно, чтобы вздыбить шерсть и оскалиться от желания почувствовать на языке вкус крови соперника. И это желание не давало ему вернуться в логово, где его ждала волчица.

Волчица… Его самка, дарованная зверю в Ночь Выбора – лучшую ночь для любого оборотня. Волк огляделся в последний раз и направился назад, решив осмотреть свои владения завтра. Душа зверя томилась и рвалась на части от желания вновь оказаться рядом с той, что ждала его в логове. Озорная, веселая, как легкий ветерок. Вот что привлекло его в тот день, когда волк впервые увидел ее и уже не смог покинуть чужого леса, томимый мыслями о рыжей волчице.

А ночью лапы сами принесли его на Священную поляну, где собрались молодые волки. Он узнал самку сразу, хоть ни разу еще не видел ее в человечьем обличье. Один раз взглянув на рыжую девушку, зверь уже не мог отвести глаз. С замирающим сердцем он следил за ее танцем, ловил ее аромат, отчетливо ощущавшийся среди множества чужих запахов. И какова же была ярость волка, когда он увидел, что на нее претендуют еще двое. Третьего белый волк даже не взял в расчет, понимая, что в том нет достаточной силы, чтобы выиграть бой. Но те двое мощных самцов, направившихся к желанной цели, выбили почву из-под лап, выгнав чужака из его укрытия.

Он бился за свою волчицу и выиграл схватку, хоть его соперники мало чем уступали ему в силе и храбрости. Особенно взбесил вчерашний волчонок, посмевший оспорить право, данное Ночью Выбора. Его бы белый с удовольствием разорвал, если бы тот кинулся в драку. И кинулся бы, не вмешайся вожак. При воспоминании о вожаке волк мысленно усмехнулся. Гадар испугался соперника – это было так ясно – и, прикрывшись заботой о стае, поспешил изгнать чужака и его волчицу. Что ж, белого волка такой исход вполне устроил. Ему была не нужна стая, он привык быть сам по себе, и Айна стала единственной, кого Идар готов был принять. В остальном, будь на то его воля, он бы вернулся к людям, потому что они были ему ближе, чем собратья-оборотни.

Он и жену хотел выбрать среди людей, считая, что она подойдет ему больше, чем волчица. Но боги распорядились иначе, и он привел жену не в городской дом, а в свое лесное логово. Волк остановился и отпустил Первородную Силу, возвращая себе человеческое обличье, его любимое обличье.

– Айна, я иду, – негромко произнес он и направился к логову, уже предчувствуя вкус ее губ, ощущая запах кожи и волос.

Мужчина невольно застонал, предвкушая ощущение гибкого молодого тела в своих руках, и прибавил шаг. Под конец он и вовсе бежал, жалея, что слишком рано сменил личину: волк бы добрался до логова быстрее. С каждым новым шагом оборотень понимал, насколько сильно он успел соскучиться по своей волчице. Вот и старый вяз, еще чуть-чуть, еще немного, и он увидит свое логово, увидит свет в маленьких окошках, и увидит ее, застывшую у окна, потому что она тоскует не меньше…

Бег Идара закончился внезапно. Мужчина остановился, еще не понимая, что так встревожило его. Сердце вдруг затаилось, словно опасаясь громким стуком навлечь беду. Идар перевел дыхание и удивленно взглянул на подрагивающие руки. Ничего подобного с оборотнем еще не происходило. Хотелось упасть на брюхо и жалобно заскулить или задрать голову и завыть на луну. Это оказалось самым неожиданным. Даже в минуты тоски подобное поведение Идар считал глупым. Мужчина всегда полагал, что между зверем и человеком стоит выбирать человека, потому что только человек способен развиваться. Животное же остается животным со всеми своими низменными проявлениями и привычками.

Но сейчас хотелось выть, потому что на человеческие плечи вдруг навалилась невероятная тяжесть, и душа, казалось, свернулась в тугой комок, иначе ей грозило разорваться на миллион частей, стеная от горя.

– Бог земной, – судорожно выдохнул Идар и сделал тот последний шаг, еще скрывавший от него логово.

Дом встретил его темными окнами и распахнутой настежь дверью. Мужчина схватился за грудь и попытался вдохнуть, но воздух не спешил заполнять легкие. Липкий пот пополз по позвоночнику, и страх заполнил каждую клетку молодого сильного тела леденящим холодом. Идар сделал еще один несмелый шаг, затем остановился и гулко сглотнул. Это простое действие немного привело мужчину в себя. Он сердито тряхнул головой и, взбежав на крыльцо, быстро осмотрел внутренность дома. Беспорядок не оставил сомнения – здесь боролись.

– Айна, – позвал в пустоту Идар. – Айна…

После принюхался и сразу узнал запах того, кто посмел вломиться в жилище волка. Мужчина метнулся на улицу, упал на колени и надрывно закричал:

– Айна-у-у-у, – человеческий крик перешел в волчий вой.

Отчаяние затопило все существо, и в сознании билась только одна мысль: «Потерял». Потерял! Не сберег! Яростный рык вырвался из глотки могучего волка, и он побежал по следу, мечтая догнать похитителей, разорвать их, уничтожить. А после того, как его волчица вновь будет рядом, ползать на брюхе, вымаливая прощение за то, что увлекся погоней за призраком, позволив другому врагу подойти близко и забрать самку прямо из логова… Из логова!

Сейчас человеческая часть сознания спала, уступив место зверю и его ярости, потому волк оставил все размышления на потом. Как их нашли? Как смогли подобраться так близко? И почему он, Идар, не почуял врага за спиной, а увлекся поисками того, кто пришел и ушел, не осквернив ни жилища, ни чужой земли? Все потом. Сейчас лишь бег по следу и желание вцепиться в глотку каждому, кто встанет на пути охотящегося зверя.

Впрочем, для волка не было секретом, куда бежать, и оттого ярость была еще сильнее. Идар слишком хорошо знал, на что способен тот, кому принадлежал мерзкий запах сластолюбия, и что происходило в его поместье с несчастными женщинами, которым не посчастливилось привлечь внимание князя Веслоу.

Когда-то он задыхался от терпкого аромата похоти, страха, слез и наслаждения. Чуткое обоняние порой доводило Идара до смены личины, тогда зверь разрывался на части от противоположных желаний: обладать, защищать, рвать зубами и скулить, припав брюхом к земле. Оборотню приходилось скрываться в лесу, растущем рядом с поместьем, где он вымещал свое бешенство в охоте или драке с обычными хищниками. Но однажды Идар не побежал.

Должно быть, боги помогли ему удержаться в человеческом теле, но звериную ярость оборотню удержать не удалось, когда он ворвался в княжеские покои, откуда доносились крики одной из крестьянских девушек, привезенной в поместье за два дня до этого. Запах, приглушенный дверями, окутал зверя удушливым облаком, вырвав из его груди устрашающий рык, едва он ворвался в спальню, где развлекался князь.

Распятая на кровати, повязанная по рукам и ногам девка уже хрипела, сорвав горло. Сам князь, услышав шум, успел соскочить с кровати, представ оборотню во всей своей красе. Он даже не накинул халат, чтобы скрыть обнаженное тело.

– Чего тебе? – закричал князь. – Пошел вон, собака!

– Я волк, – глухо ответил Идар, глядя на своего хозяина исподлобья.

– А я лев, – хохотнул тот. – Да, красавица?

– Мне плевать, кровь на вкус у всех одинаковая, – в голосе оборотня прорвались рычащие нотки.

Если бы он мог видеть себя в ту минуту, то понял бы, отчего побелел князь, разом теряя «боевой» настрой. Глаза волка стремительно посветлели, становясь из карих желтыми, оскал показал сластолюбцу совсем не человеческие клыки, и Идар сорвался с места, словно разомкнувшаяся пружина.

Выжил тогда князь лишь благодаря тому, что следом за Идаром в покои ворвались его люди, не сумевшие остановить звереющего стражника. От хозяйских покоев мало что тогда осталось. Сам князь метался из угла в угол, прячась за спинами своих охранников, чьи сабли были отобраны взбесившимся волком и выкинуты в окно. Девка уже не кричала о помощи. Теперь она тихо скулила, зажмурив глаза, когда через нее перелетел светловолосый стражник господина, сверкая волчьими очами. Она бы уже и рада была принять молча ласки князя, какими бы они ни были, но теперь его сиятельству было не до своей временной наложницы.

Отловить оборотня удалось, лишь навалившись всем скопом, и то он раскидал охранников, словно котят, обозвал князя премерзостными словами и разорвал путы, удерживающие девку. Затем замотал ее в покрывало, взвалил на плечо и ушел, крикнув, чтобы князь не попадался на его пути. Лишившуюся от страха сознания девушку, Идар привел в чувство хлопками по щекам и велел идти домой, а сам скрылся в лесу, где сразу сменил обличье. И до своего логова мчался длинными скачками, соревнуясь в скорости с ветром, чтобы охладить голову.

Его искали. Идар уловил запах охотников, прочесавших всю округу, но так и не нашедших оборотня. Правда, они искали одержимого, таская за собой по селам, городам и лесу попа с пречистой водой, но волк даже не пытался скрыться, а издевательски помахивал хвостом между деревьев. Даже как-то прыгнул на того самого попа, отнял флягу, отгрыз пробку и выхлебал всю пречистую воду.

После этого поп, послав князя и его людей совсем уж нехорошими словами, забрал погрызенную флягу и ушел из леса. Вскоре ушли и охотники, махнув рукой на бесноватого мужика. След Идара затерялся, и та встреча в городе была первой за несколько лет.

Как же теперь оборотень ругал себя за то, что решил познакомить свою волчицу с человеческой жизнью. Зачем повел ее в этот парк? Будто на лодке они не могли покататься по реке. И на платье это, и на корсет только сам и полюбовался. Айне все эти людские выдумки мешали, – он это видел – но так хотелось, чтобы она поняла и полюбила людей так же, как и он…

– У-у-у, – в ярости на себя взвыл волк.

В его голове вновь всплыло воспоминание о распятой на кровати девке. Ее крик заполнил уши, рождая в груди свирепый рык. Представить на ее месте свою волчицу было невозможно. Волк даже остановился и ожесточенно затряс большой лобастой головой, чтобы отогнать видение растерзанной Айны. «Убить», – зажглась в мозгу единственная мысль. Растерзать, рвать глотки! От предвкушения скорой расправы волчья пасть наполнилась слюной. Запах горячей крови затопил обоняние, лишая остатков человеческого разума. Теперь остались только первобытные инстинкты и одно-единственное желание: убивать.

След вывел Идара на дорогу, и оборотень помчался вперед, уже не принюхиваясь. Дорогу до поместья он помнил отлично. Вскоре волк почувствовал близость людей. Они не так давно прошли здесь: след был свежим. Неужели догнал? Рыкнув от нетерпения, оборотень вбежал в рощу. Человеческий запах здесь был еще сильнее. Он вел волка за собой, утягивал все дальше от дороги в поместье, словно аркан. И Идар позволил управлять собой. В длинном прыжке он перелетел через яму и выбежал на берег реки.

До него донеслись голоса, и волк заскулил от нетерпения. Он даже узнал нескольких человек. Охотники. Да, они искали его когда-то, излазав лес вдоль и поперек. Искали и не нашли, а сейчас они снова здесь. И прислужники князя тоже здесь. Идар уже мог сказать, кто и где стоит. Оборотень увидел лошадь и всадника, спешащего прочь, зарычал и помчался следом, краем человеческого сознания делая странное открытие: запахи людей есть, но не хватает самого важного и нужного. Того аромата, который так хотелось ощутить.

Волк попытался остановиться, но не смог. Лапы его заскользили по траве, и зверь кубарем полетел на землю. Тут же поднялась суета. Охотники бросились на оборотня, пока он не встал на лапы. Сеть накрыла его, дула ружей нацелились в белоснежную голову. Он попался! Попался так глупо! Не спас свою волчицу, а сам стал добычей. Но как?! Как такое могло быть? Они ждали волка, именно волка!

– Точно он, – услышал огрызающийся зверь слова одного из охотников. – Его сиятельство верно сказал. А я думал, что оборотни – бабкины сказки.