Ее шикарный босс-2: вопреки

« Как же я буду жить дальше, если отниму у него жизнь? – со слезами на глазах шептала в ответ она. – Как, Саша? Ведь мы так хотели его…»

Катя решила родить. Вопреки всем предостережениям и уговорам врачей она выбрала ребенка.

Беременность не сулила ей ничего хорошего – организм, перенесший столько повреждений, был не готов к еще одному испытанию. Но решение больше не обсуждалось. Оно пришло в тот же миг, как стало ясно, что ребенок уже есть.

Все девять месяцев Катерина находилась под пристальным вниманием врачей. Чего ей только не прописывали для поддержания организма. Ее тело было исколото иглами от капельниц и уколов, но это было еще терпимо. Сложно было выносить боли в правой части лица. Они опаляли резко и внезапно, и от этого сводило даже челюсть. Обезболивающие средства были под запретом.

По ночам ее мучили кошмары. В них она все также продолжала находиться в том подвале, и ей снова и снова резали лицо острым ножом.

Ее муж отложил все дела. Он был рядом, всегда и везде, готовый по первому зову прийти на помощь. Он научился делать теплые компрессы и уколы, чтобы не мучить Катю лишними поездками в больницу. Он готовил для нее соки из свежих фруктов и запекал в духовке блюда без соли, чтобы снизить нагрузку на работающий за двоих организм и избежать отечности. Это был его ребенок, который появился вопреки всему, и Ярцев считал, что несет за здоровье Кати и малыша личную ответственность.

Он больше не занимался строительством, не посещал деловых форумов и мероприятий, в которых участвовали крупные инвесторы. Все свои ресурсы он вкладывал в усовершенствование производства АК-47. Его заводы производили оружие, которое было так необходимо союзникам, и доходы от продаж росли пропорционально потребностям в вооружении.

Спустя девять месяцев под надзором врачей Гамбургской клиники Катя родила маленького мальчика. Имя не обсуждалось – ребенок был настолько похож на своего отца, что первым словом новоиспеченной мамы, когда ей поднесли новорожденного сына, было имя мужа – Саша.

После рождения сына Ярцевы продолжали жить в районе Санкт Паули, все в той же съемной квартире, которую подобрали, еще находясь в России. Психотерапевт, которого посещала Катя, не рекомендовал менять место жительства, и они продолжали ютиться в съемной двушке.

Каждое воскресенье с марта по январь ранним утром недалеко от их дома работал Рыбный рынок. Ярцевы обожали бродить среди рыбных прилавков и слушать целые концерты, которые устраивали продавцы, чтобы продать свой товар.

Кате нравились цветочные аукционы. Она с удовольствием участвовала в небольших развлечениях на ярмарках. Постепенно их квартирка заполнялась неповторимыми мелочами, каждая из которых о чем-то напоминала и делала совместную жизнь уютной.

Старинный северный город, с бесчисленными парками, аллеями и огромным озером, у которого так любили отдыхать местные жители и туристы, заставил Ярцевых втянуться в его жизнь, и они уже не планировали уезжать обратно в Россию. Здесь, в Германии, они пытались обрести счастье. Простая квартира, дружба с соседями, и никакой показной роскоши. Никто не догадывался, чем на самом деле занимается Саша, и почему Катя сторонится общения с незнакомцами.

За последний год Катерина частично восстановила свое здоровье. Осталась только невралгия, которая проявлялась бессонницей, чудовищными кошмарами и болью в правой части лица. Чаще всего приступы случались, когда Катя оставалась в городе одна, без мужа. Вот и сейчас приснился кошмар.

Ее брата Сережу так и не нашли. Он, словно растворился. Доблестные сотрудники правоохранительных органов лишь разводили руками. А потом убрали дело в дальний ящик.

Катя снова взглянула на сына. Малыш все также крепко спал, уткнувшись носиком в подушку.

Она улыбнулась. Не важно, что Сергей остался безнаказанным. Главное – благодаря упорству мужа она снова может с гордостью появляться рядом с ним на публике. А еще у нее есть самое большое сокровище на свете – их маленький сын. Жизнь оплатила сторицей ее страдания.

Она достала из шкафа платье в пол, цвета темного шоколада, с соблазнительным вырезом в области груди. Разложила наряд на постели и поспешила в ванную комнату.

До приезда мужа осталось совсем немного, и она обязана выглядеть красиво. Сегодня их праздник, к тому же, она не приготовила завтрак, как обещала, так что, придется постараться, чтобы Саша остался доволен.

Они не виделись почти две недели. Катя знала, что у Саши теперь другой бизнес, совсем не связанный со строительством. Совсем недавно ее муж стал одним из самых состоятельных людей в Росси. Если бы он участвовал в рейтинге от Форбс, то наверняка бы занял далеко не последнее место. Его состояние насчитывало несколько десятков миллионов долларов. При этом он оставался в тени и был приверженцем простого образа жизни.

Она старалась не вмешиваться. Она ничего не мыслила в торговле оружием и не разбиралась в Сашиных партнерах. Его самого верного соратника – чеченца Рината Басхоева – она жутко боялась и ненавидела, но на ее счастье, он появлялся у них в доме очень редко.

Катя приняла душ и наскоро подкрасилась. Помаду выбрала яркую, сочную, в вишневых тонах. Саше нравилась эта помада.

Вернулась на цыпочках в комнату, достала из комода дорогое ажурное белье кремового цвета и быстро оделась. Придирчиво осмотрела себя в зеркале и удовлетворенно выдохнула – ему понравится.

Уловив щелчок входной двери, Катерина бросилась в прихожую.

Холодный и пахнущий морозом, Ярцев шагнул на порог. Он едва удерживал в руках огромный букет красных роз и пакеты.

Лицо Кати вмиг осветила улыбка, и она, не дожидаясь, когда он поставит пакеты на комод, бросилась ему на шею.

– Привет!

Пакеты выпали, и он, смеясь, подхватил ее свободной рукой за талию.

– Как же я скучал по вам все эти дни, – Саша заглянул ей в глаза, а затем, совсем не боясь испачкаться в помаду, коснулся губами ее губ.

Вишневые губки приоткрылись ему навстречу.

– Сашенька спит… – шепнула Катя, и ее зеленые глаза озорно сверкнули.

Ярцев, улыбаясь, положил на комод розы и сбросил на пол дубленку. Не говоря больше не слова, затолкал Катю в их уютную кухню, и с новой силой впился губами в ее губы. Нащупал край стола, крепкого и дубового, подсадил ее перед собой и задрал вверх подол платья.

– Зачем ты надела белье? – разводя ей ноги, разочарованно фыркнул он и тут же принялся стягивать с нее трусики.

Катя обвила его крепкую шею руками и поддалась настойчивым пальцам. Его губы покусывали мочку уха, скользили по шее, безжалостно размазывали вишневую помаду, но она не чувствовала ничего, кроме волшебных мурашек, бегущих по коже. Ее ногти раздирали пуговицы на его белоснежной рубашке и стягивали с шеи непослушный галстук. Внизу живота все сводило от желания – страстного, ничем не прикрытого. Ей хотелось ощутить его внутри – глубоко и сильно, до саднящей боли. Ее тело безумно скучало по нему и теперь жаждало прикосновений и соития.

Рваные поцелуи жалили ее нежную кожу, колючие щеки царапали, но Катя с наслаждением прогибалась ему навстречу. Ей не хватало этих прикосновений также сильно, как и ему.

Вторжение, резкое, глубокое, не заставило ждать, и она, всхлипнув от острого ощущения, с силой обхватила бедрами его талию. Желание обладать ею, дикое, необузданное, заставляло его вдалбливаться в нее все сильнее. Слух ласкали ее сдавленные всхлипы наслаждения, и по телу растекалось жгучее тепло.

Глухой стон наслаждения не заставил себя долго ждать, и муж с блаженством сжал ее в своих объятиях.

– Мне не хватало твоей распущенности и горящих зеленых глаз, – шепнул ей на ушко он и хрипло, отрывисто рассмеялся.

– Ты сам меня такой сделал, – улыбаясь, Катя одернула подол платья и соскользнула со стола.

– Я скучал по тебе, – Ярцев прижал ее к себе, теперь уже спокойно, с нежностью и игриво провел пальцами по ее растрепавшимся волосам.

– Я тоже, – с наслаждением вдыхая аромат его кожи, отозвалась Катя.

Плач в спальне заставил их вздрогнуть.

– Сашенька, мама здесь!

Очарование момента было разрушено, и Катя, оставив мужа, бросилась к сыну.

Словно довершая невралгию матери, которая проявлялась в болях и страшных снах, он каждый раз плакал спросонья – отчаянно, захлебываясь, и с этим ничего невозможно было поделать.

Ярцев зашагал следом. Своего ребенка он обожал больше всего на свете, и скучал по нему даже сильнее, чем по Кате.

Когда он вошел в спальню, Катерина уже забралась на постель и прижимала рыдающего мальчика к своей груди.

– Все хорошо, папочка приехал… Смотри, Сашенька… папа дома.

Но малыш не спешил тянуть ручки к отцу. За две недели он успел отвыкнуть от него, и теперь, всхлипывая, недоверчиво посматривал в его сторону заплаканными глазками.

– Привет, дорогой, – Ярцев улыбался, но подходить ближе не спешил. Он уже знал, что мальчику надо дать время привыкнуть к нему заново. Не пройдет и часа, как он станет проситься на руки и будет весело болтать на своем, никому непонятном языке. А пока, как бы не хотелось вырвать его у Кати из рук и зацеловать, надо потерпеть.

– Кто будет кушать кашку? – поглаживая малыша по головке, весело приговаривала Катерина.