Надо ли упоминать, что все вышеупомянутое нужно было делать с приятной улыбкой и максимальными реверансами?
Когда я дошла до приема заказов на алкоголь, со мной произошло именно то, что и предвещали безлимитные карты: фриковато одетые девушки, уже успевшие разогреться в баре перед ужином, желали получить все пункты нашего обширного меню. И, несмотря на то, что для них все было включено, мне нужно было оформлять каждый бокал через компьютерную систему, в которой сам черт ногу сломит.
– Мария, где вино? Гости уже бесятся! – орала Моника.
– Мария, ты видела, у четвертого столика вода заканчивается, надо подлить! – увещевал меня с другой стороны грубоватый турецкий менеджер по имени Эрхан.
– Девушка, а можно еще сока? – доносилось откуда-то сбоку от дамы с торчащими из плеч массивными крабьими клешнями, перегораживающими мне путь к станции.
– Девушка, а у вас есть хлеб без глютена?
– Мне кто-нибудь принесет, наконец, мой виски с колой?
– Начинаем сервировку мяса, стой рядом со мной с перечницей и соусами наготове!
Все эти голоса сливались для меня воедино, и я физически почувствовала, как земля уходит из-под ног. С чего начать распутывать этот клубок? Руки нервно дрожали, я впала в самый настоящий ступор, и не могла сделать и шагу.
– Привет, чем тебе помочь? – внезапно спросил меня кто-то по-русски.
Я в отчаянии обернулась и увидела симпатичного светловолосого парня, который уже окинул опытным взглядом мои столики и сам принял решение:
– Так. Налей этим воду и беги к Монике с приправами и соусами, она тебе покажет, что делать. Давай сюда карты и заказы на алкоголь, я с этим разберусь! – тут он повернулся к одному из моих столиков и перешел на английский – Хлеб без глютена? Конечно есть, мэм! Мы отправим на кухню заказ, и специально для Вас наши кулинары испекут новую порцию в считанные минуты. Конечно, чтобы он был максимально свежим, придется немножко подождать, но, поверьте мне, результат Вас не разочарует!
Все это он произнес с очаровательной улыбкой, получил в ответ благосклонный кивок моей гостьи и, подмигнув мне, удалился с картами и листом заказов на алкоголь.
Я же, не дав себе времени на размышления, побежала исполнять его поручения. Кто бы это ни был, он был ниспослан мне с небес в самый критический момент, и для меня его возникновение из ниоткуда было равносильно явлению ангела.
Тем временем, молодой человек вернулся и, не отвлекая меня от сервировки, сам расставил перед гостями бокалы, ненавязчиво и очень элегантно уточняя, кто и что заказывал. После этого он принес даме с пышным павлиньим хвостом хлеб без глютена на маленькой красивой тарелочке и скромно улыбнулся в ответ на ее благодарность.
– Слушай, а что, они действительно так быстро испекли хлеб? – по-русски спросила я у него.
Он сочувственно посмотрел на меня, покачивая головой:
– Да ты что, стал бы я время тратить на то, чтобы ходить за новым хлебом на пятый этаж! Я еще перед началом ситтинга на всякий случай несколько кусков спрятал в станции, сейчас кинул их на теплую тарелку на пару минут – делов-то.
Ангел начал принимать вполне себе человеческое обличие.
– Спасибо тебе огромное! Я бы без тебя просто не пережила этот ситтинг! – выпалила я, и, кажется, это была самая искренняя благодарность, которую я когда-либо кому-либо выражала.
– Рано радуешься, ситтинг еще не кончился! – засмеялся он в ответ, откидывая со лба светлую челку. – Ладно, я работаю неподалеку, буду прибегать каждую свободную минуту. Ты держись тут, ладно? Я знаю, что Моника – не сахар.
– Еще раз спасибо. Постой, а как тебя зовут? – опомнилась я, когда он уже стремительно побежал к своим гостям.
Парень обернулся, посмотрел на меня абсолютно прозрачными зелено-желтыми глазами и произнес:
– Руслан!
– Руслан… – повторила я, чувствуя себя клинической идиоткой, и, с пылающими щеками, вернулась к своим гостям.
Правда, из состояния ванильного облака меня вырвала Моника, громко прокричавшая:
– Мария, принеси этим бабалу чай!
Я онемела. Она стояла между столиками и гости, определенно, могли ее слышать.
– Моника, они же прямо здесь! – прошептала я, округлив глаза.
– Да они не поймут все равно, «бабалу» – чисто корабельный сленг! – выдала мне моя наставница, с которой мы должны были вместе бороться за хороший рейтинг по итогам круиза, и ушла в закат.
Ага, а по контексту, конечно, никак не догадаться. Не настолько же они бабалу!
Я, в состоянии, близком к шоку, потрусила в сторону шкафа с чаем, когда встретилась взглядом с едва сдерживающим смех Русланом, сервирующим десерты за соседним столиком.
С плохо скрываемым ужасом, я поняла, что мое лицо снова заливается краской. И убедить себя в том, что мне не пятнадцать лет, было практически невозможно.
Кажется, что-то пошло не по плану.
***
– Дружок, я не хочу тебя расстраивать, но сейчас я расскажу тебе сказку. Страшную. О типичном вечере здесь, – протянула Юлька.
В общем, представь: мы с тобой в другой реальности. И в этой реальности главную роль играют Чудовища – такие, знаешь, с карточками «Очень Важных Персон», распальцовочкой «За все уплочено», восемью желудками и длинным хоботом, позволяющим в секунду всосать бокал ледяной воды. Их у нас по 1200 штук за круиз. Ну, ты поняла, я про пассажиров наших драгоценных.
– Почему восемью желудками?
– Потому что невозможно в меньшем количество желудков разместить все, что они съедают. У нас на прошлой неделе компания из 6 человек заказала 18 десертов – а к тому времени они уже умяли по 5 закусок на брата и по 2 основных блюда. Мы все гадали, лопнут-не лопнут. Не лопнули. Так что с запасными желудками там точно что-то продумано.
Еще в нашей реальности есть Рыцари без страха и упрека. Да-да, это мы. Ну что ты ржешь, ты обрати внимание, с каким героическим выражением на лицах большая половина наших официантов гарцует по ресторану. Это я, вечно, как «графиня с перекошенным лицом бежит к пруду», а у остальных такой взгляд, словно они прямо сейчас спасают королевство, принцессу и верного коня впридачу, хоть со стороны это и выглядит так, будто они просто несут поднос с кухни.
Так вот, на каждого Рыцаря приходится в районе 30 Чудовищ. Чудовища у нас вооружены и весьма опасны – причем вооружены они очень поганой штукой, именуемой рейтингом. Рейтинг – это баллы, которые они выставляют тебе за обслуживание в конце круиза. Получаешь низкие баллы – фью, испепелили, и нет тебя на борту. А ты сама видишь, что нас таких, авантюристок, тут не так много, в основном люди здесь ради денег, и работой дорожат – например, филиппинец за один контракт спокойно откладывает денег на постройку большого дома на родине. Поэтому всемогущего рейтинга все и страшатся.
– Ничего себе! А у тебя какие баллы?
– У меня обычно высший балл. Но один раз я получила вызов на ковер к начальству и знаешь за что? Чудови… ну в смысле гости, написали в анкете, что их официантка была в первый вечер, цитирую, «застенчивой и недостаточно улыбалась». А я недостаточно улыбалась, потому что в тот день у меня было 33 гостя, которые меня растерзали, натурально, на полоски с американского флага.
– И что тебе сказали?
– Меня минут 20 один чувак допытывал, почему, если у меня есть проблемы с обслуживанием, я ни разу не просила у него помощи – ведь он же здесь специально, чтобы нам помогать. А я на него смотрела и не знала, как ответить, что я вижу его в первый раз в своей жизни.
Но вернемся к нашим Чудовищам и Рыцарям. На самом деле, задача проста: Рыцари, широко улыбаясь и ведя непринужденную беседу, желательно одновременно со всеми 30-ю своими Чудовищами, должны набить их 8 желудков, постоянно подливая им воду, вино, сок или какую еще там они жидкость захотят, параллельно прибираясь на всех своих столах – не дай Боже на столе будет замечена пустая тарелка. Пустой стакан и того хуже – за это испепеляют на месте. Думаешь, что стакан наполовину полон, а он, по мнению Чудовищ, наполовину пуст. Ну, вот такие они пессимисты. Срочно подливай, пока не разгневались. К тому же, по мановению волшебной палочки, следует доставать все нестандартные продукты типа соевого молока или безглютенового хлеба – и никого не волнует, что порой на поиски таких продуктов по всем хранилищам может уйти до десяти минут. А, и, разумеется, нужно следить, чтобы стервятники не растащили весь необходимый тебе инвентарь. Серьезно, если не спрячешь заранее стаканов, кувшинов для воды, подносов и масленок – эту битву можешь даже не начинать. Она уже проиграна.
– Какие еще стервятники?!
– Коллеги наши любимые. Это для Чудовищ они Рыцари с героическим взором, а для друг друга порой настоящие стервятники. В смысле, в теории все, конечно, дружелюбны и готовы тебе помочь, но в разгар вечернего сервиса вырвут из рук последнюю корзину с хлебом без размышлений. Никто не хочет пасть жертвой рейтинга. А уж какие битвы во время ночной уборки разворачиваются между 68 Рыцарями за одну-единственную на всю палубу швабру – ты не представляешь. Эпик, достойный средневековых баллад о массовых побоищах… Ты на что там уставилась? Что-то за бортом?
– Да вот, думаю, если я прямо сейчас выпрыгну в океан, мне пытаться грести к берегу или лучше сразу отдаться на милость корабельным винтам?
– Слушай, ну конечно, я немного утрирую. Если честно, тут… по-всякому. Бывают и гости очень приятные, и коллеги, реально способные помочь – но да, надо быть готовой к тому, что попасться могут и очень неприятные товарищи, которые тебя сожрут и не поморщатся.
– Да уж, я сегодня поняла по своей официантке, считай, подготовилась.
– Детка, опять-таки, не хочу тебя расстраивать, но пока ты не поработала в паре с Нельсоном, самого страшного с тобой на борту еще не случилось.
Глава 5
Маша
– Разумеется! – простонала я, заглядывая через плечо какого-то индуса в график на грядущую неделю. Не успела я с мало скрываемым удовольствием проститься с шебутной Моникой, которая считалась истеричной особой даже по местным меркам, как мне в расписание поставили пресловутого Нельсона и какого-то неведомого Марвина.
– Не повезло, а? – практически прикасаясь губами к моему уху, прошептал Руслан. – Но хорошая новость в том, что я снова буду недалеко от тебя. Хотя, ты быстро учишься, и тебе уже, вроде, совсем не нужна моя помощь?
– Вот еще, – фыркнула я, старательно пряча идиотскую улыбку, которая, кажется, не покидала моего лица со вчерашнего вечера. – Просто будь рядом, на всякий случай, ладно?
Минула всего неделя с того момента, когда моя нога впервые ступила на нетвердую почву корабельной реальности, но время здесь, как и предупреждала Юлька, текло со странной, почти сюрреалистичной скоростью. Создавалось впечатление, что я снова была в детском лагере, где день смены идет за три, а через неделю знакомства все ребята в отряде, даже не самые любимые, становятся омерзительно-родными.
Так вышло и здесь. Мое тело покрылось порезами, синяками и ожогами всех форм и размеров, желудок от стресса отчаянно отказывался принимать практически любую пищу, мышцы постоянно находились в напряжении, а голова зачастую болела так, что хотелось отрубить ее к чертям и продолжать сервис без этого раздражителя. Кроме всего прочего, в первый день работающий на складе филиппинец выдал мне неправильную обувь, которая не просто стирала мне ноги в дым, а доводила к концу 14-часового рабочего дня мои ступни до состояния кровавой массы. Купить же новую пару из-за корабельного расписания было возможно теперь только через месяц, и этого события я ждала с большим нетерпением, чем когда-то красного диплома в институте.
Но подобравшаяся компания радовала меня безмерно. Впервые за долгое время на этом корабле находилось одновременно так много русскоязычных, что нас начали называть русской мафией. И я совру, если скажу, что мне не нравилось быть частью этого странного сообщества, в котором мы проводили все вечера, болтая, по большей части, действительно на родном языке, лишь иногда вспоминая о том, что обычно эти посиделки с нами делил и Элвин.
Однако вчера вечером произошло непредвиденное: пассажирке нашего корабля срочно потребовалась госпитализация, и мы за четыре часа преодолели расстояние, которое наше прогулочное судно обычно покрывало почти за двенадцать. Можете себе представить, какая была качка? Я вот не могла, до тех пор, пока это не произошло со мной.
Ходить по борту с подносами было практически невозможно, но хорошая – для нас, нерадивых официантов – новость была в том, что большинство гостей слегло в каютах с морской болезнью. На ужин дошли единицы из сотен, поэтому мы освободились на целый час раньше, чем обычно.
Это был последний день моей работы с Моникой, что, как шепнул мне Руслан, надо было непременно отпраздновать. Но на мое предложение пойти с ребятами из русской мафии в бар для персонала он только покачал головой:
– Мы с ними и так сидим каждую ночь в баре. Давай сбежим в гостевую зону вдвоем?
Я удивленно посмотрела на него. В гостевую зону без операционной надобности ходить нам было строго-настрого запрещено, под угрозой увольнения. А я, напомню, не проработала еще и недели на тот момент.
– Да брось, прокрадемся как-нибудь! Сейчас почти никого нет в коридорах и на открытой палубе, все лежат и страдают. А мы возьмем бутылку муската, пробежим через подвальные этажи…
Уговаривать меня долго не пришлось, и вот мы уже сидели на лежаках на абсолютно пустой десятой палубе, пили вино по очереди из горла и разговаривали о чем-то малозначительном под душными багамскими звездами, после чего пошли прогуляться по такому же безлюдному зимнему саду и вышли прямо на нос корабля. Мозг отчаянно подкидывал мне самую известную романтическую сцену из «Титаника», и, как выяснилось чуть позже, Руслану в голову приходили те же мысли, еще с того момента, как мы пробирались то рабочими, то запретными гостевыми коридорами на эту палубу, хихикая, как ненормальные.
Он подошел ко мне еще ближе, положил руку мне на талию, и я поняла, что у меня нет ни малейшего желания сопротивляться.
«С сегодняшнего дня и навечно у меня будет право говорить, что я впервые поцеловалась с молодым человеком на носу корабля, как Роза и Джек!» – промелькнула у меня в голове шальная мысль.
И вот сейчас я с улыбкой шла на свое новое рабочее место, чтобы оценить, где именно и с кем мне предстоит трудиться всю неделю. И ничто на свете не могло испортить мне настроение.
***
– Мария, эти гости из люкса, ты понимаешь, из люкса! Люкс – это очень дорого, я даже боюсь к ним идти! – верещал у меня над ухом Нельсон, а я, погружая на тележку очередную тяжеленную стопку тарелок и чувствуя, как мой позвоночник протестует, подумала, что еще слово, и ему прилетит от меня по взволнованной загорелой роже.
Шел уже второй ситтинг, то есть, я успела понять стиль работы Нельсона, который можно было бы охарактеризовать двумя словами: истеричный идиот.
Пожалуй, я использую слово «истерика» во всех его проявлениях слишком часто в своем повествовании, но дело вовсе не в том, что мой словарный подходит к концу. Позвольте кое-что пояснить.
Корабль, несмотря на свой внушительный размер, представляет собой всего лишь металлическую коробку, доверху наполненную людьми, обслуживающими эту самую коробку. Люди эти работают, в среднем, по 12—14 часов в день и, чаще всего, это тяжелый физический труд. Впрочем, даже если вспомнить, например, сотрудников службы приема и размещения гостей, которые сидят на стуле эти самые 14 часов – не надо думать, что им легче. Основной орган, который разлагается в процессе этой деятельности – мозг. Клиенты подходят с вопросами, жалобами, претензиями каждую минуту, а это, напоминаю, американские клиенты, привыкшие к первоклассному дружелюбному сервису и готовые засыпать тебя потоком наивных и неуместных вопросов. Так, на днях Юльку спросили, вегетарианские ли яблоки лежат на фруктовой тарелке, а мне пришлось отвечать на вопрос, куда делась прошлой ночью луна.
Итак, все эти люди не успевают отдыхать, их график постоянно меняется, охватывая и дневные, и ночные смены, выходить в порты они, порой, не могут неделями, связь с родными происходит все реже и реже, и нервы начинают сдавать. Первыми ломаются девушки, находящиеся под постоянным напором мужского внимания, и вот уже ты чувствуешь, что глаза у тебя вечно на мокром месте, и любая мелочь может вывести тебя из душевного равновесия. Девушки кричат и срываются из-за всякой ерунды, будь то пропажа одной-единственной вилки или 30-секундное опоздание партнера по ситтингу.
А потом это происходит и с мужчинами. 12—14 часов работы – звучит, поначалу, не так уж и страшно, но давайте вспомним график ассистента официанта. Обычно первая смена – завтрак (с 6 до 11) или ланч (11—16), после чего ты получаешь короткий перерыв и заступаешь на вечернюю смену, одинаковую для всех, начинающуюся в 16.30 и длящуюся… Ну, как получится. Иногда везет, и уже в полночь ты можешь быть свободен, но ближе к генеральной уборке, случающейся, как я уже рассказывала, два раза в неделю, можешь и не мечтать о том, чтобы закончить раньше 2-х часов ночи. И да, после этого к 6 утра тебя уже ждут. Впрочем, если ты работаешь на ланче, то есть, не должен показываться в ресторане раньше 11 утра, у меня для тебя есть любопытная новость: раз в неделю ты вполне можешь получить еще и смену в ночном буфете на дискотеке, так что после своего вечернего сервиса ты продолжаешь пахать.
В среднем, у тех, кто работал в утренние часы, на сон оставалось часа четыре, не больше, но появлялось время на то, чтобы выйти в порт, чего были абсолютно лишены счастливчики, которые могли спать почти до полудня.
И – деталь, которую я не могу обойти стороной. После окончания рабочего дня, независимо от того, насколько катастрофично малое количество часов отсчитывал будильник, мы всегда ходили в бар, чтобы снова, пусть и ненадолго, почувствовать себя живыми людьми со своими интересами и желаниями, а не просто винтиками в системе. Пропустишь посиделку хотя бы раз – и уже ощущаешь подкрадывающуюся на мягких лапах в прорезиненных рабочих галошах депрессию.
Так вот, Нельсон представлял собой образчик того, что происходит на борту с человеком, устойчивость психики которого, похоже, и в лучшие годы вызывала сомнения. Он летал по ресторану на крыльях всеобщей истерии, привнося в нее привкус только ему присущей безысходности.
– Чеча-чача-кеча-чача! – внезапно заголосил он прямо над моим ухом.
Я, загружая в тележку очередной многокилограммовый груз, вопросительно приподняла бровь.
– Чече-чача-кача-чече!!! – еще пронзительнее заверещал он, заставляя меня усомниться не только в моем знании английского, но и в правильности принимаемых мной карьерных решений.
– Нельсон, я тебя не понимаю. Ты можешь один раз внятно сказать, что тебе нужно? Чили?
– Чече-чече-чача-чече!!! – надрывался он, наклоняя голову из стороны в сторону.
– Ну и что это значит? – полюбопытствовала я, наблюдая его пантомиму. – Это вообще «да» или «нет»?
Отчаяние на лице Нельсона намекало на то, что нет, не разгадала я его шараду. Но краем глаза я заметила, что у гостей с соседнего столика вода в стаканах начала заканчиваться, и у меня не осталось ни секунды на наши увлекательные игры.
– Короче, давай так. Скажи мне один раз и четко, что тебе нужно, а то мы не сработаемся, парень! – решительно заявила я, уже схватив неподъемный кувшин с водой и направляясь к столику.
– Кетчуп! – выпалил он с непередаваемым апломбом и прихлопнул рот рукой, не давая фонтану своего красноречия излиться в полной мере.
От неожиданности я поставила кувшин на место, залезла в свою станцию, где я, в лучших традициях компании, прятала полный набор соусов и приправ, чтобы, не дай Бог, не сперли, и протянула ему заветную бутылочку. И Нельсон, с довольной улыбкой, поскакал на манер Красной Шапочки из советского фильма обслуживать вип-гостей.
Покачав головой из стороны в сторону, невольно перенимая этот привычный индусам жест, я с приветливой улыбкой понеслась, наконец, к столику, на котором уровень воды в стаканах подходил к критической отметке в 1/3.
– Не улыбайся им! – прошипел прямо мне на ухо мой второй официант, колоритный ямаец Марвин.
Я оторопела. По большому счету, приветливый, дружелюбный сервис – это первая заповедь нашей компании.
– Почему это? – выдавила я шепотом, продолжая держать на лице вежливый оскал человека, у которого мышцы давно и прочно свело судорогой.
– Все американцы продажные, и улыбки у них лживые. Я вот никогда не бываю с ними приветливым – они этого не заслужили! – довольно громко выдал Марвин и унесся в неведомые дали кухни, провожаемый пятью недоуменными взглядами: моим и наших с ним общих гостей-американцев, возле столика которого он излил свои революционные взгляды на жизнь.
Глава 6
Маша
– …И свалил, оставив меня с четырьмя обалдевшими американцами наедине! – возмущенно завершила я свой рассказ под усталый смех коллег по «русской мафии».
Мы с ребятами сидели в баре на открытой палубе и смотрели на огни удаляющегося от нас берега Нассау.
– Ну этот хоть не особо приставал? – спросила Юлька, отпивая великолепное розовое калифорнийское вино, которое подавалось в нашем баре с огромной скидкой, хотя для гостей стоило просто астрономически дорого.
– Ну так, не особо. Просто в конце вечера спросил: «К тебе или ко мне?», а когда я его послала, сказал, что я не знаю, от чего отказываюсь, и ушел.
– По местным меркам, фигня, считай, вообще проигнорировал твое существование!
– За игнор! – подхватила я, и мы с Юлькой чокнулись бокалами.
Так вышло, что вся остальная компания состояла исключительно из молодых людей, которые с нарастающим интересом слушали наши истории на тему «Выживание хрупких барышень на борту».
– Слушай, что же тогда остальные творят? – поинтересовался Егор, наливая себе еще виски.
– Давай на примере расскажу? Вот я меня пару дней назад прожгла синий галстук из униформы, надо поменять, а не выходит: мы с кладовщиком по графику не совпадаем еще несколько недель. Эрхан посоветовал поспрашивать тех, кто здесь давно, есть ли у кого-то запасной. Ну я и поспрашивала, человек эдак пятнадцать обошла… – тут я прервалась, чтобы сделать еще глоток.
– И что, неужели все отказали? – улыбнулся Руслан.
– Зачем отказали? Все согласились! Только вот ко всем без исключения за галстуком надо зайти в каюту, вынести они не могут!
Ребята захохотали.
– Нет, а что вы ржете? Вы понимаете, какая должна быть степень отчаяния у девушки, чтобы отдать честь за синий галстук? Я еще понимаю, что-нибудь стоящее предложили бы, ну, грейпфрут там!
– Грейпфрут? – переспросил бармен Дима под несмолкающий смех ребят.
– Ну да, их я хоть люблю. А за синий галстук как-то обидно отдаваться! – сокрушалась я.
***
Как только мы с ребятами закончили нашу посиделку, Руслан напросился ко мне в каюту. Я прикинула, что моя соседка сегодня все равно ночует у своего молодого человека, поэтому сопротивляться не стала.
Но как только дверь за нами захлопнулась, я услышала тривиальное:
– Нам надо поговорить.
Так как Руслан определенно не мог быть беременным, ничего хорошего эта фраза не предвещала, но в корабельной усталости был один неопровержимый плюс: мышцы лица по вечерам ворочались с трудом и едва ли могли отразить мою реакцию на его слова. А выдал он буквально следующее:
– Наши отношения заходят слишком далеко. Я хочу взять паузу и подумать обо всем этом. Понимаешь, жизнь на корабле – она такая сложная, да и сам я человек непростой… Давай возьмем брейк и просто поразмышляем о наших чувствах и поступках?
Уважаемые читатели, здесь представлена сокращенная версия этого потрясающего монолога, в первую очередь, потому что фиксирование на бумаге того, что нес Руслан, само по себе представляется мне едва ли не преступлением против морали и адеквата. Скажу только, что я услышала все клише, которые в сериалах 90-х герои говорили друг другу перед расставанием.
Помолчав с полминуты после того, как он закончил свои излияния, я решила уточнить:
– Друг, ты же в курсе, что мы с тобой успели день за ручки походить и несколько раз поцеловаться?
– Да, конечно. Но дело не в тебе, дело во мне. И я не хочу, чтобы мы расставались, просто давай возьмем паузу… – снова завел он шарманку.
– Так, стоп! – решительно прервала я его. – Никаких пауз не будет, расходимся – значит расходимся. Я, правда, так и не поняла, почему.
– Просто я понял, что у меня в жизни все слишком сложно, и не я могу заводить отношения на этом корабле. Но все же… если ты немножко подождешь, пока я разберусь в себе…
– Все, я тебя услышала. Я слишком устала, чтобы слушать все эти разводы для малолеток, просто ставлю тебя в известность, что уже завтра у меня будет новый мужчина! – почему-то выдала я. Боже, и когда я успела превратиться в пятнадцатилетнюю истеричку? Может, те самые разводы для малолеток как раз по мне?