Мастерская мистера Лимо
«Рождественский приём по случаю создания господином Таратоном дю Маршалье машины, производящей зефирные облака, был прекрасен! Но прежде чем мы увидели результаты работы этого волшебного аппарата, нам пришлось немало потрудиться, чтобы остаться в чистой одежде, потому что маэстро приготовил для нас испытание в виде летающих карамельных пупсов. Мы восторженно ловили всех тех, что пытались проскочить мимо! Надо сказать, это были восхитительные малютки, которые, увы, исчезали сразу, как только нам удавалось отобрать у них леденец. Но нас это ничуть не расстраивало, потому что количество этих сорванцов было таким, что присутствующие на празднике с радостью простились с последним из них: пупсы были невероятно капризны и обидчивы! Если кто-то их нагонял, карамельные человечки отчаянно сопротивлялись и стреляли в гостей кремовыми пилюлями из маленьких рогаток. Пилюли разрывались в воздухе и пачкали наши наряды нещадно! Однако, погоня и всеобщее веселье было таковым, что запомнятся нам надолго! Мы, в конце концов, были перепачканы вкуснейшим сливочным кремом и отмылись только благодаря прежнему изобретению мадам Нукель – ненамокаемому мылу. Бал продолжился. Но теперь мы переместились в пространство под потолком, куда напустили зефирные облака. Там игрушечные барабанщики разносили гостям ванильное мороженное с зефирными подушечками. Я его не очень люблю, но другого предлагать не стали – надо сказать, что маэстро Тарантон решительно придерживался идеи вечера до последней минуты».
Так я листал страницу за страницей, и на каждой из них были описаны разные события, одно чуднее другого: создание членами Инженерного Клуба невидимого здания где-то в пустыне; помпезное открытие его в присутствии великих Князей Иовы и Патрика Мармштадских и принцев Аганубус; получение посылки от Странствующих Инженеров с марморскими ракушками; приём одарённых молодых людей в ряды «создателей всего нового и необыкновенного» в присутствии вдовствующей королевы Шаболин; вручение памятных знаков Клуба. Было и многое другое, что трудно было так вот сразу уложить в голове. В общем, к концу просмотра этого альбома я был уверен, что ничего не знал об окружающем меня мире. Сколько ещё тайн хранит в себе дом, в котором я живу всю свою жизнь? Жизнь, которая гораздо короче жизни мистера Лимо и мадам с пятого этажа…
Я захлопнул альбом и почувствовал, как снова стал самим собой – Максом из второй парадной.
Затем я решил вернуться к блокноту со схемами, который заинтересовал меня сильнее всего. Перелистав его снова, я понял, что мне и теперь не удастся разгадать эти ребусы. Но зато я обнаружил в самом конце сложенный листочек и, недолго сопротивляясь своему любопытству, развернул его, чтобы прочитать: «Сокращённая схема. Шар». Далее стояли рисунки: шарик на тонкой трубке, ниже – шарик разукрашенный, на следующей картинке на шарике большом появлялись другие шарики поменьше. Потом под шариком показывались языки пламени, и рядом стояли обозначения температуры.
Похоже, речь шла о том стеклянном шаре, на который я налил краски. Я вернулся к белому столу. Ну и беспорядок же я тут оставил!..
Попытка спрятать кисточки и оттереть краску со стола завершилась очередной неудачей, зато мои пальцы теперь предательски сверкали перламутром. Я пытался отыскать какой-нибудь растворитель, но все, что попадалось на глаза, не годилось для этой цели. Среди подписанных флакончиков остался один, с коричневой жидкостью. Быть может, он?..
Позади меня что-то громко хлопнуло. Звук был настолько резким, что от неожиданности я выронил бутылочку из рук. Она разбилась, и из неё вытекла зловонная жидкость. Зажав нос пальцами, я обернулся: передо мной стояла Анэли.
Глава 6. Плен
Моя сестрёнка держала в руках кусок красного стекла и смотрела на меня. Глаза её были полны слёз, но сейчас она молчала, хмурилась и всхлипывала. Похоже, ревела она уже много времени и начала задолго до своего появления здесь.
– Анэли?!
Слёзы ещё стекали по щекам, но всё её лицо мгновенно преобразилось:
– Макс! Ура! Тебя так долго не было! Бабушка Марта сердилась – ты должен был помочь мне украшать ёооолку-у-у, – последние слова потонули в слезах.
И только после моих уговоров она успокоилась и огляделась по сторонам:
– Где мы?
– Так сразу и не объяснишь…
Но я попробовал:
– Мы – в мастерской мистера Лимо.
– У дедушки Лимо?! – изумилась сестра. От слёз не осталось и следа, а глаза стали круглыми, просто огромными. – Как мы сюда попали?
– Как я сюда попал, я знаю, а вот как попала сюда ты… Мы это выясним, но сначала удалим эту вонючку с пола. А то задохнёмся.
Анэли пропустила эту задачу мимо ушей и, будто вспомнив, что она не до конца выплакала свои слёзы, принялась рассказывать:
– Мама велела мне разобрать ёлочные игрушки, потому что я хотела украшать ёлку. И я нашла красный шарик… Он был такой краси-и-и-и-вы-ы-ый, – моя маленькая сестрёнка снова рыдала, и это было ужасно!
– Ну, прекрати, прекрати! Не время сейчас плакать! Нам нужно дождаться мадам Помпо.
– Тётеньку с пирожными?
– Да, её…
Что-то снова бахнуло за стеной. Анэли вздрогнула и сжалась в комочек. А я велел ей не бояться, потому что старшие братья в обиду своих сестрёнок никому не дают. Тогда она принялась совершать странные движения глазами. И я подумал, что маленьким девочкам такие внезапные перемещения в пространстве противопоказаны. Но когда над сестрой завис Мастер левитации, стала понятна причина столь странного поведения.
– Это лампа, – я поспешил предупредить вопросы. – Обычная летающая лампа.
Ещё с минуту Анэли молчала и не шевелилась, а только хмурила брови, разглядывая Мастера. Потом вдруг встрепенулась и подняла вверх руку с осколком красного шарика:
– Я же разбила шарик. А это подарок тёти с пирожными! Разве можно портить подарки, которые тебе кто-то подарил? Это же от души! Понимаешь? От ду-ши! От всей. Этот шарик мне очень нра-а-а-а-а-вился-а-а-а!..
Сестра снова собралась заплакать, но в этот самый момент в мастерскую ввалилась запыхавшаяся и растрёпанная Помпо. Её пальто покрылось подпалинами, а шапочка съехала набок, из-за чего волосы мадам торчали с одной стороны, словно одежная щётка.
– Так. Я справилась. Хотя пришлось здорово потрудиться. Элиса… Элиса!!! Но я заперла дверь! Намертво! – мадам Помпо была встревожена настолько, что от моего спокойствия не осталось и следа.
Она шумно вытолкнула воздух из переполненной груди и забралась на первый попавшийся стул на колёсиках. Тот просел под тяжестью веса мадам, издав жалобный скрип, и медленно покатился. Глаза Помпо округлились, она принялась отчаянно цепляться за воздух, в надежде схватить что-нибудь попрочнее. Но путь был совершенно свободен, и стул постепенно набирал скорость.
– Снова этот стул, – волшебница жалобно смотрела на нас. – Я постоянно сажусь на него…
Встать мадам Помпо на ноги уже не могла, потому что поручни стула плотно обхватили бока крупной женщины и не позволяли ей сдвинуться с места. Мадам пыталась упираться ногами, но и тут она просчиталась: стул был высоковат. Маленькие колёсики раскручивались всё сильнее, несмотря на тяжесть тела, размещающегося на сиденье, и безудержно несли её прямо на нас. Мадам тянулась к пролетающим мимо столам, но и их достать ей не удавалось.
Анэли спряталась за моей спиной, прижалась ко мне и тихонечко сообщила:
– Вот эта тётя подарила мне шарик в прошлом году.
В этот момент «тётя» сердито приказала непослушному предмету мебели:
– А ну-ка, немедленно остановись! Сейчас же!
Стул замер.
– Главное – уверенность! – сообщила нам довольная Помпо.
Она осталась сидеть, болтая ногами и делая теперь вид, что её всё устраивает. И только теперь мадам заметила мою сестру:
– Девочка! Как же ты тут оказалась?!
Мы с сестрой пожали плечами.
– Это серьёзно осложняет дело…
Я был с ней полностью согласен. И очень хотел отправить Анэли домой, но сам, признаться, надеялся на продолжение приключений.
– Мадам, скажите, как вернуть домой сестру?
Помпо обмахивалась рукой, но, судя по всему, ей катастрофически не хватало воздуха.
– Не знаю… Совершенно не знаю. Она не должна была тут очутиться! А что это у тебя в руках, дитя? Стекло?! А вы, молодой человек? Что с вашими руками?! Они же сверкают, как мишура на ёлке! И запах! Что это вы тут уже успели натворить?!
Я почувствовал, как моё лицо становится горячим. Наверное, я покраснел. Мне было так стыдно, что я трогал вещи Лимо! От стыда я даже на секунду перестал дышать.
– Я не хотел… Эта штуковина… Она сама… В общем, я не знал, как её остановить.
Но мадам, прищурившись, подъехала к столику с испорченным шаром. Она осмотрела его со всех сторон и тихонько произнесла то, что я хорошо расслышал:
– Это будет очень красиво, и даже… Пожалуй… Я полагаю… А может, даже… Может быть… Вам придётся закончить его…
Она резко развернулась и направилась ко мне:
– Я считаю, что история начнётся с этого самого момента! И будет долгой, очень долгой… А теперь, – с лица мадам слетело восхищение от испорченной мною стекляшки, и она снова заговорила о происходящем снаружи, причём очень серьёзно и даже с тревогой в голосе, – там в подъезде не только Элиса. За дверью – около дюжины этих… в цилиндрах и человек пять соседей. Туда не стоит идти. К тому же, Лимо срочно нужна наша помощь! И нам всем она тоже необходима! Я боюсь, выбора нет, и придётся отправиться отсюда всем вместе! Хотя малышку я бы предпочла вернуть маме… Но мы не успеем. Совершенно точно не успеем. Что ж, ничего не бойтесь!
Бояться?! Да я ликовал! И сестрёнка захлопала в ладоши и кинулась обнимать мадам Помпо:
– Ура! Будем всех спасать! Я с вами! А куда?
Помпо улыбнулась и тронула пальцем кончик носа малышки:
– В башню, куда же ещё?! Нам необходимо отыскать моего друга любой ценой! И выяснить, что происходит… Я думаю, время пришло!
Мадам пыталась подняться со стула, но удалось ей это лишь после того, как она что-то пробормотала. Стул заскрипел и, став чуточку шире, выпустил на волю свою жертву. Ещё секунду Помпо сердито смотрела на строптивое сиденье, а потом решительно развернулась к нам. Вид её был суровым: глаза смотрели в точку над моей головой, брови сошлись над переносицей, нос заострился.
– Макс, ты должен запомнить: я не знаю, куда точно мы сейчас попадём. Мы даже можем потеряться в разных местах…
– Потеряться? И Анэли? Она же маленькая!
Дама внимательно посмотрела на меня и мою сестру, прищурила один глаз, будто измеряла нас, потом вздохнула и ответила:
– Боюсь, её возраст не будет препятствием. Но если вы возьмётесь за руки, то, возможно, проскочите вместе. И даже если потеряетесь, не нужно переживать: мы всё равно отыщемся довольно скоро, несмотря на то, что башня очень большая. Точнее сказать, огромная. Кстати, я не знаю, какой там сейчас сезон. Вероятно, зима! Дитя может замёрзнуть…
Помпо подхватила со стола тот самый лоскут-калейдоскоп, которым я недавно играл, покрутила его так, чтобы увидеть, как перемешиваются узоры, и, насмотревшись вдоволь, скомандовала:
– Деточка, приготовься!
Она подбросила кусочек ткани в воздух. Тот закружился перед самым носом волшебницы и постепенно превратился в чудную курточку, вполне подходящую моей Анэли.
Сестра запрыгала на месте, довольная своим неожиданным приобретением. Через пару минут тапочки Анэли стали прекрасными тёплыми ботинками, а на голове у сестры появилась такая же вязаная шапочка, как лиловая у мадам.
– Слушайте меня очень внимательно: нам необходимо во что бы то ни стало отыскать Лимо. Это единственный способ выбраться отсюда целыми и невредимыми. Мы с вами расстанемся на некоторое время и непременно найдёмся. Обязательно. А теперь – закройте глаза.
Глава 7. Нечаянная радость
Глаза открылись сами собой, как только я почувствовал твёрдую почву под ногами. Коленки подломились, заставив меня сесть на подмёрзшую мостовую. В полном одиночестве я находился на узкой улице среди невысоких домов из серого камня. Предвечерний мрак, постепенно наползая из тёмных закоулков, пробирался под одежду неприятным холодком. Свет вечернего солнца ещё золотил краешки крыш, но было понятно, что осталось совсем немного времени, прежде чем город погрузится в темноту. Я помнил, что мадам говорила о возможности потеряться. Наверное, это со мной и случилось. И кстати, поблизости не было никаких башен. И Анэли тоже не было.
В голове звучали слова Помпо о том, что мы обязательно найдём друг друга. Но я же крепко держал сестру за руку! Как я мог потерять её?!
На улице было совершенно безлюдно, и ждать помощи было неоткуда. Тогда я позвал Анэли, но вместо ожидаемого ответа услышал только лай собаки, доносившийся с соседней улицы. Я не мог сообщить родителям о том, что потерял сестру! Необходимо было немедленно приступить к поискам.
Я рванул по дорожке между домами, и тогда моим глазам предстал район города, который я никогда не видел прежде! Все строения были абсолютно разными: одни дома росли на тысячелетних деревьях, другие, как ракушки, громоздились чуть ли не друг на друге. Были дома-лампочки, дома-гнёзда, дома-фрукты и даже дома-плоты, плывущие по прозрачной реке. Такого бы я никогда не забыл! Да и реку эту тоже! Даже в сумерках было видно, как она быстра и прозрачна. В моём городе реки были мутными, серыми… Куда же я попал?
Неподалёку от меня виднелась маленькая площадь. Там, возле молчаливого фонтанчика, расположилось уютное на вид кафе, где завершали трапезу запоздалые посетители. Туда-то я и отправился.
Казалось, на этом пятачке задержалось лето: на окружающих улицах то тут, то там встречались снежные намёты снега, а в кафе со странным названием «Ласковый валинарий» люди сидели за столиками на летней площадке, лениво отгоняя от себя бабочек. Подойдя ближе, я сумел разглядеть, что в лапках мотыльки несли листочки бумаги, где сообщалось об окончании работы кафе через десять минут.
Лето в кафе не отменяло новогодних торжеств, и потому на самом почётном месте здесь расположилась небольшая, но красиво наряженная ёлка со светящимися гирляндами, разноцветными сверкающими рыбками, подвесными пряниками и конфетами. Посетители кафе вели тихие беседы и неспешно доедали свои десерты. Но стоило мне начать расспрашивать, не видел ли кто-нибудь маленькую белокурую девочку, как навстречу мне вышел крупный мужчина с красным лицом и соломенного цвета растительностью на голове. Ему я задал тот же вопрос, что и другим, – об Анэли, и он сразу же напустил на себя вид озабоченный и сердитый.
– Не было тут никакой девочки, – буркнул он сквозь зубы и велел покинуть кафе, потому что давно пришла пора закрываться.
Хозяин почти вытолкал меня на улицу и захлопнул калитку в ограде, увешанной разноцветными лампочками. Она странно звякнула, щёлкнула, после чего гирлянда погасла.
– Будто на мне написано: «разговаривать запрещено», – буркнул я сам себе и решил, что мадам Помпо что-то напутала и забросила меня в какой-то другой город. Во всяком случае, если бы в нашем городе были дома на деревьях, я бы точно об этом знал. Да и кафе с таким названием, как «Ласковый валинарий», я бы запомнил. Кто он вообще такой, этот валинарий, кстати? Да ещё ласковый…
Один, на темнеющей улице, я в полной мере почувствовал свою беспомощность. Я пытался искать жандармерию, но не находил её. Расспрашивал прохожих, но они молчали в ответ. Звал сестру, искал и ждал, но и это не принесло мне успеха. Хорошо было бы понять, куда же попал я сам, и как мне отсюда выбраться. А может, лучше не выбираться вовсе, если я не сумею отыскать Анэли?..
Солнце закатилось за крыши домов, а фонари всё не зажигались. Стало совсем темно. Что-то зашевелилось у меня в капюшоне. До этого момента он не казался мне тяжелым, но теперь, вместе с этим шевелением, вдруг ощутимо полегчал. Прямо над моей головой зажегся свет, и я зажмурился от неожиданности. Открыв глаза, я увидел блестящий металлический бок и три задорно горящие лампочки. Это была первая радость за весь вечер: передо мной парил Мастер левитации.
– Не может быть! Глазам своим не верю… Мастер! – вдруг услышал я за своей спиной восхищённый возглас. – Откуда он у тебя?
Я обернулся и никого не увидел.
– Вы где? – я всматривался в темноту прямо перед собой.
– Я здесь, – донеслось оттуда. – Ты меня не видишь?
– Нет!
– Снова не сработало, – теперь голос был расстроенным.
Опять послышались шорох, недовольное бормотание, стук и щёлканье. И вдруг Мастер ринулся навстречу этим звукам! Он наскочил на небольшую, но всё же громоздкую деревянную раму, внутри которой ворочался человек. Светильник залетал кругами, будто маленький счастливый щенок. Его свет позволил хозяину странной конструкции отыскать что-то в кармане и произвести какие-то манипуляции, после чего над козырьком клетчатой кепки загорелся фонарь – миниатюрная точная копия тех, что светят в нашем городском парке по вечерам. Теперь я мог хорошо рассмотреть единственного человека, который охотно заговорил со мной в этом необычном городке.
Как я уже сообщил, фонарик висел над головой незнакомца, а точнее, над самым козырьком его клетчатой кепки, с помощью рожка. Тот располагался на маленьком деревянном ободке, который удерживали четыре изогнутые рамы. Они, в свою очередь, крепились к ободу потолще, что находился на поясе своего хозяина, и вместе с ним образовывали подобие сферы. Очень хотелось узнать, откуда в этой штуковине берётся электричество. Но заняться изучением этого вопроса вот так вот, прямо сейчас, мне показалось невежливым. К тому же, за мной тоже внимательно наблюдал тот, кто находился внутри столь удивительного и даже немного нелепого сооружения.
Это был небольшого роста пожилой мужчина, в короткой серой клетчатой куртке. Его лицо оказалось удлинённым, нос – сухощавым, а тонкие губы сверху были слегка прикрыты светлыми, аккуратно остриженными усами.
– Вот теперь сработало! – мужчина повеселел, но потом, сквозь улыбку, виновато добавил:
– Большие фонари уже давно не включают. Хотя они в некоторых местах ещё сохранились. Поэтому приходится носить свой собственный фонарь – к маленьким, ручным, я так и не привык. И к этим летающим моделям – тоже. Но они помнят меня! Как хорошо!
Человечек усмехнулся, и его клетчатая кепка поехала назад, открывая седые волосы, – он едва успел поймать её рукой и махнул куда-то в сторону. Мастер левитации рванул в этом направлении. В слабом свете парящей в воздухе лампы я увидел замечательное сооружение: среди кованых металлических завитушек и узелков висел круглый плафон с позолоченными вензелями в верхней части. Наверное, когда он светился, это было красиво.
– Да-да, некоторые фонари сохранились. Вы согласны, что они замечательны?
Этот необычный человек нравился мне, хоть я и видел его впервые в жизни. Он смотрел на фонарь так, как мой дедушка смотрит на билет Чемпионата мира по футболу: с восторгом и благоговением. Надо было что-то ему ответить.
– Согласен. Но почему они не загораются теперь?
В воздухе повисла пауза. Человечек надел кепку и подошёл ко мне вплотную:
– Я ещё сомневался, из башни вы или нет… Но получается, что вы тут чужой? – он задумался и вздохнул. – Это не очень хорошо: здесь чужаков не любят…
– Я это уже понял: вы единственный, кто заговорил со мной за целый час!
– Вы пробовали заговорить с кем-нибудь?
– Да, я был в «Ласковом валинарии»…
– О-о-о! Томас всегда безошибочно угадывает незнакомцев: у него своя собственная теория на этот счёт. Хотя, на самом деле, он человек доброжелательный. Просто, понимаете… В такие времена, когда на улицах по вечерам не включают фонари… Мы всё ещё пытаемся делать вид, что ничего не происходит, но это уже давно не так, – человечек замолчал. Он нервно помял свои руки в коричневых перчатках и с опаской глянул на меня из-под клетчатого козырька. – Откуда у вас Мастер левитации?
Теперь пришёл мой черёд беспокоиться. Ведь с этой лампочкой я… познакомился всего час назад. Рассказывать о мистере Лимо или нет?
– Сам не знаю, как он увязался. Я не собирался брать его с собой.
– Видите ли… Такая модель была изготовлена в единственном экземпляре. Тридцать лет назад. Она именная и была подарена моему старинному другу. Вы позволите осмотреть вашу лампу?
Мастер левитации кружил надо мной, когда прозвучала эта просьба. Он замер и прямо в воздухе попятился назад, когда я захотел к нему прикоснуться, но покорно притушил свет своих лампочек и лёг в мою ладонь. Я протянул лампу незнакомцу. Тот с плохо скрываемой радостью принял её и провёл пальцем по плафону:
– Погасни.
Лампа выключилась. Человек придавил её корпус сбоку, из незаметного паза выскочила тонкая пластинка, и открылась небольшая крышечка, на внутренней стороне которой я смог прочитать следующее: «Моему другу Алексису Лимо от Манфреда».
Клетчатый человек улыбался:
– Манфред – это я. Манфред О́Коттон, к вашим услугам! Фонарщик.
– Фонарщик? – удивился я, поскольку мне казалось, что такой профессии давно уже не существует. Но я немедленно взял себя в руки и представился в ответ:
– Макс. Макс Толли.
– Здравствуйте, Макс, – Манфред горячо пожал мою ладонь. – Вы на самом деле не отсюда – это видно. Ну, а теперь мне понятно, что вы знакомы с мистером Лимо. Я надеюсь на это.
Он так внимательно взглянул мне в глаза, что я готов был рассказать ему всё, что знал про Лимо, его лабораторию и лампу. Но я боялся. Моё замешательство не осталось незамеченным:
– Да-да… Я всё понимаю. Давайте-ка отправимся ко мне домой. Там вы сумеете спокойно всё рассказать, – сказал О́Коттон и наклонился к самому моему уху. – Здесь оставаться, поверьте, небезопасно.
– Но мне нужно… – я хотел было сказать ему про Анэли и не договорил.
– Нам нужно немедленно уйти с этой улицы! Думаю, мы с вами уже достаточно доверили темноте. Идёмте! Удивить вас мне особо нечем, но… у меня есть дом, горячая еда и пара занятных вещиц.
Это было ещё одной маленькой радостью за сегодняшний день – я обрёл неожиданного собеседника, который, к тому же, имел смелость на ночь глядя пригласить незнакомца в свой дом.
Глава 8. Черничный пирог
Мастер левитации, которого мистер О́Коттон уже отпустил на свободу, скользил по воздуху, разрезая темноту своими лучами, и показывал нам путь. Мы же, двигаясь по его светлым тропинкам, успевали замечать округлые плафоны на верхушках оград, красивые кусты в форме животных и птиц, ухоженные клумбы, ожидающие возвращения весны. Несколько шагов по каменной дорожке, пара ступеней вверх по лестнице – и вот мы уже стояли прямо у входной двери дома с остроконечной крышей, насколько мне это удалось разглядеть в темноте. Манфред отворил дверь неосторожно: широким движением руки, почти до отказа – и та едва не грохнулась о стену. Хозяин неловко ойкнул и спешно ухватил задрожавшую дверь. Он очень бережно затворил её после того, как мы оба оказались в прихожей.
Света здесь было много – я даже зажмурился при входе, но через пару секунд сумел осмотреть помещение. Прихожая оказалась вполне уютной. Всё было оливкового цвета, за исключением темной мебели и большой фарфоровой вазы для зонтов, с сидящим человечком на краю. Мне показалось, что он приподнялся, приветствуя меня, но тут же вновь занял своё привычное место.
– Одну минутку, молодой человек, – извиняющимся тоном произнёс хозяин дома. Он барахтался внутри своей рамы, желая снять её поскорее. – Вот, понимаете, не могу расстаться с этим своим изобретением. Я привык к нему. Модель эта не очень удобна, но всегда при мне, и… всегда свободны руки. Единственное, что утомляет, – постоянный скрип… Фф-уух!..
– Могу ли я вас спросить, – решился я наконец, – как работает этот ваш фонарь? На батарейках? Я не вижу ни одного проводка.
– Всё дело в дереве, молодой человек, вот в этих самых деревяшках… – мистеру О́Коттону удалось освободиться от сковывающей его конструкции. Он повесил её на специальный крючок и скинул с себя верхнюю одежду. Теперь он стоял передо мной в серых клетчатых бриджах, сером пуловере с ромбами и оранжевом шейном платке в клеточку. – Но о них мы поговорим позже. А сейчас… У меня припасен замечательный черничный пирог. Я подумал утром: «Для чего же мне так много?» Но купил, не смог устоять! А вот вы как раз подходящий для него случай. Подождите меня в гостиной.
Идея о пироге была отличной. Но сейчас я бы съел и его, и тарелку утиного жаркого, которое приготовила бабушка Марта вчера вечером, и образ которого уже с полчаса всплывал перед моими глазами и исчезал, заставляя меня сто раз пожалеть о том, что я не вернулся домой к ужину. Но всё прошедшее время я гнал прочь мысли о еде, стараясь сосредоточиться на поисках сестры. И даже теперь я был уверен, что мне совершенно некогда прохлаждаться тут, в гостях:
