Мадонна с револьвером

Сергей вступил в студенческое движение в 1868-1869 годах, очень скоро поднявшись до руководителя и вдохновителя. Вместе с Петром Ткачёвым[32 - Пётр Никитич Ткачёв – русский литературный критик и публицист, брат Александры Аннен-ской. Идеолог якобинского направления в народничестве.] провозгласил право революционера на террор, но на том этапе общество оказалось ещё не готовым к столь решительным действиям, и «террор» до поры до времени был заменён на «подрывную деятельность».

Отправившись за границу, Нечаев очаровал Бакунина[33 - Михаил Александрович Бакунин – русский мыслитель и революционер из рода Бакуниных, один из идеологов анархизма, народничества и панславизма. Стоял у истоков социального анархизма.] и Огарёва, получил от них 10 тысяч франков, на которые уже в России основал «Общество народной расправы», отделения которого вскоре открылись в Петербурге, Москве и других городах. Согласно радикальному «Катехизису революционера», который сочинил Нечаев, революционеры делились на две категории: ЦК (Центральный комитет) – и все прочие, которых принимали на правах исполнителей высшей воли.

«Революционер, – говорилось в принятом Нечаевым уставе „Катехизис революционера“, – человек обречённый; у него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни имени. Он отказался от мирской науки, предоставляя её будущим поколениям. Он знает… только науку разрушения, для этого изучает… механику, химию, пожалуй, медицину… Он презирает общественное мнение, презирает и ненавидит… нынешнюю общественную нравственность».

Когда студент Иван Иванов обнаружил неповиновение воле Нечаева – а произошло это в присутствии других революционеров, – Сергей Геннадьевич решил испробовать «катехизис» на деле, свершив над смутьяном суд и показательную казнь.

Согласно «Катехизису революционера» ЦК вынес смертный приговор И. Иванову и назвал исполнителей «высшей воли». Палачами были назначены: сам Нечаев (было важно показать, что он не трус), Успенский[34 - Пётр Гаврилович Успенский – революционер, член кружка «Народная расправа», участник убийства студента Иванова.], Прыжов[35 - Иван Гаврилович Прыжов – русский публицист, революционер, историк, этнограф. Был членом революционной организации «Народная расправа»; присутствовал при убийстве студента Иванова.], Кузнецов[36 - Алексей Кириллович Кузнецов – революционер, общественный деятель, краевед, музеевед, фотограф, просветитель, почётный гражданин Нерчинска, Вместе с другими членами революционного кружка «Народная расправа» участвовал в убийстве студента Иванова.] и Николаев.

Согласно вышеупомянутому документу, отказаться исполнять приказ рядовые революционеры не имели права. Таким образом, Нечаев крестил своих сподвижников кровью.

21 ноября 1869 Иванов был убит в гроте Петровской академии (близ Москвы). После казни, или, наверное, правильнее сказать, после преднамеренного убийства, совершённого группой лиц, Нечаев бежал за границу, его же товарищи были пойманы и преданы суду Санкт-Петербургской судебной палаты. Причём судили их в 1871 году не только за убийство, но и за образование революционного общества. К делу было привлечено 87 человек, в том числе В. И. Ковалевский[37 - Владимир Иванович Ковалевский – российский государственный деятель, учёный и предприниматель.] (впоследствии товарищ министра финансов). Участников убийства Иванова приговорили к каторжным работам на разные сроки, других обвиняемых – к более мягким наказаниям, некоторых (в том числе Ковалевского) оправдали[38 - Из отчётов о двух Нечаевских процессах перепечатаны в сборнике Базилевского: «Государственные преступления в XIX в.» т. 1-й, Париж, 1 905.].

Разведчик или шпион?

Терроризм исчезнет у нас тогда, когда исчезнет мысль действовать революционным путём.

    Лев Александрович Тихомиров

И ещё одно лирическое отступление. Только что мы посмотрели в глаза «чести и славе» террористического движения в России Сергея Нечаева, а сейчас хотелось бы представить вашему вниманию, а не суду, человека, который, рискуя жизнью, разоблачал террористические акты и усилиями которого были отправлены на эшафот или каторгу сотни заговорщиков, а следовательно – спасены тысячи жизней.

Помните анекдот? Штирлиц заходит в туалет, на стене надпись «Штирлиц – русский шпион». Он вынимает из кармана карандаш, перечёркивает слово «шпион» и дописывает сверху «разведчик».

Персонаж, которого я сейчас намерена представить, был двойным агентом, то есть агентом, которого внедрили в стан врага для исполнения им особой миссии.

Евно (Иона) Фишелевич Азеф (Евгений Филиппович Ази-ев) родился в 1869 в местечке Лысково Гродненской губернии Российской империи. Прославился тем, что, будучи одним из руководителей партии эсеров, одновременно являлся секретным агентом Департамента полиции. Организовал и участвовал в ряде терактов. В частности, на его руках кровь Великого князя Сергея Александровича, а также сломанные судьбы множества революционеров, которых он сдал властям. В общем, неоднозначная фигура.

Если вы посмотрите материал об Азефе советского периода – против его имени будет стоять слово «провокатор». Но если бы история повернулась по-другому, если бы революция не победила – сейчас мы бы знали его как одного из самых удачливых разведчиков всех времён и народов.

В советское время появилась мода на фильмы про засекреченных агентов, наших в стане врага. Ведь психология разведчика, находящегося на вражеской территории, так похожа на психологию советского человека, который думает одно, а говорит совсем другое; который зачастую даже дома, в кругу семьи, не может по-настоящему расслабиться, так как всегда подозревает, что либо у стен вырастут уши, либо его родственники в традициях Павлика Морозова сдадут его куда следует.

Тем не менее в мировую литературу и кинематограф Азеф вошёл как символ предательства. Такие произведения, как роман Р.Б. Гуля «Генерал БО» (другое название «Азеф»), пьеса А. Н. Толстого «Азеф: орёл или решка», документальный очерк М. А. Алданова «Азеф», – написаны с одним прототипом, имя которого – Евно Азеф. В 1908 году он предал своих друзей по революционной борьбе, а именно – членов летучего боевого отряда партии социалистов-революционеров, часть которых казнили в феврале 1908 года. Кстати, сама эта казнь вдохновила Леонида Андреева на написание «Рассказа о семи повешенных».

Не буду упоминать все его «подвиги». В то время революционеры находились в большой моде, их считали героями и борцами за свободу. Азеф вошёл в историю как предатель, в то время как, объективно говоря, был двойным агентом: одной рукой готовил бомбы, а другой сдавал своих же подельников полиции.

Об Азефе был сняты немецкий фильм «Провокатор Азеф» (1935, играл Фриц Расп) и французский «Azev: letsardelanuit» (1975, играл Пьер Сантини), кроме того, он сделался персонажем советского-польского фильма «Особых примет нет» (1978, играл Григорий Абрикосов), российских фильмов и сериалов «Империя под ударом» (2000, играл Владимир Богданов), «Всадник по имени Смерть», (2004, играл Дмитрий Дюжев), «Столыпин… Невыученные уроки» (2006, играл Александр Строев), «Секретная служба Его Величества» (2006, играл Алексей Карелин). Евно Азеф упоминается как провокатор в разговоре героев фантастического романа Абрамовых «Рай без памяти».

Про азефовщину говорится в книге Г. Белых и Л. Пантелеева «Республика Шкид», в поэме «Облако в штанах» В. В. Маяковский пишет: «Эту ночь глазами не проломаем, Чёрную, как Азеф».

Имя Азефа сделалось нарицательным и даже вошло в словарь Д. Н. Ушакова: «Азефовщина (полит.) – крупная политическая провокация (по имени провокатора с.-р. Азефа)».

Разумеется, я не оправдываю предательства, но мне глубоко омерзительна та война, которую развернули русские террористы. К слову, человек, способный оправдать предателя, способен оправдать что угодно. Но когда прокурор даёт несовершеннолетней террористке 13 лет каторги, мне хочется попросить его не щадить научившуюся в домашних условиях изготавливать бомбы малолетку, а судить по всей строгости закона.

Святой террор

Одна революция всё равно что один коктейль: вы сразу же начинаете готовить следующий.

    Уилл Роджерс

Нередки случаи, когда собравшиеся совершить террористический акт люди заранее отпевали себя в церквях – акт совершенно дикий с точки зрения христианина. Невольно вспоминаются слова Порфирия Петровича – одного из персонажей романа «Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского: «Я человек поконченный». Впрочем, Порфирий – следователь, пытающийся уговорить Родиона прийти в полицию с чистосердечным признанием. Порфирий немного напоминает самого Раскольникова, когда-то давно он тоже имел возможность перейти черту добра и зла, доказав, что он «не тварь дрожащая, а право имеет», но тогда Порфирий смалодушничал, отказался отриска, и в результате: «мне 40, я человек поконченный, а у вас вся жизнь впереди», а дальше и вовсе чудное: «Станьте солнцем, и пусть все на вас посмотрят». Солнцем после тройного убийства? (Проценщица Алёна Ивановна и её беременная сестра Лизавета. Нерождённый ребёнок тоже считается.)

Конечно, Раскольников – литературный персонаж, но именно такие мысли витали в то время в воздухе.

«Беззаветное самопожертвование, спокойное сознание неизбежности своей гибели – такова была самая яркая отличительная черта всей этой группы», – писала Валентина Попова о террористах в Российской империи.

Историк Маргарет Максвелл писала, что для революционера убийство его руками было трагической необходимостью, которую можно искупить лишь своей собственной смертью[39 - Maxwell М., 1990, p. 278.].

Многие революционеры воспитывались в религиозной среде, для которой тема убийства и самоубийства трактовалась как страшный грех, сулящий адские муки. Но в сознании террористов даже истины десяти заповедей меняют свой первоначальный смысл, и невинные (а во время взрыва обычно погибают не только те, на кого устраивается охота, кто приговорён Исполнительным комитетом, но и случайные люди, прохожие, обслуга, члены семьи) становятся жертвами революции.

О таких невинных жертвах революционеры обычно говорили, что и агнец на заклании тоже не сделал ничего плохого. Кроме того, невинные жертвы неизбежно попадают в рай, и если рассуждать философски, то ещё неизвестно: не брось революционер бомбу, не погибни от осколков несколько зевак – хватило бы у них святости жить так, чтобы обрести местечко в раю? А рукой террориста все их прегрешения автоматически сняты, а сами они доставлены в пункт назначения. Чем же плохо?