От создателей Камасутры

– Нет. – Да что она – все «нет» да «нет»! Разговаривать разучилась?

– А как отсюда выбраться?

– На машине, – быстро сказала Кити и вдруг как врезала Гальке носком шлепанца по голени! Галька заорала. Пока она вопила и прыгала на одной ножке, довольная поганка Кити убежала со смехом по коридору и скрылась в комнате.

– Ну, я тебе вечером устрою! – погрозила Галька кулаком захлопнувшейся двери.

Я вновь взялась за уборку, полностью уйдя в свои мысли и совершенно не слушая Галькину болтовню.

Значит, я нахожусь в другом штате. Вне юрисдикции шефа полиции Шиваджи. Скверно! Просто позвонить в местную полицию я и прежде боялась – мало ли на кого нарвусь. Позвонить ему в Гоа я тоже не могла: не знаю кода города. Хотя можно попробовать найти справочник или у девиц поспрашивать. Всего и делов-то, а какая результативность!

Но самое скверное, что здесь не ходят поезда и не летают самолеты. А машины у меня нет. Угон же уголовно наказуем. Хорошо бы найти карту, выяснить, сколько отсюда километров до границы с Гоа. Раз Леночка собиралась дойти пешком до Дели, то я вполне могу пройтись до Гоа. Но хотелось бы знать, сколько мне придется топать, запастись продовольствием, водой и заранее проработать маршрут.

Я так увлеклась своими планами, что не сразу почувствовала, как кто-то трясет меня за руку.

– Ну, ты чего, оглохла? За фигом я тут горбачусь? Ты меня слушаешь или что?

– Ой, Галь, прости, я задумалась. Что ты говоришь?

Больше отвлечься от Галькиных излияний мне не удалось. Вскоре она отправилась обедать. Ели девицы в зале, вместе с хозяйкой, Зеленой мымрой и охранниками. Кухарки питались в кухне, а я как низшее существо в местной иерархии принимала пищу у себя в чулане, и то, если дадут.

Как рассказывал наш друг Радж, приготовление пищи в Индии – почти священный обряд, и если поваров нанимают, то только из касты брахманов. И хотя сейчас в Индии касты упразднены, но складывавшиеся веками устои умирают медленно и далеко не везде. Работа же, которую выполняла я, всегда была «прерогативой» касты неприкасаемых. Так что мое положение в этом богоугодном заведении вполне можно себе представить, если даже представительницы древнейшей профессии брезговали садиться со мной за один стол.

Мне вдруг стало как-то обидно. Горбаться на них – заметьте, бесплатно! – в счет какого-то сомнительного долга, спи в кладовке, так еще и кормят тебя, как какую-то дворнягу, из отдельной миски, в грязном чулане. Ну, я вам устрою! Неприкасаемая, значит? Ладно, мне как человеку европейской культуры кастовые нюансы не известны. Убивать меня пока что нельзя, а вот я живости в ваше болото добавлю! Мстительно ухмыльнувшись, я с аппетитом доела рис с овощами, мясо туда, как всегда, не положили. Ничего, вы у меня еще попляшете!

А пока что надо подумать, где достать карту этого Карпура… Нет, Кохпура, или?.. Елки-палки! Как же он называется, этот город? Склероз проклятый! Записать надо было сразу!

Я сунулась туда-сюда и вспомнила, что сумки-то при мне нет. Писать нечем и негде. Плохо!

Так. Пора составить план действий, хватит мне метаться, как безголовой курице. И первым пунктом будет – раздобыть бумагу и ручку! Сейчас, кстати, и займусь этим.

Самым простым решением было зайти в кабинет к начальству и стибрить канцелярские принадлежности оттуда.

Обе тетки сейчас трескают в зале, поварихи сидят в кухне, самое время туда нагрянуть.

Отставив миску с недоеденным рисом, я потихоньку выглянула за дверь – никого. Кабинет находится в другом конце коридора. Надо пройти мимо кухни, мимо выхода в зал, короче, я в одном конце, начальство – в другом. Хорошо хоть, здесь всегда царит полумрак.

Наш притон был заведением простым, без изысков. Посреди здания располагался зал, где принимали «гостей», как их ласково величала Злобная тыква. Так я окрестила пухлую хозяйку заведения. Несмотря на ямочки на щечках и обманчиво-ласковые манеры, стерва она оказалась еще та, почище Зеленой мымры. Так вот, вокруг зала шел широкий коридор, обшитый деревянными панелями, с маленькими оранжевыми светильниками на стенах, пол здесь был выложен симпатичной меленькой плиткой, сюда выходили двери комнат девиц. За этим коридором, который как бы брал в скобку зал, находился другой коридор, рабочий. Был он коротким, по ширине здания, темным, по-моему, в нем даже проводки не было, пол здесь был дощатый, стены, наверное, крашеные. В этом сумраке не поймешь толком. Сюда выходили двери кухни, кабинета начальства, кабинета Зеленой мымры, больше похожего на кладовку со столом, а также лестница, ведущая на второй этаж, где располагались хозяйские апартаменты и комната Мымры, двери бельевой, прачечной со стиральной машиной (каких только чудес на свете не бывает!), кладовки, туалетов, душевой и моего чулана.

Туалет здесь был, как говорили у нас во времена застоя, «на этаже». Большое помещение, выложенное стареньким, кое-где потрескавшимся кафелем, служило сразу для всех возможных гигиенических целей. Вдоль одной стены – три кабинки с унитазами, вдоль другой – четыре раковины, и еще дверь в душевую. Тоже примитивную, с тремя душами. Но девки – ничего, радовались и этому.

Кухня располагалась посреди коридора, кабинет Тыквы – в одном его конце, мой чулан – в другом. Вход в зал – почти напротив кухни, но как бы за вторым коридором, двери здесь не было, только висел занавес из бамбука.

Сняв шлепанцы, я босиком порысила «на дело». Кухню я миновала благополучно, кухарки даже во время еды не замолкали ни на секунду, вход в зал тоже, вот и заветная дверь. Только бы не было заперто! Мне повезло. Дверь открылась легко и тихо. Не теряя времени, я схватила со стола несколько листов бумаги, пару ручек из стакана и уже напоследок выдернула из ящика стола блокнот без записей, это все же удобнее, чем листы бумаги. И наконец, вылетела за дверь. В коридоре было по-прежнему пусто.

Первым делом, вернувшись к себе, я составила план действий. Узнать и записать название города. Добыть карту. Воспользоваться Галькиным Интернетом, написать своим, в каком городе меня держат. Обследовать черный ход. Напакостить всем, кому смогу, кроме Гальки. И самое главное – сбежать! Предварительно запасшись едой, водой и, неплохо бы, деньгами. Если удастся, узнать код города Гоа, позвонить господину Шиваджи.

Довольная собой, я спрятала блокнот и ручки под циновку. Посидела с мечтательной улыбкой на лице, составляя план мести. Как же хорошо вновь ощущать себя пребывающей в твердом уме и здравой памяти!

Глава 7

Когда в борделе начиналась вечерняя горячка, девицы наряжались, а в кухне кипела работа: резались овощи, бурлили кастрюли, и меня гоняли то с бельем, то с ящиками овощей, то со шваброй. Выдали, наконец, орудие производства! Я улучила момент и высыпала в котел с кипящим мясом – совершенно случайно! – пачку соли, которую принесла из кладовки. Как назло, пачка была рваная. Соль моментально растворилась, бумажный пакет весело бултыхался на поверхности. Вопль поднялся такой, что я сочла за лучшее спрятаться в своей конуре. А вдруг меня все же убьют?

Ничего. Не убили. Поорали, Мымра пнула меня ногой в недавно заживший бок – вечно она пинает в одно и то же место! Бок здорово заболел. Ладно, следующая на очереди – ты! Так я утешила себя, потирая свежий ушиб. Только лучше действовать исподтишка. И не попадаться. На сегодня, пожалуй, хватит диверсий.

Я переспросила у Кити название города, записала его в блокнот и включилась в обычную круговерть.

Впервые за последние пять дней я проснулась с улыбкой на лице и с предчувствием чего-то хорошего. Блаженно прикрыв глаза, я еще раз прокрутила в голове намеченные дела и, скрипя и охая, поднялась с подстилки. День начался не так, как ожидалось.

Ночью какому-то клиенту стало плохо, до туалета он не добрался, и его вытошнило прямо в коридоре. Вонь стояла жуткая, убирать все пришлось, конечно, мне. Орали тоже на меня. В итоге выполнить намеченное с утра мне не довелось, поскольку Мымра ходила за мной по пятам и вымещала на мне свое раздражение. Когда запас негатива у нее иссяк, а у меня прибавилась пара синяков, она отвалила в кухню, проедать печень другим жертвам.

Когда Мымра отчалила, из своей опочивальни выплыла Галя и, как всегда, присев на корточки рядом со мной, принялась молоть языком без устали. Удивляло только, как она при этом умудряется шуровать так ловко тряпкой.

Я, не справившись с собой, вновь окунулась в поток Галькиных рассказов: дед у нее на старости лет жениться удумал. Вся родня в шоке! Бабе только шестьдесят пять, а деду – все семьдесят шесть. Свой дом, пасека, сарай новый, баня. И счет на сберкнижке. Мед дачникам толкает, и пенсия приличная.

– Вишь, стерва какая, что удумала! Говорят ведь люди – на чужой каравай рот не разевай. Ну, ничего, наши на деда навалятся, враз образумят. Это ему, видать, за самим собой ухаживать тяжело стало, но мамка с теткой и с Катькой, сеструхой моей двоюродной, быстро порядок наведут. И то, колоды, могли и раньше сообразить, не доводить до крайности. А невеста эта – та еще корова. Куркуль куркулем! Жадная, хитрая, в дом никого не пускает. Как ни придешь к ней, все на веранде гостей держит. Не убрано у меня, говорит. А кто все же был в доме-то, рассказывают – чисто у нее, как в больнице, ни пылинки, ни соринки. Вещи все по комодам попрятаны. Ходит восемь лет в одном пальто. Платку ее небось и того больше.

– Так, может, у нее на другое пальто денег нет?

– Ага! Щас! Тетка, Валя Гаврюшина, раз ее в центре встретила, в магазине. Прям у кассы. Той деваться некуда было, такое, говорит тетка, лицо она скроила, ей кассирша как раз чек выбила и сумму называет – четыре тысячи! А потом пакет из-под прилавка достает: пальто ваше, пожалуйте. Ну, каково?

– Да, может, она не себе, а детям его покупала?

– Детям! Дочь у нее в Хабаровске, замужем за военным, он по хозяйственной части. Сын и того лучше устроился. В Москве на какой-то бабе с детями и пропиской женился, давно уже, лет двадцать тому назад. Они уже выросли. Квартира у них своя. Слесарем работает в ЖЭКе, богатым жильцам унитазы чинит. На фиг им пальто ее! Они сами ей деньги шлют.

Дальше я уже не слушала. Через часа три, приведя заведение в сияющий вид, я зашла к подруге, прикрыла поплотнее дверь и попросила ее постоять снаружи на шухере. Типа, заметят, что я бездельничаю, и достанется мне на орехи.

Будем надеяться, что я правильно помню е-мейлы своего семейства. На всякий случай пошлю всем одинаковые послания. Какое-нибудь из них дойдет.

«Я в Кольхапуре, Махараштра. Жива, здорова. Попробую убежать. Юля». Отправив послания, я постаралась побыстрее отделаться от Гали и заняться своими насущными делами.

Я отправилась в душевую и попыталась раскрутить там все возможные гайки и болты. Через час титанических усилий мне кое-как удалось раскурочить одну фиговину на вентиле горячей воды смесителя. И то лишь потому, что он и так уже болтался. Присев на подоконник, я утерла пот со лба и с унынием взглянула на результаты своих трудов. Не густо! Похоже, техногенные катастрофы – не мой профиль.

Надо переходить к более примитивным мерам. Например, намылить лестницу!

Не откладывая дела в долгий ящик, я взяла мыло, мокрую тряпку и отправилась на дело. Никто не обратил на меня внимания. Поднявшись до середины лестницы, я густо намылила пару ступеней и тихо удалилась.

Посидев у себя минут десять и не дождавшись результатов, я пошла бродить в поисках вдохновения. В зале было пусто. Хм!

В углу, за барной стойкой, стояла здоровенная бочка с вином. Охранник дремал за дверью под навесом. Бармена не было видно, девиц – тем более. Хозяйка в кабинете рассчитывалась с поставщиком. Мымра лаялась с Джиной где-то в недрах борделя. Я подошла и слегка открутила краник. Тоненькая струйка малиновой жидкости потекла под стойку. Пол в зале был из темного, красноватого оттенка дерева, и лужу было практически не видно. Постояв и поглазев по сторонам, я, не придумав ничего другого, отправилась восвояси. Свернув в первый коридор, я увидела, как Нандита, высокая изящная девица, с сумкой под мышкой, при полном параде направляется к выходу.

– В город? – завистливо поинтересовалась я.

– Ага. Мы с Шарадом идем в кино, на новый американский мультик. – Она отправила в рот кубик «Дирола» и, бросив мне на прощание: – Чао! – удалилась, покачивая бедрами.

Нандита встречалась с одним парнем, портье в крупной гостинице. Врала ему, что живет с сестрой, матерью и очень строгим дядей, якобы они после шести вечера не выпускают ее на улицу. Запрещала себя провожать и, кажется, успешно водила его за нос.

Дождавшись, пока Нандита переступит через порог, я отправилась в ее комнату. Перегородки в нашем заведении излишней шумоизоляцией не страдали, и я тут же услышала, как за стенкой Ума кувыркается с зеленщиком. Мало ей этой радости на работе! За другой стеной Джина вовсю рыдала над каким-то слезливым сериалом про любовь, она вообще была девицей недалекой и жутко сентиментальной. Я прикрыла дверь и задумалась: а зачем я сюда приперлась?