Любовь на американских горках

Когда Володя адаптировался к местному климату, они с женой стали «валяться» на пляже почти целый день. Алёна с грустью считала, сколько им ещё осталось отдыхать: семь с половиной дней, шесть и две трети, пять дней и два часа, – и ей не хотелось упускать ни минуты.

Володя любовался ею и немного отодвигал купальник, чтобы посмотреть на контраст между загаром и белой кожей, проводил вдоль этой линии пальцем. Алёне было щекотно и сразу хотелось секса, что на пляже было, конечно, недопустимо. Она тянула его в бунгало.

А перед отлётом целых три дня море штормило, волны поднимались до полутора метров. Алёне казалось, что у неё «украли» драгоценные дни отпуска, и она рвалась попрыгать на волнах. Кроме того, было 19 января, а она давно уже предвкушала, как выложит фотки с белоснежного пляжа и напишет пост в соцсетях: «Я тоже по обычаю окунулась в воду на Крещение, но решила на всякий случай поближе к экватору».

Володя её не пускал на пляж, и они сильно поссорились. После ссоры Алёна кинула ему что-то резкое и ушла из бунгало, чтобы побродить по берегу и «остыть». А потом она скинула одежду (тонкую белую рубашку сразу сорвало ветром с лежаков, нагромождённых один на другой, и унесло) и пошла в море, уворачиваясь от волн, которые пеной разбивались о её бедро.

Володя пошёл вслед за женой через пять минут – беспокоился за неё и хотел помириться, собирался предложить ей поехать на другой курорт на майские праздники, если ей не хватило отдыха. Он бы специально взял дополнительный отпуск ради этого. Но на волнах Алёны не было. Её унесло очень быстро в ту сторону, где не было облагороженных пляжей. Да если бы они и были – в такую погоду не расставляли даже шезлонги, и никто сюда бы не зашёл. Спасатели, выставив красный флаг, считали на этом свою миссию выполненной, и отдыхали со стаканом пива дома или в служебных комнатах при отеле.

Если бы не рубашка, которая зацепилась за колючие сухие обломки на стволе пальмы, Володя решил бы, что Алёна ушла в один из местных баров или сидит сейчас в лобби основного здания отеля, попивая коктейль и злясь на него. Пошёл бы за ней туда.

Он нашёл жену, хоть и не сразу, и вытащил из воды. Волна ударила Алёну по затылку, и она ушла под воду, потеряв ориентацию в пространстве: она не могла понять, где верх, а где низ, и почему она до сих пор не выплыла, хотя казалось бы, вот он – дневной свет над водой. Потом, уже на берегу, у неё из носа и изо рта долго текла вода. Состояние, когда не чувствуешь опоры и не понимаешь, что происходит вокруг, ей не раз ещё вспоминалось после.

Обратно в Москву они летели молча.

Сейчас Алёна стала понимать, что Володе, во-первых, не нравилось на Кубе, и было реально плохо от непривычного климата, а во-вторых, она «попила» у него немало «крови» своими обидами, но он любил её и старался подстраиваться, а насильно спасал, когда она уже совсем выходила из берегов. «Какая же я дура, вообще его не видела, только на себя, такую офигенную, смотрела и только ради себя чего-то старалась», – думала Алёна, лёжа в наполненной почти до краёв ванне, в своей квартире. Сейчас она готова была ругать себя за все их ссоры и себя же винить во всех бедах – может, даже больше, чем стоило бы – настолько она хотела вернуть мужа.

Она сползла под воду и выпустила из носа воздух. Тот «бульками» поднялся к поверхности. Алёна лежала так несколько секунд: задержка дыхания часто помогала ей успокоиться, – а потом резко поднялась над водой, откашлялась и задышала. Голова слегка закружилась.

Алёна потянулась к полке, на которой лежал телефон, проверила – сообщений от мужа нет. «Конечно, нет, и быть не могло, – подумала Алёна, откладывая телефон. – Разе он когда-нибудь прогибался?»

Она почувствовала, что вода в ванной остыла, и включила погорячее.

Глава 10. Нервный срыв

21-го января, после прилёта в Москву, Алёна пошла на работу, а 25-го «загремела» в больницу с нервным срывом.

– Отдохнула, ничосе. Может, ей вредно перерывы делать в работе? Это на неё производственники брызнули ядом на совещании, а она отвыкла, – шептались сотрудники.

То ли организм Алёны, и правда, отвык от жёсткого рабочего ритма и расслабился, то ли ещё что – но только на совещании у неё потемнело в глазах, и она завалилась на бок, на глазах у коллег и генерального директора. Валяев подхватил её на руки.

После новогодних каникул офисная жизнь ещё была ленивой и расслабленной, постепенно разгоняясь до привычных рабочих темпов (все важные дела планировали на февраль) – и обморок начальницы Экономического управления стал главным событием для обсуждения в офисе.

Володя каждый день приходил к ней в больницу, «строил» врачей и платил медсёстрам, чтобы о ней лучше заботились, приносил печенье и экзотические фрукты и для жены, и для соседок (палата была на четверых). Как ни странно, Алёна впервые за несколько месяцев с их воссоединения с Володей почувствовала себя по-настоящему любимой. Она плюнула на рабочие дела и стала наслаждаться своим положением. Современные больничные кровати на больших голубых колёсах были прикольными: она таких раньше не видела. Соседки по палате оказались милыми и весьма интересными. И даже овсяная каша в местной столовой казалась Алёне вкусной.

С утра до пяти часов дня она ходила на процедуры, отдыхала, ждала Володю, потом они шли в больничную оранжерею с огромными стёклами. Он обхватывал жену и поддерживал, ради неё шёл такими же тихими и мелкими шагами. А Алёна рассказывала мужу, как толстая соседка Джамиля из другой палаты – наверное, грузинка или откуда-то ещё с Кавказа – надолго запиралась в ванной перед визитами мужа и сбривала со всего тела чёрные волосы, и никто не мог туда попасть. А потом они уже с мужем там запирались вдвоём, и это было уже гораздо быстрее. Алёна смеялась, а потом эта соседка проходила мимо них со своим мужем под ручку, и Алёна прятала лицо в Володино плечо, чтобы их не смущать.

Со временем семейная жизнь стала спокойнее, словно поезд на их аттракционе выехал на ровный прямой участок, без разгона и даже с некоторым замедлением. Алёна сейчас ловила себя на том, что и не знает, был ли счастлив Володя, если был, то когда, и что с ним вообще происходило за рамками их общения тет-а-тет. Как такое могло случиться?… Алёне казалось, что её счастья хватает на двоих с избытком, и что они чувствуют одно и то же. А если в чём-то расходятся – что ж, они не так долго ещё вместе, притрутся и станут одной душой и одним телом – на то они муж и жена.

В той деревне, куда Алёна в детстве уезжала каждое лето к бабушке, была такая парочка: дядя Миша и тётя Нина – старенькие, сморщенные, у обоих кожа на лице и руках коричневая и обветренная от работы на солнце. Загар у обоих – сверху до линии ворота, на руках – до отворота рукавов, а дальше белая кожа. Они были одного роста, и даже голоса и интонации у них стали похожи. Алёна бегала в дом старичков, потому что дружила с их внучкой Леной. Дядя Миша начинал говорить – тётя Нина заканчивала. Она просила его принести что-нибудь из кухни, забывая нужное слово – и он приносил именно то, что она имела в виду, а ещё – то, что жена подумала, но забыла вслух сказать.

– Ого! Как это у них получается? – спросила Алёна подружку, когда впервые увидела этот «фокус».

– Не обращай внимания, они всегда такие, – сказала подружка, затягивая волосы в хвост перед трельяжем, который стоял у них в «зале». – Хочешь секрет? Я думаю, что они телепаты. Знаешь, кто такие телепаты?

Алёна точно не знала, но признаваться в этом не хотела:

– Ну это которые умеют будущее предсказывать.

– Нет. Это которые смотрят на тебя и всё-всё про тебя понимают: какая ты, о чём сейчас думаешь, чего тебе хочется или наоборот, совсем не хочется. Или даже чего ты боишься. И что ты решишь сделать в следующий момент. Они всё чувствуют. Ну вот, – говорила Лена, поправляя створку трельяжа так, чтобы увидеть себя сзади и любуясь идеальным «хвостиком».

– А это передаётся по наследству?

– Не знаю, поживём-увидим, – говорила подружка, явно повторяя умную фразочку за кем-то из взрослых. – Ну что, пошли! Ты цветные мелки взяла?

А Алёна смотрела на старичков и думала, что хочет тоже такие отношения, когда вырастет. Пусть у неё будет муж, который всегда и во всём её понимает, а она бы его понимала. Скажем, вот сидят они вместе на скамеечке, и вдруг ей кажется, что он хочет бутерброд из белого хлеба с маслом и сахаром, и она идёт в дом, делает лакомство и приносит ему. А он такой: «Как ты угадала?! Это именно то, чего мне сейчас так сильно захотелось!», – и с удовольствием откусил бы от приготовленного ею бутерброда. Ну и ей предложил бы, конечно, куснуть с другого конца. Он же ведь тоже поймёт, что ей захотелось, пока она готовила и несла.

Какое-то время Алёне казалось, что у них с Володей именно такое взаимопонимание, и к старости есть все шансы стать похожими на тётю Нину и дядю Мишу. Но оказалось, что идиллия была только у самой Алёны. Может, потому что её муж был телепатом, а она сама только притворялась? Или просто их аттракцион был задуман гораздо более интересным?

Глава 11. Возобновление дружбы

Алёна вылезла из ванной, укутавшись большим махровым полотенцем, и с ещё одним полотенцем на голове. Она подошла к окну и посмотрела на улицу. Уже светало: в мае уже в 3 часа ночи на горизонте появлялась светлая полоска, а к 4-м утра совсем рассветало.

За окном пели птицы. После дождя сильно пахло черёмухой и сиренью, которая тоже начала расцветать. Удивительно – в их дворе, посреди Москвы поселился скворец. Вот уж природа очистилась так очистилась. Ленты в соцсетях сейчас пестрели мемами и смешными гифками на эту тему. Стоило зайти в фейсбук – тут же попадалось: «В Крыму на побережье дельфины», «В городе-миллионнике появились жуки-олени», «На улицу Изюмская вышла лиса».

– Да уж, – сказала Алёна, постукивая костяшкой пальца по стеклу. – Природа вообще так хорошо очистилась, что мужья уходят от дурацких жён и возвращаются к друзьям, в исходную среду обитания.

Спать не хотелось. Алёна взяла телефон и зашла в фейсбук, на страницы своих бывших подруг. Они были в сети.

«Привет!» – написала Алёна той, что красила волосы в разные цвета.

«О, дароффки! – ответила Юля сразу же. – Какие люди! Сколько лет, сколько зим! Ты чё здесь делаешь?».

Подруга тут же собрала общий чат: «Девчонки, смотрите, кто у нас. Закрутевшая замужняя Алёна», «Чмоки!», – и множество смайликов и стикеров, выражавших удивление, радость, объятья поцелуи, восторги и всё в том же стиле.

На следующий день Алёна встретилась с подругами в парке – «контрабандой», как они шутили, потому что в Москве карантин ещё не сняли, и в парках гулять было запрещено. Бутылка испанского полусладкого вина, пластиковые стаканчики, которые девчонки тут же украсили лаком для ногтей, поставив на них точки и волнистые линии, как на дизайнерских бокалах. А ещё смех, эмоции, какая-то живая волна, участие и сочувствие.

– Да он абьюзер! – говорила одна из подружек, поднимая свой стаканчик. – Алёнка, ты сама себя слышишь? Что ты говоришь?! Ты плохая, ты не такая. Да он вообще охамел в край, тебя бросать из-за такой ерунды!

– Точно, – вторила ей другая. – Помнишь, как ты с Игорем ездила в Таиланд? И как он тебя убеждал, что ты хуже всех?

– Ты вообще тогда на человека была не похожа, – соглашалась третья. – Извини, подруга, но я честно говорю всегда прямо, у тебя и глаза были, как у собачки, и вся забитая, и от фигуры одни кости остались. Хочешь сейчас такой же стать?

– Бросай его нафиг.

– Ушёл – и скатертью дорога! Давайте выпьем, девчонки?

– Алён, за тебя. Ты красивая, успешная, ты настоящая женщина. Он ещё будет локти кусать, что упустил такое сокровище! На коленях назад приползёт.

Подруги чокнулись пластиковыми стаканчиками, и Алёна пролила на землю немного вина – видимо, слишком сжала в ладонях свой стаканчик. Но подруги сразу дали ей салфетки и по-доброму «подкололи»:

– Эй, вроде, ещё не пьяная, – а потом дружно выпили за неё. Одна за всех – и все за одну.

Домой Алёна вернулась заметно повеселевшей и бодрой, несмотря на бессонную ночь. Ей не очень верилось, что Володя приползёт на коленях, но представлять это было приятно. Пусть он не на коленях, а просто придёт, выглянув из-за огромного (ладно, пусть даже не огромного, а совершенно обычного) букета. И скажет: «Мы и раньше иногда расставались, но связь между нами сильнее нас. Давай больше не будем никогда даже делать попытки бросить друг друга?». И пусть это всего лишь мечты – но может же человек хоть иногда помечтать?

А после обеда Алёне принесли официальное уведомление о начале бракоразводного процесса.

«Странно. А разве уже можно? Карантин же, никто не работает», – думала Алёна. Она так растерялась, что не спросила сразу о подробностях, просто расписалась в получении.