Жизнь евреев в России

Если купец прекращает гильдейский платеж в данном месте вне черты, он обязан возвратиться в пределы черты (приобретший недвижимое имущество – в течение двух лет, прочие – в течение одного года, в противном случае они высылаются полицией). Только пробывшие в течение десяти лет в месте приписки в первой гильдии получают там право постоянного жительства. До последнего времени купцы, вне черты, прекращавшие до истечения десяти лет выборку гильдейских документов, должны были, для приобретения права приписки вновь вне черты, отбывать вторично пятилетий гильдейский срок в черте; закон 1904 года это правило отменил, предоставив им вновь причисляться вне черты без отбывания вторичного пятилетнего срока в черте. Тот же закон предоставил евреям, пробывшим вне черты в купечестве первой гильдии, хотя бы с перерывами, в течение десяти лет, право причисляться к городским обществам внутренних губерний и право повсеместного жительства. (Этот закон не распространяет своего действия на Москву и казачьи области.)

Что же касается купцов первой гильдии, приписанных к купечеству в черте, то им дозволяется приезжать разновременно в столицы и другие города внутренних губерний с тем, чтобы в течение года их пребывание продолжалось не более шести месяцев (они могут посылать вместо себя приказчиков в счет этого срока[3 - Еврей-приказчик, пробывший в течение года во внутренних губерниях по доверенности купца шесть месяцев, при переходе к другому купцу не может туда в том же году вновь приезжать.]), а также посещать некоторые ярмарки.

Законом 1904 года отменено в отношении их воспрещение вновь селиться вне городов и местечек в пределах черты.

Купцы второй гильдии могут приезжать (или присылать вместо себя приказчиков) во внутренние губернии с тем, чтобы общий срок пребывания не превышал трех месяцев ежегодно, и посещать известные ярмарки.

Ремесленники пользуются правами, установленными при Александре II (закон 1891 года воспретил евреям-мастерам и ремесленникам жить в Москве и ее губернии), причем закон 1904 года открыл им в пределах черты доступ в места, лежащие вне городских поселений, прегражденный «Временными правилами» 1882 года.

Подобное положение отдельных групп еврейского населения является льготным в сравнении с многотысячной массой мелкого торгового, а также ремесленного люда (не отвечающего формальным требованиям закона), с миллионами остальных евреев, осужденных на вечное пребывание в пределах черты, встречающих перед стенами гетто непреодолимые преграды в естественной борьбе за свое существование. Но в действительности это льготное положение представляется длинной цепью ограничений, тормозящих развитие торгово-промышленной деятельности евреев. Не говоря о том, что ограничения, связанные с правом жительства, сделали для евреев почти невозможным обращение к целому ряду торговых операций и промыслов (например рыбный, горный, золотой, разработка драгоценных и цветных камней, аренда казенных оброчных статей, участие в казенных подрядах и поставках, приобретение имуществ с публичных торгов), – группы, пользующиеся преимуществами, не могут найти в предоставленных им правах тех условий, без которых немыслима правильная и прочная хозяйственная деятельность. Никакие «льготы» не могут парализовать те последствия, в корне подрывающие хозяйственную деятельность евреев, которые вызываются отсутствием полной свободы в передвижении и жительстве; никакие «преимущества» не могут отвратить гибельного влияния, оказываемого на развитие закономерной торгово-промышленной деятельности еврейского населения общим правовым положением евреев в стране, открывающим пред низшими агентами правительственной власти широкий простор для насилия и притеснений.

Под влиянием общего настроения в правительственных сферах административная практика, нередко ничем не отличавшаяся от произвола, расширила и углубила действие ограничительные законов, причем порою и судебные места оказывали исполнительной власти в этом отношении свою поддержку. С одной стороны, была сужена территориальная сфера торгово-промышленной деятельности евреев, с другой – был ограничен круг соответствующих занятий.

Администрация создала крайне стеснительные условия для переписки ремесленников-евреев из черты в цехи вне черты – на том основании, что многие стали злоупотреблять этим правом, отдаваясь под видом ремесла совершенно другим занятиям, не подходящим под название ремесел. (Действительно, такие случаи наблюдались; они вызывались борьбой против ограничения естественного права на свободу передвижения.) Делались попытки в целом ряде местностей ставить препятствия для поселения ремесленников в городских и сельских поселениях, не имеющих ремесленных учреждений. Многие занятия, по существу ремесленные, формально не признаны таковыми, в связи с чем соответствующие ремесленные группы утрачивали предоставленные законом льготы[4 - Следующие занятия признаны цеховыми ремеслами: 1) выделка сургуча, 2) чулочно-вязальное мастерство, 3) рогожное ремесло, 4) ножево-бритво-шлифовальное ремесло, 5) пробочное мастерство; 6) мешочное производство, 7) гонтовое ремесло, 8) кручение и смазывание пряжи кустарным способом, 9) колбасное мастерство, 10) кухмистерское и поварское ремесло, 11) занятие машиниста на железной дороге, 12) гравировальное ремесло, 13) живописно-малярное, 14) чернильно-ваксенное, 15) стекольщики.Не признаются цеховыми ремеслами следующие занятия: 1) мясное мастерство (резники), 2) рыбосольный промысел, 3) выделка табаку, 4) заготовка и браковка материалов и товаров, 5) заливка резиновых галош, 6) типографы, 7) землемеры-таксаторы, 8) ремесленные работники, 9) мостовщики, каменщики, каменотесы, плотники, штукатуры, извозчики, чернорабочие, садовники, огородники, домашние слуги, 10) уксусное производство, 11) дистилляция, 12) приготовление лака, 13) мыловарение, 14) выделка дрожжей, 15) производство спичечной массы, 16) полотняно-бумажное производство, 17) выделка кирпича, 18) настройка музыкальных инструментов.Для евреев трудовых групп, перечисленных в пункте 9, образованы в черте особые неремесленные цехи, к коим они обязаны причисляться, в противном случае они относятся к разряду лиц, не занимающихся производительным трудом. Но эта приписка не дает прав ремесленника.]. Наряду с этим практика истолковала закон 1865 года в том смысле, что заниматься можно и должно только своим ремеслом, то есть тем, на которое взято ремесленное свидетельство (для перемены ремесла надо отправиться в черту); занятие же ремеслом другого мастерства влечет за собой выселение в черту. Установленный для наблюдений за занятиями ремесленников контроль со стороны ремесленных учреждений (а где таковых нет, полиции) вызывает пристрастную бдительность органов контроля и порождает на этой почве доносы и взяточничество. Дело доходило до того, что администрация присваивала, например, себе право выселять ремесленников за «дурное поведение». Цинизм простирался до того, что еврею-ремесленнику нередко отказывали в приписке к цеху на том основании, что и без него ремесленников достаточно.

Выдача промысловых билетов и документов на право производства торговли обставляется тяжелыми и дорогостоящими формальностями, например, представлением паспорта и удостоверений о приписке к призывному участку или о явке к исполнению воинской повинности, что сопряжено в менее крупных пунктах, из-за произвола местной администрации, со значительными хлопотами.

Вне черты получение торговых свидетельств связано с еще большими затруднениями.

Однако в худшем еще положении часто оказывались ремесленники, которые на основании закона 1865 года пытались заниматься торговлей. Еще в 1875 году появился циркуляр министра внутренних дел о том, что ремесленники, выбирая гильдейские свидетельства и торговые документы, получают право производить торговлю вне черты только изделиями своего мастерства. Поэтому подвергались каре (личной высылке и конфискации товара), например, евреи-булочники за торговлю мукой, часовых дел мастера – за торговлю часами, так как часовой механизм собирается другими мастерами, и Сенат подобные приговоры судебных мест утверждал.

Но, кроме этих общих условий, развитие хозяйственной деятельности евреев встречает значительные препятствия в специальных ограничениях.

В сфере внутренней жизни торгово-промышленного и ремесленного класса евреев особое значение имеют ограничительные законы в отношении участия в органах самоуправления и в торговых предприятиях. Согласно порядку, установленному еще при Николае I, евреи в составе присутствий купеческих, мещанских и ремесленных управ образуют не более третьей части так, чтобы другие две трети с председателем состояли из христиан. Избрание же евреев в члены коммерческих судов вовсе не разрешается. Доступ в торговые посредники, маклера, члены и старшины биржевых комитетов в одних случаях невозможен для евреев, в других – ограничен. Наряду с этим за последние пятнадцать лет заметна сильная тенденция ослабить роль евреев в акционерных обществах и товариществах на паях: в уставы этих предприятий стали вводиться параграфы, значительно ограничивающие право участия евреев, а зачастую и совершенно устраняющие их от какого бы то ни было участия в деле. Число подобных ограничительных уставов к 1 июля 1902 года простиралось до 1500; с тех пор оно возросло.

Подобного же рода ограничительная тенденция проникла и в ремесленную сферу, преградив доступ евреям в ремесленные артели, получившие в последнее время довольно большое распространение. Не говоря уже о внутренних губерниях, даже и в черте эти артели нередко закрыты для них или принимают в свою среду евреев в определенной процентной норме.

Винный промысел и аренды

Винокурение и питейная торговля, а также аренды составляли для евреев (в уездах), наряду с торговлей и ремеслами, важнейший источник пропитания. Это положение создалось веками и легло в основание местной государственно-хозяйственной жизни. Право винокурения являлось в Польше особой привилегией; оно не принадлежало евреям: они выступали лишь как откупщики. В силу же русских законов евреи не имели прав самостоятельного винокурения ввиду принадлежности к купечеству и мещанству. Это право принадлежало помещикам, казне, городам и другим юридическим лицам, которые могли сдавать на откуп винные промыслы.

На рубеже XIX века делались попытки объяснить бедственное положение крестьян польских губерний пребыванием евреев в уездах в качестве арендаторов различных отраслей помещичьего хозяйства вообще и винокуренного производства в частности, а также в качестве содержателей корчем; в связи с этим предпринимались даже суровые меры к поголовному выселению евреев из сел и деревень. Однако в интересах казны и помещиков им разрешалось занятие винным промыслом в городах и местечках (казенных и помещичьих). Но вскоре всестороннее разжалование этого вопроса привело представителей власти к убеждению, что занятие евреями арендами и винным промыслом и в уездах не только не вредно, но даже полезно для благосостояния населения.

Вследствие этого евреи продолжали заниматься винными и арендными промыслами[5 - От аренды отдельных промыслов отличалась аренда населенных имений, которая была запрещена евреям.].

Так, уставом об образовании Бессарабской области 1818 года евреям было предоставлено иметь в откупном содержании питейную продажу в казенных и частных имениях, содержать мельницы, винокурни и прочие подобные заведения. В дальнейшем в целом ряде указов подтверждалось лишь то требование, чтобы евреи, по общему правилу, не продавали водки крестьянам в долг или под заклад одежды, домашней утвари и проч.

Но тем строже правительство следило, чтобы евреи не занимались этим промыслом за пределами черты. В уставе 1817 года о питейном сборе в великорусских губерниях так и отмечалось, что во всех великороссийских губерниях евреи не должны быть допускаемы ни к винокурению, ни к деланию водок и варению меда и пива, ни к продаже означенных напитков. Впрочем, уже в 1819 году, ввиду нужды в винокурах, пришлось от этого закона отступить и предоставить евреям, в виде исключения, пребывание вне черты в качестве винокуров. Вскоре, однако, эта льгота была отменена.

Что касается аренды имений, то, несмотря на все старания правительства совершенно отвлечь евреев от нее, условия жизни шли против этих мероприятий, и фактически земли часто находились у них в руках, хотя и в скрытом виде.

Новое, совершенно неожиданное направление получил вопрос о винных промыслах евреев в черте оседлости в 1845 году, когда винокурение было запрещено евреям всех сословий во всех без изъятия селениях, деревнях и хуторах.

Этим законом евреи должны были быть совершенно устранены от торговли напитками вне городских поселений. Но казенный интерес понуждал правительство делать постепенно отступления и от этих правил. Так, купцам всех гильдий было предоставлено вступать в содержание питейных откупов и акцизных с питей сборов в казенных селениях, с тем, однако, что они обязаны были иметь поверенных, сидельцев и прочих откупных служителей из христиан.

Что касается прочих промыслов, то купцам было разрешено брать в аренду всякие торговые и хозяйственные заведения, в которых не производится продажи или выделки горячих напитков: постоялые и заездные дворы (в городах и местечках), мельницы, сукновальни, рыбные ловли и прочие оброчные статьи. Им дозволялось также иметь собственные пивоварни и медоварни, но только для оптовой, а не для распивочной продажи.

Но евреям вообще, во всех без изъятия селениях, деревнях и хуторах, а равно на незаселенных землях, воспрещалось: заниматься лично или через христиан распивочной продажей хлебного вина, спирта и прочего; иметь собственные винокурни, производить винокурение и выделку разного рода горячих напитков без особого дозволения на то правительства и вообще жить в шинках, харчевнях и в домах, где производится распивочная продажа питей.

От этих правил вскоре были допущены существенные отступления. Так, откупщикам-евреям привилегированных губерний, содержащим казенные откупа, дозволено было, в виде временной меры, для отвращения подрыва, брать в аренду на определенный срок помещичьи шинки, отстоящие на 10-верстном пространстве от пределов содерживаемых ими казенных откупов. В 1847 году ввиду того, что «соревнование евреев значительно могло возвысить цену за содержание корчем и даже указать с большей определительностью доход, который должен быть с них получен», купцам первой гильдии было предоставлено брать на откуп корчмы во всех западных губерниях, с тем чтобы они сами не продавали вина по селениям, а сидельцами были христиане.

Такая неустойчивая законодательная политика, в борьбе с пьянством направлявшая удары не против корня зла, продолжалась на первых порах и при Александре II. Но под влиянием общих реформаторских веяний в законодательство пробился более трезвый взгляд на явления действительной жизни. Результатом этого нового взгляда, рассматривавшего вопрос о положении крестьянства и сильно развитом среди него пьянстве под новым углом зрения, было то, что правительство сознало, что в кабак толкает крестьянина не еврей…

В 1863 году евреям было разрешено производить в черте оседлости повсеместно питейную торговлю на общем основании. Этот же закон дозволил евреям, имеющим право на фабрично-заводскую промышленность, арендовать винокуренные заводы повсеместно в губерниях Киевской, Черниговской, Могилевской, Полтавской, Таврической и Херсонской. Закон 1863 года в чистом виде просуществовал, впрочем, недолго: право питейной торговли в черте было ограничено (в 1874 году) в том смысле, что такая торговля дозволяется лишь в собственных домах.

Вне черты какая бы то ни было питейная торговля запрещена всем без исключения евреям.

Наравне с винокурением помещикам было предоставлено отдавать евреям в аренду земли и угодья и оброчные статьи, входящие в состав их имений, кроме усадебных, полевых земель и других угодий, отведенных в пользование крестьян. Но затем, под влиянием правительственных стремлений к обрусению западного края, это общее правило подверглось ограниченно в девяти западных губерниях. На основании законов 1864 и 1867 годов евреи были лишены права аренды не только целых имений, но и отдельных угодий, за исключением корчем, мельниц свеклосахарных, стеклянных и других заводов, заведывание коими требует технических знаний и некоторого оборотного капитала.

Новые ограничения принесло законодательство Александра III. «Временные правила» 1882 года в значительной степени парализовали аренду недвижимых имуществ, находящихся вне черты городов и местечек, запретив заключение арендных договоров и засвидетельствование доверенностей на управление и распоряжение недвижимыми имуществами. Однако фактически прекратить окончательно аренду закон не мог. Аренда значительно сократилась, но не исчезла. Высшие местные административные лица, на льготных условиях приобретавшие при посредстве правительства польские имения, не будучи знакомыми с ведением хозяйства, предпочитали сдавать землю в аренду прежним арендаторам-евреям. Высокий пост давал возможность помещику-администратору защищать арендатора от притеснений администрации, а сама неузаконенность аренды делала ее особенно выгодной для помещика, пользовавшегося отсутствием арендного контракта, чтобы держать арендатора в полной зависимости.

В настоящее время, с введением казенной монополии во всех губерниях черты, евреи фактически устранены от питейной торговли.

Пьянство в России, однако, от этого не уменьшилось…

Земледелие

Доступ к земле был впервые открыт евреям в России в начале XIX века. До того времени им запрещалось каким бы то ни было образом пользоваться землей.

Положение 1804 года впервые предоставило евреям – с целью привлечения их к земледельческому труду – право покупать и арендовать незаселенные земли, а неимущим переходить на пустопорожние казенные земли. Вместе с тем оно потребовало поголовного их выселения из сел и деревень. Выселяемые стали просить об отводе им казенной земли на местах их прежнего жительства. Но правительство предпочитало направлять будущих земледельцев в Новороссийский край, где было много свободных земель.

В короткое время в Новороссию переселилось до 600 семейств (около 4000 душ), но недостаток казенных средств и бедность евреев, в значительном числе устремившихся в новый край, принудили правительство приостановить их переселение.

Выселение евреев из сел и деревень было вскоре отменено, и в связи с этим исчезла побудительная сила, толкавшая евреев к земледелию. С другой же стороны, хозяйственные условия того времени, покоившиеся на крепостничестве, не могли способствовать развитию еврейского землевладения ввиду запрещения иметь крепостных и отсутствия свободных наемных сельскохозяйственных работников.

В положении 1835 года было отведено серьезное внимание вопросу о евреях-земледельцах. Подтвердив право приобретения и аренды лишь незаселенных земель, закон разрешил евреям нанимать христиан для полевых и огородных работ. Новый закон – с целью привлечения евреев к земледелию – установил значительные льготы для земледельческого класса: освобождение еврейских поселений (в зависимости от их размеров) на 25 и 50 лет от грозной и страшной в то время рекрутчины, свободу от отбывания земских повинностей и подушной подати и др. Эти льготы, в особенности льгота от рекрутской повинности, должны были, по мнению правительства, в значительной степени способствовать переходу евреев в земледельческое состояние. Однако в первое десятилетие после издания закона 1835 года казенные земли под поселения в местах жительства евреев не отводились, и поселенцы принуждены были переходить главным образом в Херсонскую губернию; только имущие покупали или арендовали земли в западном крае. Но положение 1844 года установило отвод казенных земель во всех губерниях западного края, в Екатеринославской губернии и в Царстве Польском.

Пользуясь для пособий земледельцам суммами коробочного сбора, то есть средствами, собиравшимися с самого еврейского населения, правительство к началу пятидесятых годов успело основать ряд еврейских земледельческих колоний. Условия развития этих поселений складывались крайне неблагоприятно. Помимо того, что колонистам в западном крае (главным образом в северной части) отводились преимущественно земли, страдающие существенными недостатками (пахотные земли были часто неплодородны, сенокосов недостаточно), а пособия для обзаведения хозяйством были крайне ничтожны, люстрационные комиссии, производившие нарезку земель всем вообще колонистам, лишили колонии во многих местах, особливо в юго-западном крае, всей пахотной и сенокосной земли, оставив в пользовании одну лишь усадебную и выгонную. Такого рода действия люстрационных комиссий объяснялись отчасти тем, будто колонисты в юго-западном крае проявляли меньше склонности к земледельческому труду, чем в других местах, и нередко, сдавая землю в аренду, уклонялись от земледельческих занятий. Вопрос о том, занимаются ли действительно те или иные евреи в колониях земледелием, решался на сходе крестьян, и достаточно было простого заявления крестьянина, что он арендовал землю еврея, чтобы земля у последнего отбиралась. Крестьяне же были не совсем беспристрастны, надеясь на то, что отобранная земля будет прирезана к их наделам. Кое-где так и было.

Благодаря указанной мере множество дворов и колоний лишились земли, что повлекло за собой уход большей части колонистов. Оставшиеся колонисты отчасти воспользовались землей ушедших, отчасти прибегли к распашке выгонов. За исключением отрезанной земли, всю остальную колонисты получили в подворно-участковое владение на выкуп.

Что касается колоний на землях, арендованных у частных лиц, то их судьба была еще печальнее, ибо ввиду перемены взгляда правительства Александра II на еврейское землепользование значительная часть землевладельцев отказывалась возобновлять аренду по истечении старых контрактов. Стремление к обрусению западного края и водворению в нем русского элемента вовсе приостановило развитие земледельческих поселений.

Прежде всего прекращено было поселение евреев на казенных землях западного края; последующие законоположения имеют уже в виду способствовать переходу евреев из земледельческого состояния в другие, а в 1866 году было окончательно прекращено перечисление их в земледельческое состояние. Тогда же существующие колонии были подчинены общим крестьянским учреждениям, колонисты же по обязанностям сравнены с крестьянами.

«Временные правила» 1882 года, запретившие евреям вновь селиться в деревнях и селах в черте и арендовать землю, имели особенно парализующее значение для поселений на арендованной земле, лишив колонистов возможности обеспечить за собою формально и те крохи земли, которыми они пользовались до тех пор на правах аренды у частных владельцев. Что касается казенных и даже так называемых запасных земель еврейских колоний, то хотя их аренда и допускается, но фактически этим правом колонисты-евреи пользоваться не могут вследствие того, что льгота для крестьян – нетребование залога – на евреев-колонистов не распространяется.

В земледельческих колониях черты оседлости живет в настоящее время около 13 000 семейств (76 000 душ населения) при 113 300 десятинах. Из этого числа – в 15 губерниях черты – собственной земли около 17 000 десятин, надельной от казны около 78 000, арендной – несколько более 3000 десятин. Остальная земля – около 15 000 десятин – находится в 10 губерниях Царства Польского. Таким образом, наибольшая часть земель в колониях надельная.

Колонии в новороссийских губерниях, несмотря на недостаток воды и другие тяжелые условия, а также частые неурожаи, благодаря заботливости со стороны еврейского общества, находятся сравнительно в лучшем состоянии. В значительно менее благоприятных условиях находятся колонии северо- и юго-западного края. Препятствия к развитию сельскохозяйственной промышленности заключаются, главным образом, в недостатке земли, в отсутствии необходимого инвентаря и слабом развитии сельскохозяйственной техники.

Тем не менее в колониях живет уже второе поколение, совершенно освоившееся с земледельческим трудом и приспособившееся к сельскохозяйственному быту.

Право приобретения собственности

В отношении права собственности русское законодательство устанавливает для евреев такого же двоякого рода ограничения, как и в праве занятий: ограничения более широкого характера, вытекающие из правил о жительстве, и частного свойства – относящиеся к отдельным видам собственности, местностям и проч.

Отсутствие самостоятельного права проживания в определенном месте само собою исключает для еврея право приобретения там собственности. Евреи могут вообще приобретать собственность лишь «в черте общей их оседлости, равно как и везде, где им дозволено постоянное пребывание». Таким образом, сфера действий права собственности определяется для евреев вообще границами черты оседлости, причем эта сфера расширяется для отдельных еврейских групп в зависимости от права постоянного пребывания в том или другом месте вне черты.