Царь, царевич, король, королевич…

– Клянусь, когда меня освободят, я не стану тратить силы на того, кто это сделает. Нет. Я уничтожу весь этот гадкий мир, в котором я, самый могущественный волшебник, подвергаюсь неслыханным унижениям!

В тот же миг, подобострастно кланяясь на ходу, в камеру пыток просеменил невесть откуда взявшийся поп Гапон.

Кащей сообразил, что не стоит посвящать Гапона в свой новый, только что выдуманный, план, и вскрикнул с притворной радостью:

– Гапончик! Милый! Ты ли это?!

– Я, Кащеюшка, кто же еще.

– Вот радость-то, вот радость, – забренчал оковами Кащей. – Ну-ка, Гапончик, помоги мне отсюда выбраться. Будем с тобой мед-пиво пить, усов у нас нет, так что все в рот попадет. Жить будем дружно…

Тут только осмыслив беспомощность своего вчерашнего господина, Гапон выпрямился, расправил плечи. Приосанился:

– Жить дружно? С тобой, что ли, козел? – Он прошелся вдоль Кащея, проверяя надежность цепей, и добавил: – Мед-пиво пить? Да с тобой хоть с усами, хоть без усов ничего в рот не попадет. Ты же все приколы строишь! Кто мне банан из слоновой кости подсовывал? А?! А кто в зелено вино слабительного намешал? Кстати, мед с пивом ничуть не хуже подействуют…

Не удержавшись, Кащей хихикнул от приятности воспоминаний, но тут же, взяв себя в руки, взмолился:

– Да это я по дружбе, Гапончик! Ты ж мне как брат родной!

– Как брат?! – покачал головой Гапон. – А не ты ли мне говорил, что правильно свет мой – Алена Соловьинишна – к Муромцу убегла, что, мол, зачем ей такой, как я, заморыш дебильный?

– Заморыш, Гапончик, – это значит гость заморский, важный, и не дебильный вовсе я говорил, а дебелый – рослый да здоровый.

– Не знаю такого слова, – нахмурился Гапон.

– Словарь Даля почитай! – посоветовал Кащей. – И вообще, шутил я!

– Ясненько. Освободить я тебя освобожу. Дай только придумаю, чего за это просить с тебя да как сделать, чтобы ты от обещаний своих не отрекся.

С этими словами Гапон уселся на стоящую поодаль плаху и тяжело задумался.

– Предложеньице есть, – первым нарушил тишину Кащей минуты через три.

– Выкладывай, обмозгуем.

– Думаю, нет тебе ничего милее, как стать князем русским заместо Владимира, а княгиней – чтоб Соловьинишна была. Это я тебе запросто устрою. А во-вторых, как сделать, чтоб я свое обещание выполнил. Нужно взять с меня честное Кащеево слово…

– О-ха-ха! О-хо-хо! – схватился за живот Гапон. – По первой-то части я с тобой согласен: князем быть – это хорошо. А вот с честным словом твоим – это ты загнул, загнул…

– Ты что же, тать, не веришь мне?! – грозно вскричал Кащей, вспылив, но тут же и осекся. – Ладно, будем считать, первая часть принята за основу. Давай про вторую думать.

Они вновь надолго замолчали. Первым опять взял слово Кащей:

– Ничего нам не придумать. Как ни поверни, все равно я тебя обхитрить смогу. Так что или поверить тебе придется мне на слово, или уж не знаю что.

– Погодь-погодь, – перебил его Гапон. – Есть одна мыслишка! Дай додумать, не мешай…

Кащей нетерпеливо побренчал цепями, но произнести еще хоть слово не решился. А Гапон принялся излагать свою гениальную идею:

– В цепи тебя Иван со своими басурманами заковал, так?

– Ну, так…

– Оттого они это сделать смогли, что прибор твой колдовской отключили, верно?

«Он слишком много знает», – подумал Кащей, а вслух согласился:

– Верно.

– Почему ты, несмотря на всю силу свою колдовскую, освободиться не можешь? Потому что руки закованы, а тебе, кроме заклинаний, еще и пассы специальные надо делать. Так?

– Так, – неохотно признал Кащей.

– От прибора нить волшебная тянется к дубу, где яйцо хрустальное хранится. Если ниточку эту обрезать, то ты снова силу свою потеряешь!

– Только попробуй!!! – взъярился Кащей.

– Не боись, не буду. Мне это самому невыгодно. Так я поступлю: освобожу тебе одну руку, пилку дам. А сам возьму ножницы да с нитью той рядышком сяду. Ежели ты супротив меня коварство какое измыслишь, вмиг ту нить перережу, и снова ты силу потеряешь.

– Не перережешь! – злобно сверкая глазами, заявил Кащей. – Ты тогда и сам другим человеком станешь.

– А мне терять нечего, – захихикал Гапон, – я и с прибором человек маленький – попик Гапончик, советник княжий да Кащеев. И без прибора – литературный критик, тому обучающий, чего сам делать не умею. Так что обрежу, будь спокоен.

Кащей сник, а Гапон, схватив пилку, перепилил оковы на правой руке, отдал инструмент и опрометью выскочил из камеры.

Освободившись (для скорости Кащей пилил не цепи, а собственные конечности, тут же вырастающие заново), чародей выбежал из дворца. Гапон сидел на поляне, в одной руке держа кабель транслятора, а в другой – ножницы. Мелко трясясь и хихикая, Гапон крикнул:

– Эй, Кащей, сделай-ка мне сюда еды побольше, а то ведь проголодаюсь!

– Я те что, холоп дворовый? – огрызнулся Кащей.

– Ну как хочешь, как хочешь – закивал головой Гапон. – Режу!

– Тьфу ты, навязался на мою голову, – проворчал в сердцах Кащей, затем что-то прошептал и взмахнул руками. С громким хлопком и бирюзовой вспышкой возле Гапона возникли три корзины – с фруктами, пирогами и бутылями.

– И колбаски, колбаски еще! – крикнул Гапон. – Да получше.

Ударив его по затылку, с неба свалилась палка сервелата. Глаза Гапона расширились:

– Ты так больше не шути, Кащеюшка, – крикнул он. – Я ниточку-то чуть было уже не перерезал. Лучше делом займись. На все тебе три дня даю, как положено. А потом – пеняй на себя. Ну-ка расскажи, как обещание свое выполнить думаешь?

– А вот это уж фиг тебе, – отрезал Кащей. – Сказал – сделаю. Как – не твоя забота.

Со словами этими он повернулся к Гапону спиной и воротился в замок. Уселся на трон и задумался. Выполнять обещанное Гапону он не собирался, это само собой. Другая мысль глодала его – как весь мир уничтожить? Не так-то это легко, если учесть, что сила его действует только в пределах острова. Да и тут ДЗР-овцы снуют… Кащей скривился от неприятного воспоминания и для успокоения взял нелюбимый фрукт – банан.

Но мысль о ДЗР-овцах не отступала, и вдруг Кащей почувствовал, что она же может ему чем-то и помочь. Департамент реальность защищает, он же хочет ее уничтожить. Значит, нужно выяснить, что реальности угрожает, и этим воспользоваться…

На мгновение Кащея посетила неприятная мысль: «А сам-то я не исчезну вместе с реальностью? – Но он без труда отогнал ее: – Нет, быть того не может. Я ж бессмертный». Этномагическое поле действовало на умственные способности своеобразным образом.