Ловушка Голда

Пока ехали домой, разглядывала улицу, но видела, как Тим постоянно бросал на меня взгляд полный участия и заботы. От его добрых глаз мне стало обидно, больно. Я не переживала за себя, мне было жаль, что он волновался. Чтобы не сталкиваться с Тимом глазами, я, как обычно включила музыку, закрыла глаза и представила нереальные ситуации с нереальными диалогами.

Например, сейчас передо мной стояла самая главная стерва школы и звонко флиртовала с красивым парнем. Она виляла задницей, все время поправляла свои и так впритык облегающие джинсы. Куда дальше? Ты сейчас разделишь свои булки пополам, а красивым парням не нравится возиться с окровавленными тушами. Стерву звали Ева, а парня Джим. И, кстати, он мой бывший.

Джим поспешно попрощался с ней и торопливо направился ко мне, чтобы помочь с рюкзаком. Тогда еще я училась со всеми учебниками и тетрадками, ходила на дополнительные занятия, а о мокрых футболках с торчащими сосками и вампирской эротике во сне я даже не думала.

Сейчас представила реальный случай, который произошел несколько месяцев назад. Волосы были затянуты в две тугие косы, только тонкие локоны плавно опускались по обе стороны щек. Тогда я робко поцеловала его в нос и сразу покраснела. Но он ничуть не смущался прикосновений, крепко держал меня, нежно сжимая пальцы. Стерва Ева фыркнула и ушла. Мне говорили: она завидовала мне. Я смущенно отрицала, боялась показаться высокомерной сукой. Но теперь я точно знаю – стерва завидовала мне.

Она постоянно вертелась около Джима. Говорят, мужчину нельзя добиться. Если один раз он отверг твои чувства, следующего шанса не предвидится. С девушками все наоборот. Мне всегда казалось, что Джим моя судьба, и никакая Ева с огромными ресницами не сможет открыть дверь в его сердце.

От этого воспоминания мне было и приятно, и горько. Приятно осознавать свое превосходство над самой крутой девчонкой в школе. А горько от того, что Джим не со мной, и виновата только я.

Все персонажи моих представлений испарились, потому что автомобиль затормозил. Значит, мы приехали. Увидела свет на пятом этаже квартиры, родители дома. Вовсе не хотелось с ними разговаривать. Они спросят, как дела, я отвечу: нормально. И все. Дальше разговор не состоится. Повиснет тяжелая тишина, которую разрушит мой любимый брат, а потом я поспешно уйду в комнату.

Так случилось и сейчас. Как и каждый день. Мама приготовила рис с рыбой, я собралась взять тарелку и уйти сразу в свою обитель, но меня остановили.

– Эмма, останься, пожалуйста. Семья должна ужинать вместе, – мама показала на мое место за столом. Раньше я сидела там каждый прием пищи и болтала всякую чушь. Говорила буквально все подряд. Родители слушали. И что самое страшное: им было интересно все, что со мной происходило. От странного замечания учителя до первых месячных.

Но все изменилось. Я начала смотреть в окно и молчать. На улице лучше. Я представляла себя дальше от дома. Представляла себя малышом, который строил замок из песка или собакой, которая бежала за палкой для хозяина.

Ну, а в последнее время я просто… просто уходила с тарелкой еды к себе в комнату. И никто мне не запрещал. Но сейчас все шло не по плану.

– Сестренка, послушай маму. Мы давно не сидели вместе, – Тим умоляюще посмотрел на меня ласковыми глазами. Я взглянула на отца, который тоже в надежде ожидал моего участия в их трапезе. Его очки даже удивленно сползли на нос, что заставило меня неожиданно улыбнуться.

Увидев за долгое время улыбку на моем лице, все подхватили ее. Не в силах видеть их счастливые лица, я все же взяла тарелку и ушла. Закрыла дверь, положив приборы на стол рядом, спрятала лицо в ладонях.

Нестерпимо больно было находиться в одной комнате с родителями. А еще больнее видеть их счастливыми, когда реальность совершенно противоречила увиденному. Я совершила непоправимые вещи, о которых не могла даже думать. Разрушающая боль впивалась опасными ядами, обжигающие слезы пламенными струями скатывались с моих щек. И я не могла остановить их поток. Прижавшись к двери спиной, медленно сползала на пол.

Хотелось кричать, громко плакать, но никто не должен был знать. Никто. Я – собственный слушатель и зритель. Можно подумать, что я истеричка, но для боли нужен весомый повод. И он был. Все настолько страшно, что лучше даже не вспоминать.

Вытерла проклятые слезы с лица, будто стерев воспоминания начисто. Надела самое короткое платье из гардероба, еще и золотистое, выпрямила волосы утюжком, все серьги оказались на месте. Отлично. Тушью превратила ресницы в крылья, чтобы ослепить очаровательным взглядом. Темно-красная помада идеально легла на губы в форме бантика. Еще немного глиттера на веки. И готово… Чуть не забыла уложить брови гелем! Сейчас точно готово.

Нужно было взять паспорт, на всякий случай. Сквозь мой вечный бардак могла разглядеть только шмотки и косметику. Подошла к куче хлама около окна и порылась. Да тут целые кипы книг: русский язык, литература, английский… справочники для написания сочинений, шпаргалки, фотографии. Да, это точно они. Я и Джим в ботаническом саду. Попросила Карлу сфотографировать нас на экскурсии. Он обнимал сзади, прижавшись щекой к моей шее. Его руки обвивали мой живот, а я держалась за них, как за что-то удивительное. И в глазах Джима всегда читала одно – небо. Ясное и чистое.

После экскурсии мы долго гуляли, держась за руки. Мне тогда казалось, ничто не сможет изменить нас и наши отношения. Вспоминая о нем, мне становилось тепло. Но всему хорошему всегда наступает конец. И обычно плохой. Я выкинула фотографию обратно в кучу мусора. Да, учебники и книги для меня теперь ненужная груда хлама.

Паспорт оказался рядом с ноутбуком. Нужно было лишь отодвинуть технику. Я закрепила документ между собой и резинкой от нижнего белья. Не особо удобно, но терпимо. Если потеряю, попрошу Тима уволить меня.

На кухне мама заканчивала мыть посуду, свою тарелку я не осмелилась задвинуть в общую кучу. Старалась мельком выбраться на улицу.

– Эмма, я слышу твои шаги. Не крадись так, – у мамы, будто сзади появились глаза. Хотя я прекрасно знаю, что у нее они светло-голубые и точно расположенные на лице.

– Да не крадусь я, – вышла из тени коридора прямо на самое видное место – центр. Идеальность кухни резала глаза, даже голова кружилась от обилия банальности.

Во время этого насыщенного диалога на стол прыгнул Марс и не ушел с завоеванного места. Мама его пока не замечала, хотя я думала, что у нее был третий глаз. Светло-рыжий, наверное, легче сказать персиковый котик, сел на стол и посмотрел на нас пристальным и, грубо говоря, тупым взглядом. Его зеленые глаза так были прекрасны, но так же глупы. Тут не только отсутствие ума, здесь примесь неопределенной грусти. От его нелепого вида мне стало весело, и я кашляла, подавляя смешок. Конечно, это не укрылось от мамы.

– Что же ты его не прогоняешь? – она злилась.

Молчала. Не умела разговаривать с родителями. Я в ступоре. Марс и дальше не собирался проигрывать строгости матери. Он, замерев, смотрел в стену. Наверное, увидел призрака. А они уж точно существовали. Поверьте.

– Брысь! – мама замахнулась на него мокрой тряпкой. Это казалось Марсу смертельным оружием, и он с бешеной скоростью спрыгнул со стола, не забыв уронить салфетки. – Ты бы сейчас помогла мне навести хоть какой-то порядок! – мама перешла на тон выше. Она резко сняла фартук и кинула на стол, как ненужную вещь.

– Линда, с тобой все в порядке? – папа оказался позади и касался моего плеча. К моему горю, это прикосновение не придавало мне сил, а наоборот заставляло содрогнуться. Я убрала его руку и положила свою злосчастную грязную тарелку на стол. Если б не эта посудина, я бы давно была в комнате у Тима. В зеленой комнате. Так я ее называла, потому что даже там у него был маленький цветочный садик. Как будто ему не хватало магазина.

– Марс снова залез на стол. Он меня заколебал уже. Эмма не может отучить его от дурацкой привычки, – на этом моменте я ну очень глубоко закатила глаза. Наверное, мама увидела мои белки.

– Что, Эмма? Ты как-нибудь поучаствуешь в жизни семьи? Или тебе на все плевать?

– Тише, дорогая.

– Нет, Рим. Эмму надо возвращать. Мне так больно видеть ее отдаленной от нас. Раньше ведь она была такой открытой и доброй, – зачем она говорила обо мне в третьем лице? Я же здесь нахожусь. Вижу, что родители огорчены, но это все ложь. Идеально подстроенная.

Папа подошел к маме и тепло обнял. В точности, как раньше. Раньше я тоже присоединилась бы к обнимашкам. Карие глаза папы смотрели на меня и заставляли смутиться.

Не в состоянии слушать их плаксивые речи и видеть чувственные соприкосновения телами, я быстро ушла. Хорошо, что не особо быстро, ведь я на каблуках – в черных замшевых босоножках.

– Почему она ходит по дому в обуви? Как будто специально хотел испортить наши отношения, – услышала страдальческий голос матери из кухни. Ее слова утонули в коридоре, а я споткнулась о Марса и упала прямо около двери Тима.

Дверь в комнату открылась буквально через пару секунд, и передо мной предстал брат. В джинсовых шортах и белой футболке. Снова белой! Ему не надоело стирать светлые вещи. Он протянул мне руку для помощи. А я, конечно же, воспользовавшись случаем, представила себя принцессой.

– Милая моя сестренка, почему ты стоишь на коленях прямо перед моей комнатой?

– Поклоняюсь твоему величию, (хах) – я схватилась за его сильную руку и улыбнулась, потому что любила брата и его теплый голос. – А ты почему так медленно реагируешь на мои падения? Вдруг я умираю?

– Я и так прилетел, как Флэш.

Вошла в его супер зеленую комнату и подбежала к закрытому ноутбуку. Крышка была покрыта объемными наклейками, отгадайте, с чем? Да, с растениями.

– Небось порнушку смотрел, да? – подняла экран и увидела, что это действительно видео восемнадцать плюс. И тогда моему смеху не было предела.

– Пф, ведешь себя, как маленькая, – он сделал вид, что не смутился, но не все так легко. Его радуга в глазах на миг погасла.

– Блин, ты хоть руки помыл? – перешла на писк. Почувстовала себя пятилетней брезгливой девочкой.

– Эмма! Не говори глупостей. Конечно… не помыл! – Тим схватил меня за живот и начал щекотать. Смеялась так, что могла умереть. У меня заболел пресс, платье задралось, пришлось поправлять его каждые две секунды. Давно мне не было так смешно. Тим специально трогал руками мое лицо, мнул щеки, чтобы мои губы свернулись рыбкой.

– Спасите! – кричала, задыхаясь от смеха.

– Почему ты так не веселишься с родителями? – Тим успокоился и перешел на серьезные темы. Улыбка исчезла с моего лица так же неожиданно, как появление на пути Марса и мое падение.

– Нет смысла спрашивать об этом каждый день. Я не смогу дать тебе ответ. Ты лучше позаботься о растениях. Вот, лепестки уже валяются, – наступила носком босоножек на хрупкую розовую капельку. Мой лак на ногтях был очень похож на цвет лепестка.

– Пойми, ты не виновата. В жизни всякое бывает. Ты только ранишь всех нас своим равнодушием.

– Да, равнодушие всегда стремно выглядит, – по правде говоря, ко мне никто не относился равнодушно. Никогда. У меня была прекрасная жизнь, и я видела красивые сны. – Я иду с тобой в клуб, – решительно перевела тему.

– Ты знаешь условия, – Тим снова сменил интонацию на более игривую.

– Ага, конечно.