Дорога к дому

– Мы уже в Ташкенте!

Я забыла вам даже рассказать, что летела одна посреди трёх кресел, вот почему я так быстро уснула и даже пропустила самолётный ужин в пластиковых коробочках. Именно поэтому меня будет стюардесса, будь со мной рядом кто-то из пассажиров, тут же стал пихать локтями, мол шевелись на выход.

– Я говорю, мы прилетели! – странная такая, будто я не поняла.

– Это ваша ручная кладь?

Заботливая какая, протягивает мою сумку.

– Спасибо! – вяло пролепетала я и направилась к выходу. Я не чувствовала ног, всё затекло, занемело во время сна, не в кровати же я спала, горло обволокла жуткая сухость, мне ужасно хотелось пить. Волосы мои торчали в разные стороны, но я не в силах была привести себя в порядок. Я двигалась словно во сне, ужасная слабость захватила меня в плен. Самая последняя я спустилась с трапа.

О нет, это всё сон! Нет я точно сплю, ну конечно это всё мне снится. Будто меня разбудила стюардесса, я прилетела домой и последняя спускаюсь по трапу и вижу вокруг людей в масках и полиэтиленовых скафандрах с дезинфекционными аппаратами в руках, они обрызгивают всех пассажиров и сажают в какой-то автобус, в другой автобус, они нас куда-то отвезут.

– Девушка, вытяните руки вперёд! – ну слава Богу я девушка.

– Девушка, руки вытяните! – это оно мне, я не вижу лица, я вижу скафандр, а может быть произошла аварийная ситуация во время полёта пока я спала, и самолёт приземлился на другой планете, и нас встречают космонавты – исследователи, но зачем я должна вытянуть руки?

– Девушка? С вами всё в порядке?

Из темноты: – Эй сюда, она сознание потеряла!

Ещё три космонавта окружают меня, что-то подхватывает меня под спиной, может быть это традиции Марса, здесь так встречают по прилёту. Странный запах, впрочем я не знаю, что это. Я не подвластна, видимо они хотят меня о чём то расспросить, нет товарищи космонавты, не сегодня! Я так хочу спать.

Из полумрака: – Завтра Навруз, но «Сумаляка» не будет. Народные гуляния тоже отменили, в связи с карантинными мерами.

Стойте, значит сегодня двадцатое? А как же мой день рождения, оно у меня восемнадцатого марта, где я была когда ко мне пришли мои тридцать два?

– Меня к новенькой подселили по просьбе Мухаббатки, ей видите ли я мешаю намаз читать и почему то ей не нравятся мои розовые пряди в волосах, мол я слишком современная узбечка. А я ей говорю, что не должна носить хиджаб, его узбечки и не носили, лишь маленький платочек.

Я открываю глаза передо мной, розоволосое чудо в пижаме и в больших ярких кроссовках.

– Ой проснулась соседка моя! – сообщает кому-то по телефону о моём состоянии.

– Э-й, Я Наргиза!

Я кажется умерла, но это если вариант А, а если Б то я попала скорее всего на необитаемый остров, это объясняется тем, что она мне так рада, видимо она долгое время не видела людей. Стоп! А где пальмы, песок, океан чёрт возьми? Ах вот, шкаф и комод видимо комплект, две кровати, дорожка красная, занавески голубые невпопад. Нет, я кажется в каком-то санатории. Пляжа не будет.

– Привет! – зачем она рукой то машет?

– Где я?

– Уф, пожалуйста не начинай так. – а я случайно не в психбольнице, уж больно всё странно, хотя если бы была в психушке то передо мной бы стоял Наполеон, а не розоволосая.

– Долго, я проспала? – тоже неважное начало, надо было поздороваться. Ерунда, я ведь невежа.

– Я не знаю, меня к тебе только сегодня подселили. До этого была этажом ниже.

Всё-таки я на карантинной изоляции, а розоволосую зовут Наргиза и у неё тоже положительный тест на коронавирус, будем болеть вместе, так веселее. Кормят как я узнала тут неплохо, хотя пока не попробовав странно оценивать. Хочется сказать, мне сегодня тридцать два! Имею ли права опоздав на два дня? Почему бы и нет, ведь я себя не помню вчера. Наверстаем упущенное, звучит сегодня неактуально, откровенный моветон. В последнее время модно говорить, я достигла или достиг идеального возраста! Мне сегодня тридцать два и вот именно сейчас моё ментальное и духовное развитие достигло воссоединения с физическим. Это как правило отличники какого-нибудь коучинга. Сейчас ещё любят добавлять иностранные слова в родную речь, да не простые окей или хай, а что то вроде стейтмент, троллинг, тимбилдинг, бодипозитив. Мы по уши в Америке, или в другом месте. Дальше то как справиться? Терпеть не могу больницы, я же вам рассказывала о своих больничных приключениях в семилетнем возрасте. Весна хоть на дворе, если вдруг убегу в пижаме, то не замёрзну. Кто заметит то сейчас?

А ещё вода! Брр… ненавижу чужую воду, струи льющие из чужих смесителей мне не по вкусу, а к вашему сведению друзья, я пью только воду из под крана, точно главная героиня пьесы непослушания. Я прополоскала рот ледяной хлорированной настойкой, так и не смыв всю зубную пасту. В моих апартаментах которые я делю с Наргизой наверное пахнет кофе, ибо коронавирусники запахов не чувствуют. Вы можете смело залить ацетон мне в ноздри, и клянусь я не почувствую.

Когда поглощён вирусом, лежишь растекающейся кляксой в сугробе измятых простынь, или как у Кафки однажды утром, мерзкое насекомое. Я шевелю правой лапкой, вместо предплечья под кожей слизкая щупальца.

Лёгкие, надутые гелиевые шарики, распорется кожа по швам и пока, поминай как звали, они улетели обратившись в воздушные шары. Меня больше нет, я не хочу сегодня, вчера, завтра. Время есть, откормили бабёнку, сходи в сад подыши. Уже не сегодня, уже никогда.

А славные ребята те, что сверху, провернули вирус. Планам быть, долой перенаселение, а как же я? Что никому не нужна? Эй, вы! Я к чёрту писатель, могу пригодится, пожалуйста дайте противоядие.

Как её, там? Наргиза! Скорость говорит здесь плохая, интернет зависает. Ну что ей двадцатитрехлетнему отроку, идёт у неё бессимптомно. Тверк ей в помощь, да пижама окраски Тай-дай, о ужас, и ещё эти розовые пряди. Нет, она так-то ничего, только трещит много, выключайте её иногда, хотя бы на ночь. – Я знаешь по дому та и не скучаю, маънавият там! – и как щенок, вот-вот заскулит, а глазки, серьёзно, как у того спаниеля который трясёт башкой на панели авто. Ей бы быть жительницей Токио, клянусь она мне напоминает Юми из Васаби.

– На Бали была? – она телепат, только чуть-чуть геолокацию перепутала, Бали от Токио не далеко ушло, каких-то пять с половиной тысяч километров.

– Пока, нет.

– Я там буду на скутере рассекать, и на сёрфе. Есть буду рис с осьминогами.

– Ты же вроде вегетарианка?

– Ну тогда овощи и фрукты, их там полно. Авокадо буду на тост мазать.

Дурында, вроде не относится к поколению миллениалов, а ярлык стащила. Ложное бельмо относящаяся к чадам родившихся в восьмидесятых и созревших к новому миллениуму, так это я поколение авокадо. Ты то куда лезешь, розовое фламинго?! Я, да подобные мне олицетворяют тот самый тост с авокадо.

Предрассудки построенные нашими родителями оставили свой отпечаток. Мать моя тоже любила воспевать: – Ты никогда не найдёшь работу, нужно набрать номер телефона!

– Алло… Эй мужик в белом воротничке, возьми меня на работу! Отведите хоть кто-нибудь во взрослую жизнь. Я ничего не умею.

Великое поколение – наши деды, они прошли великую отечественную, пролили кровь, дождь пролил, чиста щебёнка, да и они постарались великая держава раздавившая армейским сапогом бронированный панцирь фашиста. Вот они и есть великие, да. Один мой прадед вернулся. На перрон приходили поезда, красные гвоздики и знамёна, заплаканная прабабушка в ситцевом платьице бросалась в объятия побитого временем солдата. Новая жизнь, строим железные дороги, дома строим. Поколение тоже новое, семьи то тоже строим. Поколение Беби-бума, термин хоть и американцы придумали, но и мы под него попадаем. Мама моя его олицетворяет, за каждым застольем она воспевает своё идеальное детство.

– Да, у меня было идеальное детство! Мы летом на машине объезжали весь союз, а каждые выходные выезжали в Москву, помню ГУМ, и запах молотых зёрен и вафель. В тот день мне купили лакированные красные босоножки, а ещё ананасы, уф… С тех пор их не ем, так было много.

Послевоенные дети, знавшие голод и побывавшие на пороге преисподней, создавали новые ячейки общества, одержимостью их было – серпом и молотом воздвигнуть новую стену неподдающуюся натиску оружейных и финансовых наступов.

Дети росли за титановыми родителями, и дружинниками срезающих космы стиляг. Запад! Статья! И думать забудь, или сегодня об этом говорить можно?

Детям была прививкой введена дисциплина и конструктивный режим, товарищ! Странное слово, ей Богу!

Мы другими для этих то кажемся, вот помню: – Ты не к чему не приспособлена! Мир и общество тебя ждать не будет, ещё бы сказала товарищи.

Да и с подругами её та же беда, вот Анечка, дочь маминой подруги, по мнению последней – изнеженное, неприспособленное к жизни дитя, девочка двадцати девяти лет. Посмотрите сами, не замужем, ибо недостаёт конструктивности наших бабушек построить полноценную ячейку общества.

«Конечно, второй развод, ждёшь принца.» Это уже моя история, мама говорила, что наше поколение не готово трудиться, а пришло на всё готовое, и все нам всё должны. Белоручки непривыкшие к работе.

Недавно по телефону она пожаловалась на то, что мол как трудно со смартфонами, и здорово было бы вернуть старый телефон со шнуром и диском. «Вам то, как без соцсетей? Как будете выкладывать фото о лживой жизни. Сториз с чужими машинами и фейк бриллиантами. А авокадо то причём?

Бутерброд можно сделать с колбасой и сыром, а что, сытно. Мы то берём тонкий тостик и сверху смятый авокадо, нет логики, зато вроде красиво, всё по нашему, а значит бессмысленно.

У нас не может быть сегодня нормальных семей. Мы выросли под стереотипами нарушенного института брака. В советском союзе секса не было, а если случался, это манна небесная для заводских инженеров. Девочки росли убеждениями матерей, говорить о сексе постыдно, брить лобок удел легкомыслия. Время Плейбоя содрало накипь. Разрушалась стена нравственности и послебрачного секса, дрессировать мужчин стрингами уже не получится.

А что осталось? Опять же наши мамы и тут постарались. Выдали дочу замуж, платье прекрасно в белых пайетках, девчине всего двадцать два. Услышаны молитвы, подбираем коляску, конверт для выписки, радости предстоящей бабушке не передать. «Вот уже двадцать шесть, где второй?» – После тридцати рожать ни, ни, ни! Обмен веществ, метаболизм, яйцеклетки и астрологический прогноз уже не тот. Накрыт стол, весенний салат в сочетании со всеми яствами, вторая внучка, праздник в честь рождения.