Катовский

От автора.

Произведение выполнено в научно-фантастическом жанре, методы упомянутые в сюжете, не являются методами традиционной медицины.

Когда рабочий день Вовы, а точнее Владимира Ивановича Катовского подошёл к своему счастливому и уж очень непривычно раннему окончанию, недолго думая, набрав известный номер своего школьного приятеля и договорившись о встрече в новомодном баре нашего города, он поспешил к указанному месту. Приняв перед выходом освежающий душ и собрав недурной аутфит из заранее подготовленной сменки, Владимир Иванович, а он же именуемый в кругах сплетен своих коллег как – Вова «Трупорез», в ритуальной привычке принюхался к своему телу, дабы окончательно убедиться, что профессиональное амбре не зацепилось к его гражданскому облику жителя столицы. Разумеется, ни о каком профессиональном и специфическом запахе и речи быть не могло, ибо давно ушедшая в прогрессивное будущее медицина не несла за собой особых, цепляющихся ароматов. Пояснить, пожалуй, навязчивый комплекс Владимира стоит лишь одной очень давней и не совсем приятной историей, когда одна из его бывших подруг умудрилась пустить нелепую шутку в адрес нашего героя, что мол самое время им расстаться, так как ее неслабо отталкивает трупный запах исходящий от Вовы «Трупореза». Задаваться вопросом и пускаться в корень изучения поведения давней любовницы, пожалуй, не стоит, ведь не она будет главной героиней этой причудливой истории.

Придя в бар на пять минут позже назначенного времени, Вова, заприметив на террасе своего доброго и родного друга Лешку, мысленно поблагодарил его за то, что выбрал тот место на открытом пространстве, да и оснащённого к тому же увлажняющим микроклиматом. Несмотря на то, что лето еще не вступило в свои официальные, календарные полномочия – температура тем не менее поднялась до июльских показателей. Выругавшись за свой выбор одежды, коем был лёгкий льняной пиджак песочного цвета, накинутый на такого же материала рубашку, Вова пожалел о таком предпочтении, ткань пусть и была дышащей, но тем не менее способствовала потовыделению, которого также жутко стеснялся Володенька. Да и вообще несмотря на привлекательную внешность он имел целую шкатулку комплексов, которые он, разумеется, мастерски скрывал от окружающих. Был он среднего роста, немного худощавого телосложения, но довольно-таки ладного строения. Кожа его имела бронзовый оттенок, волосы светло-русые, а красивые глаза миндалевидной формы были тёмно-карими, что создавали и вовсе выигрышный контраст с волосами.

– Надеюсь ты хоть понимаешь, насколько твой друг заботливый? – растянувшись в улыбке и дружественно заключив Вову в широкие объятия.

– Привет.

– Я выбрал лучшее место заметь, прям возле подиума для тебя старался. – Старый и добрый друг Леха в отличие от Вовы утратил юношескую стройность и чёткий овал лица, волосы его начинали редеть, а тело с каждым годом разрасталось от дрожжей семейной жизни.

– Я если честно больше тебе благодарен за то, что тут значительно прохладнее, а то внутри ещё кондиционеры не включают, почему-то…

– Да экономят суки на электричестве, сезон то тут в основном лишь летом. А ты что в пиджаке то, снял бы! – Вова оставил совет друга неуслышанным, так как ему не хотелось демонстрировать мокрые подмышки.

– Судя по погоде лето уже с нами.

– И не говори… – отхлебнув оранжевый коктейль, название которого Вова не знал.

– Чё за напиток?

– Да и сам не знаю толком, ткнул пальцем на карту, где ром и апельсин указан. Я не успеваю лично за всеми этими новыми названиями, а вот Ритка моя все знает, ей богу все названия, как ей это ещё удается…

– Кстати, как она? – проявив вежливую заинтересованность к жене Лехи, которая недавно родила второго ребенка.

– Все хорошо, и с ней, и с малым.

– Ну и слава богу.

– Ты то, как сам?

– Работа… – устало выдохнув сказал Вова.

– Это я в курсе, а помимо?

– Тоже работа!

– Да… не всегда удается с тобой так легко встретиться, обычно ты по сто раз встречи откладываешь, я признаться был удивлен твоим сегодняшним звонком, неужели нашли ещё одного судмедэксперта тебе в подмогу?

– Нашли то нашли, но только все равно меня вызывают при первом же случае.

– Это не мудрено, ты же у нас профи!

– Брось. – в привычной скромности махнув рукой.

– А что? Не так? Вспомни всех наших, никто так как ты не осел в своей должности по образованию. В основном все уже десятки работ сменили, кто-то совсем смирился с неудачами, кто во что подался лишь бы выжить, а ты! Кто так верен своей профессии как ты, а?

– Я помню как ты меня отговаривал от того, чтобы я в медицинский поступал!

– Вот поэтому, я и говорю, ты видел всегда цели и шел к ним, пока мы по клубам и бабам мотались ты над учебниками сидел и всего себя науке отдавал, а теперь результат – ты самый незаменимый сотрудник в своей отрасли!

– А ты примерный семьянин!

– И то правда, от этого я как твой самый близкий друг желаю, чтобы и ты познал счастье в личной жизни, а не только в работе.

– Ты опять…

– Нет, нет! Выслушай меня, ладно? Ты уже достиг максимума в своей карьере, так? Специалиста лучше тебя днём с огнём не сыскать, так? – сверля взглядом – Ну что молчишь?

– Ну так, так!

– Так за чем же дело встало? Хочешь и дальше растратить свою жизнь на книги и научные труды, время, между прочим, не стоит на месте, сколько лет то тебе помнишь?

– Брось, для мужика тридцать восемь по нашим современным меркам это как двадцать шесть.

– Да, и это я согласен для нас самих огромный плюс, а вот для наших будущих детей херовая перспектива.

– Почему же? – дав знак пальцами левой рукой сонному официанту, который позабыл о своих обязанностях.

– Сам посмотри, если тебе повезет жениться годам к сорока и дай бог на женщине с нормальной репродуктивной системой, а не той которой ещё для зачатия понадобится три года по гинекологам побегать, то считай, что своего первенца ты отправишь в школу когда тебе уже под полтинник будет. Думаешь ребенку охота с седовласым дедком на линейку идти?

– Ты беспощаден… – искренне засмеявшись.

– Я добор, а правда, высшая мера верности и дружбы!

– Принесут мне выпивку, используем твою фразу как тост!

На самом деле бар, в котором уютно устроились мужчины, находился, пожалуй, на очень известной и хайповой улице нашего города. Ведь чуть ли не каждый гость и житель замечательной столицы, хоть понаслышке, да обязательно знаком с нашей центральной улицей, которая за последние годы превратилась в аллею славы и ярмарку тщеславия. Сотни, а то и тысячи приезжих прелестниц со всех уголков бывшего постсоветского пространства слетаются в город с чемоданами забитыми до отказа, со специально подготовленными нарядами по слову последней моды, дабы максимально выигрышно выгулять себя под светом фонарей растянувшихся вдоль оживлённой улицы. Но самое интересное, что данная стратегия стала настолько внедренная в ритм нашего города, что никто на самом деле и не помнил, откуда зародилось столь странное явление. Подобно переливающимся крыльям бабочек на солнце, сверкая и сияя, каждая дама, неся себя на очевидное обозрение, стараясь максимально выдавить магнетизм – демонстративно рекламировала себя с очевидной целью, дабы одурманить кого-нибудь успешного, а главное, измученного рабочей рутиной простака.

Поговаривали в народе, что местные предприниматели целенаправленно строили свои заведения с открытыми террасами, расположенными вдоль известной улицы, чтобы представители мужского пола свободно могли лицезреть дефилирующих дам, и заприметив наиболее понравившуюся с легкостью пригласить ее на аперитив.

– Рыб полон пруд, а ты все удочку дома забываешь… – выдав экспресс шутку и пустившись в слегка фальшивый смех, который был присущ Лехе.

– Это не рыбы, а муляж.

– Брось, хочешь сказать, что сам не пускался ни разу в фальшивое впечатление? Все мы люди Вова, от этого и неудивительно, что хотим произвести наиболее выигрышное впечатление. Ты уж слишком строг.

– Лех, ты тут говоришь о желании понравиться, а я говорю о фальши, которую эти дамы вкачивают в себя вместе с липофилингом. Это разные вещи! Понимаешь? Есть реальные чувства, эмоции, а есть имитация.

– А по мне ты слишком, слишком строг к девчонкам, ты словно из тех, кто утверждает, что имплантаты и филеры – это моветон.

– Я врач, и когда вижу откровенную дисгармонию и анатомическое вмешательство, которое выглядит несуразно и совсем некрасиво, то меня это пугает, что совершенно справедливо.

– Ты уж прости, но ты не совсем врач, врачи все-таки с живыми работают, а ты сам знаешь… – Леша нередко любил подшутить над своим другом по поводу его профессиональной деятельности, но каждый раз его подтрунивания были без ноты какого-либо злорадства и ехидности, от этого Вова и не обижался на старого друга. – Звучит так, словно ты и вовсе пуританин, выросший в монашеской келье.

– Неправда! – резко оборвав друга – Я не строг во взглядах и уж тем более к веяниям моды и всему прочему, связанному с современными стандартами. К тому же, лично по мне классические каноны всегда непобедимы, на то они и классические, что способны органично вписаться в любое временное измерение.

– То есть, ты говоришь, что не против все-таки хирургических вмешательств?

– Я тебе говорю о гармонии и естественности, а она возможна вполне, даже если и создана на хирургическом столе. Суть в том, что женщины перекраивая себя и вырезая свои ткани и вовсе пытаются изничтожить свою внутреннюю природу, словно стыдясь и пряча настоящие чувства – это выглядит все нелепо и уж очень отталкивающе.

– А по мне это лишь напускной флёр, что даже может вполне себе сойти за обаяние и шарм. Ведь если женщина пытается создать некий образ или, так сказать, предстать в более выигрышном свете, то это лишь может означать, что ей не все равно, значит у нее есть интерес, и от этого уже сложенная стратегия, в которой она использует своего рода маневры. Разве это не заслуживает уважения?

– Допустим, и что делать нам с этой стратегией, вот тебе лично, что даёт такое притворство?

– Ну ты совсем строг, а все от того, что ни фига не знаешь женщин, а вот женился – то понял бы, что у них семь пятниц на неделе, и свыкся бы, и не был бы таким привередой.

– Я вовсе не привереда, я просто врушек не люблю и старания вот такие как ты говоришь, в виде напускного шарма – я не ценю. Откровенные пикаперши прошедшие онлайн курсы «Как заполучить любого мужчину» – мне неинтересны, к сожалению, я таких вижу насквозь и становится мне ой как грустно Леша, что в современных реалиях жить настоящими эмоциями и чувствами стало стыдно.

– Ну ты тут что-то накрутил, да, возможно, бабы хотят слегка приукрасить не только себя внешне, но и так сказать, утрировать внутреннее содержание, пускай. Но опять же, от чего это все – только от того, чтобы нам понравиться! – смачно допив остатки коктейля. Тем временем бледный тощий официант принес и Вове его выпивку, выбором которого также стал неизвестный коктейль оранжевого цвета. – Вот сейчас моя Ритка пока в декрете, она клиенток на дому принимает и знаешь, много разных дам приходит к ней на маникюр, среди которых как ты говоришь вот такие вот – муляжные. Да, девчонки малость ненатуральные, все с губами, кто вообще жопы себе нарастили, но! – приподняв указательный палец – Все это Вова не от личной прихоти и баловства, а от веяния медиакультуры, они вон все насмотрелись на этих как их – сестер Кардашьян и Дженнер, и решили себя тоже залить немного силиконом, или чем там ещё…

– Фу…

– Подожди, я не договорил! Так вот, повторюсь это все от веяний современных трендов в индустрии красоты, и винить за это девчонок не стоит и уж относится к ним предвзято. Да, малость перестарались, стали немного на одно лицо все, ну опять же это все от отчаяния, чтобы нам мужчинам понравиться в век высокой конкуренции. От этого ты не будь к ним так строг, а лучше к себе одну пригрей и женись, а там и сам поймёшь, что как бы они себя не переделывали внешне, в душе они все такие же – нашенские, ждущие и жаждущие большой любви!

– О вкусах не спорят! – отхлебнув коктейль и выдав недовольную гримасу. – Фу… как ты пьёшь, сладкий же, приторный!

– Сам сказал о вкусах не спорят. К тому же я люблю сладкое. Кстати, о вкусах, вот ты сам какую женщину представляешь рядом с собой, раз тебе переделанные не угодили?

– Я уже говорил, что я классик во всех смыслах, в том числе и внешних предпочтениях.

– А поконкретнее?

– Мне бы понравилась такая женщина, которая скажем могла подойти внешне и на роль Клеопатры, и Маргариты Булгаковской, а также быть по типажу схожим с супермоделями эпохи девяностых, там – Синди Кроуфорд, Кристи Тарлингтон.

– Ясно, брюнетки в зачёте у тебя.

– Не, не – это необязательно, образ Елены прекрасной или Мерлин Монро, Шерон Тейт тоже пойдет.

– Ты меня уж, конечно, прости, но всем твоим бывшим было очень далеко вот до этих типажей, что ты перечислил. – прикрыв смешок.

– Но я ни на ком из них и не женился, раз мы говорим об идеалах и выборе той самой единственной.

– А, фигня это все. Типажи, вкусы, предпочтения. В момент знакомства да, а вот потом все равно каждая баба перестает быть красивой, даже если она мисс вселенная в пятом поколении и это я тебе говорю как женатый человек. Вон недавно Ритка меня спросила- «Помнишь ли ты Леша, что тебе во мне понравилось первым при встрече?» Я ей ответил честно, что не помню ничего. А она сразу надулась, говорит мол я совсем к ней интерес потерял, раз не помню ничего. А я ее потом спрашиваю: «Ну и что же мне понравилось?», а она говорит, что задница, а я ей «Да? Правда? А как твоя задница выглядит сейчас?» – снова издав смех – Нет, тут я, конечно, слукавил и вслух ей ничего такого не сказал, но только вот задумался я Вова, что и впрямь не помню какая у нее сейчас задница. А знаешь почему? – Вова отрицательно покачал головой – А все потому, что не это для меня теперь главное, главное то, что она мой самый родной и любимый человек, та, на которую я могу положиться и довериться и что счастливей чем с ней – ясен пень я ни с кем не буду, потому что она моя, родная и единственная, а она тут про задницу вспомнила!

– А говоришь я строг к женскому полу! Что же ты так ее как женщину опускаешь в визуальном представлении, ты же вроде не ослеп, видишь свою жену как никак, да и Рита у тебя вполне ухоженная и привлекательная женщина.

– Да вижу, но суть то в том, что вижу уже в совершенно другом ракурсе и другой роли, роли моей жены и матери моих детей.

– А как же роль женщины, роль музы в конце концов?

– Тоже мне Пигмалион! Кем ты себя возомнил, раз музу ждёшь? Вдохновение тебе нужно, мастер?

– А почему бы и нет, тебя это так пугает?

– Меня не пугает, а вот тебя в итоге такой подход разочарует, если ты будешь не спутницу жизни себе искать, а музу. Поначалу да, все мы мужчины введёмся на оболочку, а потом спустя пару лет отношений мы уже настолько привыкли к своей половине, что уже не замечаем рваный халат, полинялые пятна на домашних футболках и вечно жирные волосы, замотанные в гульку.

– Ты что-то совсем как сексист рассуждаешь.

– Неправда, я и мужской пол не осветляю. Я вон тоже поначалу отношений и в зал ходил и яйца брил регулярно, а потом и сам для себя не заметил, как стал пердеть при ней без остановки.

– Всё, довольно. –отвращено, сморщившись – А то тебя совсем понесло.

– Я тебе это все к тому, что ты сам поначалу сказал, что не терпишь фальши, а ждёшь искренности и естественности во всех их первобытных проявлениях! Пойми, ты просто мой самый близкий друг и меня малость пугает, что ты больше времени проводишь со своими трупами, а не с живыми людьми. Кончится однажды все тем, что ты увидишь в зеркале седого набело старика с высохшей кожей.

– Спасибо тебе за такую перспективу.

– А не за что! Я, между прочим, для тебя стараюсь, хочу, так сказать, пнуть тебя под зад, чтобы ты не тянул время и семьёй в конце концов обзавёлся. Это ещё удача если ты найдешь себе бабу младше тридцати, а те, кому двадцать, за тебя не пойдут. Ты хоть и успешный в своей работе и финансово стабилен, но яхты все же у тебя своей и замка во Франции нет. Так что не теряйся и выбери понравившуюся из толпы, пригласи к нам за стол, угости аперолем или что они там все сейчас пьют, завяжи милую, а главное перспективную беседу, а я как добрый друг аккуратненько и тихо свалю – оставив вас тет-а-тет.

– Вот знаешь, что меня больше всего отталкивает в этих дамах? – кивнув в сторону длинноногих ланей щеголявших в до боли неудобных босоножках на высоченных каблуках – То, что приехав на метро в это место с фейковой сумочкой под видом дизайнерского изделия, каждая из них напоминает мне героиню фильма «Москва слезам не верит», ту, которая работая днём на хлебозаводе, выдавала себя вечером под профессорскую дочку живущую в центре столицы.

– Ну я-то тебе все это для чего только что рассказал? Ты откинь все напускное и представь ее умытую в потрёпанном халате, так проще станет. Глядишь и во взглядах сойдетесь. Давай выбирай любую, а там гляди и найдешь себе пару Володенька!

Вызвали Вову на работу в привычно экстренном режиме. Порой ему и самому казалось, что жизнь его вся, и весь быто устой сформированы в чересчур уж ускоренном, а главное совершенно лишённым упорядоченности графике. Ему даже не удалось с утра выкрыть хотя бы минуты времени на простое размышление о вчерашнем вечере, пропустить в памяти кадры и обрывки фраз. Лишь слабо мелькающие силуэты женщин проносились сквозь лёгкий, похмельный треск. Едва уловимо был слышен смех с высокими нотами, вереница заказов коктейлей и закрытие бара с вежливым обращением официанта покинуть помещение. Как добрался он до дома, Вова, к сожалению, тоже не помнил, была лишь твердая уверенность, что ночь он провел в холостяцком одиночестве, а главное вместе с этим успокоение, что триппер и сифилис ему нестрашны. Вообще-то он не был рисковым охотником за каждой юбкой и любителем разовых увлечений, но мысленное страхование было согласитесь не лишним.

Залив в себя четыре чашки черного кофе во время спешных сборов и поблагодарив бога за отсутствие тошноты, Вова решив не садиться за руль воспользовался службой такси.

На рабочем месте его ожидала собравшаяся группа людей, состоящая из нескольких сотрудников полиции хорошо знакомых ему, и парочке хмурых следователей, ожидающих нашего героя уж более получаса. Крепкие мужчины, походившие друг на друга как два родных брата из под ряда густых бровей оценивали Вову, с откровенным недоверием и предвзятостью.

– Здравствуйте, почему именно ко мне? Район же другой? – ещё в дверях его уведомила молоденькая дежурная санитарка, что привезли тело не по месту происшествия.

– Доброе утро. – еле слышно произнес один из следователей – Серийник, уже пятый на счету, от этого к вам и привезли, мы знаем что у вас опыта больше в таких делах, вот поэтому… – пускаясь в глубокий кашель заядлого курильщика.

– Уладьте сначала с руководством, я не хочу провести вскрытие, а после узнать, что тело отправили на перезаключение по районному адресу.

– Говорю же начальство к вам отправило, отметив, что именно Катовский проведет работу более грамотно и углублённо. Я как понимаю вы Катовский, верно?

– Верно. – ему не нравился тон мужчины, уж очень он был требовательным и взыскательным. Очевидным было то, что эта парочка и вовсе воспринимала Вову как малолетнего дилетанта.

– Нужно сделать побыстрее и при нашем присутствии! – голос второго следователя звучал словно финальное и неоспоримое утверждение.

– Бюро настаивает на полном исследовании, то есть вскрытие трёх полостей, так как прежние экспертизы не дали развернутого ответа.

– Для этого есть повод? – вместе с двумя плечистыми следователями он зашёл в секционный зал, в котором уже ожидало его тело молодого мужчины, покорно уложенного на секционный патологоанатомический стол.

– Это уже пятый случай, единственное что нам известно, так то, что это отравление, и все.

– Почему он раздет? – яростно вскрикнув и оглядев окружающих. Вова не терпел когда его работу спешил сделать кто-либо из санитаров, даже если это являло собой самую малость.

– На этом мы настояли, так как вы задерживались, а у нас время!

– Я всегда должен сам лично осмотреть все, каждую деталь, каждый шов! – по-прежнему повышенным тоном.

– В этом не было надобности, одежда ни о чем не говорит, так как абсолютно чистая и без каких-либо следов. Тем более так и так ее отправили на экспертизу.

– Послушайте, если вам нужно именно мое заключение, то я впредь попрошу за вас не решать мои рабочие аспекты. В этом заведении я осматриваю все лично, сам! Я, лично, сам!

– Вы бы не были так ревностны, лаборанты ведь есть для осмотра вещей. – один из следаков явно потешался над страстностью Вовы.

– Тогда они пусть и проводят полную экспертизу трёх полостей. Ладно, что с теми четырьмя было? – с минуту успокоившись и перейдя на спокойный тон.

– Все как один были найдены утром на автобусной остановке, прежние вскрытия и анализы крови показали, что смерть наступила от отравления каким-то медицинским препаратом, но вскрытие брюшной полости ничего не показало. Все что у нас есть, это лишь кровь. Никаких изменений внутренностей или же кожного покрова.

Облачив руки в перчатки, Вова стал изучать кожный покров тела.

– А насчёт описи вещей не волнуйтесь, ваш санитар дежурный при нас все зафиксировал. Мы уж проследили.

– Не сомневаюсь. – ехидно отозвался Вова.

Фанатично, словно под микроскопом исследовав каждую конечность, каждый палец, осмотрев рот покойного он взял образцы волос и ногтей. Зафиксировав рост и вес тела, а после убедившись лично в отсутствии травм на коже, Вова приступил к омовению. Настроив душевую насадку на самый резкий темп, ибо открытых травм на теле не было и повреждения водяным напором были нестрашны, Вова за считанные минуты совершил очищающую процедуру и перешёл непосредственно к самому вскрытию.

Положив под голову покойного резиновую подкладку чтобы вытянуть позвоночник, убедившись в ровном положении тела, Вова сделал на торсе надрез реберным ножом в форме буквы У, состоящий из трёх элементов – двух косых линий от каждого плеча к центру грудной клетки и продолговатого разреза от грудной клетки к брюшной полости. Затем отделив грудину от ребер и раскрыв ее при помощи стернотома, получив доступ к некогда жившим органам, Вова извлёк все внутренности одним движением. Вова сам гордился этой техникой, которой он владел мастерски, ведь на практике далёко не каждый из его коллег мог одним движением извлечь все внутренности. Как правило большинство специалистов извлекали органы поштучно и тратя на это гораздо больше времени.

После, разделив все органы и неспешно с профессиональной методичностью изучив и взвесив каждый, он засвидетельствовал отсутствие аномалии или каких-либо изменений. Один из санитаров бесшумно топчущийся в углу, записывал каждое слово, произнесенное Вовой.

– Как и в прошлые разы органы чисты. – полуголосом отозвался один из следователей.

– В желудке обнаружена коричневая жидкость, напоминающая коньяк, следов употребления пищи нет!

Далее несмотря на отсутствие каких-либо изменений органов и новообразований, которые могли нести за собой осложнения, Вовой все же были взяты тканевые образцы для гистологического исследования.

После, перейдя к черепно-мозговому вскрытию и вооружившись специализированной пилой и мозговым ножом, Вова «Трупорез» отделил мягкие ткани головы, сдвинув кожно-мышечный лоскут на лицо и удалив височные мышцы, приступил к распилу костей черепа. Далее, извлекая из полости черепа головной мозг он уложил его в кювету – полушариями кверху. При помощи влажного мозгового ножа он произвел разрез горизонтальной плоскости каждого полушария. Так как Вова был новатором в своем деле и явным бунтарем, то это и объясняло его нелюбовь к старой школе, он всегда в экспертизе использовал комбинированные методы вскрытия, от чего его старых преподавателей вполне справедливо мог хватить сердечный приступ. Так вот, обойдя в обход проверенные методы, он все же продолжил экспертизу по своему личному методу.

Разделив два полушария и секционным ножом произведя ещё два уже вертикальных надреза на границе мозолистого тела, Вова вскрыл центральную левую часть бокового желудочка, а после передний и задний рог левого желудочка.

Несмотря на то, что данная черепномозговая экспертиза не дошла до своей заключительной кульминации, внимание Вовы привлекло состояние мозолистого тела, которое вместо природного окраса имело чернильные пятна.

– Тимофей! – грубовато позвав санитара – Записывай, на мозолистом теле обнаружены неестественные пятна чернильного цвета, пиши!