Лунный камень

Мистер Фрэнклин и я молча ждали, что за этим последует. Сержант, держа руки в карманах, смотрел в окно и тихо насвистывал мелодию «Последней розы лета». Позднее я обнаружил, что он забывал о манерах и начинал насвистывать только в те минуты, когда его ум работал на всю катушку, приближая его шаг за шагом к неизвестной цели. В такие моменты сержант, очевидно, черпал помощь и вдохновение в «Последней розе лета». Чем-то эта мелодия была созвучна его характеру. Напоминала его любимые розы, что ли? В его исполнении она звучала очень меланхолично.

Отвернувшись от окна через минуту или две, сержант вышел на середину комнаты, остановился и в глубокой задумчивости посмотрел на дверь спальни мисс Рэчел. Вскоре он как бы очнулся и кивнул сам себе, словно говоря: «Так сойдет». Обратившись ко мне, он попросил договориться о десятиминутной беседе с миледи – при первой же возможности.

Выходя из комнаты, я услышал, как мистер Фрэнклин задал сержанту вопрос, и остановился на пороге, чтобы не упустить ответ.

– Вы уже догадались, кто похитил алмаз?

– Алмаз никто не похищал.

Такой взгляд на дело озадачил нас обоих, и мы стали упрашивать сержанта объяснить, что он имел в виду.

– Потерпите, – сказал сержант. – Пока еще не все части головоломки встали на место.

Глава XIII

Миледи я застал в ее кабинете. Когда я доложил, что сержант Кафф просит о встрече, она с недовольным видом повела плечами.

– Разве мне обязательно его принимать? Вы бы не могли меня заместить, Габриэль?

Я совершенно растерялся, и чувства эти, видимо, отразились на моем лице. Миледи смилостивилась и объяснила:

– Боюсь, мои нервы несколько расстроены. В этом офицере полиции из Лондона есть нечто такое, что меня отталкивает, – сама не знаю почему. У меня возникло предчувствие, что он принесет в наш дом одни неприятности и невзгоды. Очень неумно и на меня не похоже, но это так.

Я не нашелся, что ответить. Чем больше я наблюдал за сержантом Каффом, тем больше он мне нравился. Излив передо мной душу, миледи преодолела слабость – я уже говорил, что она была женщина не робкого десятка.

– Если нужно, я его приму. Однако я не могу заставить себя говорить с ним наедине. Приведите его, Габриэль, и оставайтесь здесь, пока он не уйдет.

Подобных приступов хандры за миледи не водилось с тех времен, когда я знал ее еще девочкой. Я вернулся в «будуар». Мистер Фрэнклин вышел в сад и присоединился к мистеру Годфри, чье время отъезда быстро приближалось. Сержант Кафф и я немедленно направились в кабинет миледи.

Клянусь: миледи, завидев сыщика, побледнела! Однако во всех прочих отношениях она не подала виду и только спросила Каффа, согласен ли он с моим присутствием. Она добросердечно прибавила, что я не просто старый слуга, но и надежный советчик и что по всем вопросам домашнего хозяйства лучше всего консультироваться именно со мной. Сержант вежливо заметил, что считает мое присутствие полезным, так как он должен сказать кое-что о слугах, и что мой опыт по этой части ему уже пригодился. Миледи указала на стулья, и мы немедленно приступили к беседе.

– Я уже составил представление об этом деле, – начал сержант Кафф, – но, если ваша светлость разрешит, хотел бы пока что оставить его при себе. Моя задача – рассказать, что я обнаружил наверху в кабинете мисс Вериндер и что намереваюсь (с позволения вашей светлости) делать дальше.

Он заговорил о пятне на двери и сделанных выводах – тех самых, что представил главному инспектору Сигрэву, но только в более учтивых выражениях.

– Несомненно одно, – сказал он в заключение. – Алмаза в ящике шкафа больше нет. Практически несомненно и то, что краска попала на одежду, принадлежащую кому-то в доме. Чтобы продвинуться дальше, мы сначала должны найти эту одежду.

– Если вы ее найдете, – заметила миледи, – можно ли считать, что вы обнаружили вора?

– Прошу прощения, ваша светлость. Я не утверждал, что алмаз был украден. На данный момент я считаю алмаз всего лишь пропавшим. И обнаружение запачканной одежды должно помочь его найти.

Миледи взглянула на меня.

– Вы что-нибудь поняли?

– Главное, чтобы понимал сержант Кафф, – ответил я.

– Каким образом вы собираетесь искать запачканное платье? – снова обратилась к сыщику миледи. – Сундуки и комнаты моих добрых слуг, которые работают у меня много лет, уже, к моему стыду, обыскал другой офицер. Я не могу позволить и не позволю, чтобы их оскорбляли вторичным обыском!

(Как не служить такой хозяйке! Вот женщина так женщина – одна на десять тысяч!)

– Именно это я хотел довести до вашего сведения, – ответил сержант. – Этот офицер своими неприкрытыми подозрениями прислуги причинил следствию большой вред. Если я дам им повод считать, будто я тоже их подозреваю, неизвестно, какие преграды они, особенно женщины, нагромоздят на моем пути. В то же время сундуки надо обыскать вторично по той простой причине, что первый обыск преследовал цель найти алмаз, в то время как второй должен обнаружить испачканную краской одежду. Я вполне с вами согласен, ваша светлость, что чувства слуг следует уважать. Но в такой же степени я убежден, что их гардероб необходимо осмотреть еще раз.

Дело запахло тупиком. Миледи так и сказала, но более тактично.

– У меня есть план преодоления этого затруднения, – ответил сержант. – Если сказать им, что осматривать будут гардероб всех и каждого, начиная с вашей светлости и до последнего слуги, находившегося в доме в ночь со среды на четверг, то это будет выглядеть как обычная формальность, – добавил он, искоса поглядывая на миледи. – Слуги увидят, что с ними обращаются на равных с хозяевами, и вместо создания помех следствию почтут за честь помочь ему.

В этом был смысл. Миледи, оправившись от первоначального шока, тоже это признала.

– Вы уверены, что без осмотра нельзя обойтись?

– Это наиболее короткий путь к намеченной цели, ваша светлость.

Миледи поднялась, чтобы позвонить и вызвать горничную.

– Когда будете говорить со слугами, – предложила она, – держите в руках ключи от моего гардероба.

Сержант Кафф остановил ее необычным вопросом:

– Не стоит ли нам сначала убедиться, что другие леди и джентльмены тоже дают свое согласие?

– Кроме меня, в доме есть только одна леди – мисс Вериндер, – с некоторым удивлением ответила хозяйка. – Единственные джентльмены – мои племянники, мистер Блэк и мистер Эблуайт. Отказа кого-либо из троих нечего бояться.

Я напомнил об отъезде мистера Годфри. Не успел я закончить, как мистер Годфри собственной персоной постучал в дверь, чтобы попрощаться, а за ним вошел мистер Фрэнклин, собиравшийся ехать с ним на станцию. Миледи объяснила им затруднение. Мистер Годфри тотчас же его разрешил. Он позвал из окна Самюэля, приказал вернуть свой чемодан наверх и лично вложил ключ в ладонь сержанта Каффа.

– Пусть мой багаж пришлют в Лондон, когда закончат осмотр.

Сержант с подобающими случаю извинениями принял ключ.

– Прошу меня простить, сэр, за то, что подвергаю вас неудобствам из-за простой формальности, однако пример господ – идеальный способ примирить слуг со следствием.

Попрощавшись с миледи, мистер Годфри оставил невероятно сочувственное прощальное послание для мисс Рэчел, не оставившее у меня сомнений, что он не думал смиряться с отказом и при ближайшей возможность опять приступит к ней с предложением о женитьбе. Мистер Фрэнклин, провожая кузена, проинформировал сержанта, что вся его одежда открыта для осмотра и что он никогда не запирает свою комнату. Сержант Кафф поблагодарил. Как видите, его взгляд поддержали и миледи, и мистер Годфри, и мистер Фрэнклин. Оставалось только спросить мисс Рэчел, и можно было созывать слуг и начинать поиски одежды с пятном.

Необъяснимая неприязнь миледи к сержанту, как только мы снова остались втроем, казалось, только усилилась.

– Если я пришлю вам ключи мисс Вериндер, – сказала она, – то полагаю, вам от меня в настоящее время больше ничего не понадобится?

– Прошу меня извинить, ваша светлость, – ответил сержант Кафф. – Прежде чем начинать осмотр, я хотел бы, если можно, получить журнал стирки. Возможно, пятно осталось не на одежде, а на нижнем белье. Я хотел бы пересчитать все белье в доме с учетом того, что отправлено в стирку. Если не хватает одного предмета, то по крайней мере можно предположить, что пятно находится именно на нем и что его владелец вчера или сегодня намеренно избавился от него. Главный инспектор Сигрэв, – обратился ко мне сержант, – привлек внимание служанок к пятну, когда все они набились утром в эту комнату. Может статься, что это еще один из множества промахов главного инспектора.