Король Генрих IV

                   Успокойтесь.Как ваша милость чувствует себя?Сэр Никольс Гауси просит подкрепленийИ Клифтон. Сам я к Клинфону бегу.

Король Генрих.

Постой, передохни. Ты искупилСвою дурную славу и, на помощьКо мне явившись в пору, доказал,Что жизнью дорожишь моей отчасти.

Принц Генрих.

О, Боже, как неправы были те,Кто уверял, что вашей жду я смерти.Будь это правда, мне лишь оставалосьПокинуть вас в руках шотландца дерзких.Не хуже-б он любого яда в миреМгновенно с вашей жизнью покончил,И был-бы сын ваш от труда избавленК измене прибегать.

Король Генрих.

                Ступай на помощь.Ты к Клифтону, а я отправлюсь к Гауси.

(Уходит).

(Входит Готспур).

Готспур.

Коль не ошибся я, ты Гарри Монмут.

Принц Генрих.

Ты так сказал, как будто я желаюОт имени отречься своего.

Готспур.

Мне имя – Гарри Перси.

Принц Генрих.

         Значит, вижуОтважного мятежника, когоЛишь знал по имени. Я – принц Уэльский.Знай, Гарри: впредь нельзя делить нам славу,Как двум звездам в одной вращаться сфере.Не могут принц Уэльский с Гарри ПерсиВдвоем царить над Англией единой.

Готспур.

Тому не быть, о, Гарри! Час настал,Когда один из нас погибнуть должен.О, если-б слава бранная твояМоей равнялась.

Принц Генрих.

      Раньше чем простимся,Она твою переростет, о, Гарри!Со шлема твоего сорву все лавры,Чтоб сплесть венок для головы своей.

Готспур.

Нет больше сил терпеть твое тщеславье.

(Сражаются. Входит Фальстаф).

Фальстаф.

Хорошо сказано! Бей его, Галь! – Могу тебя уверить, здесь пахнет не детской игрой.

(Возвращается Дуглас и нападает на Фальстафа, который падает, притворяясь мертвым. Дуглас уходит. Готспур ранен и падает на землю).

Готспур.

Ты молодость похитил у меня,О, Гарри. Но потерю бренной жизниМне легче снесть, чем мысль о громкой славе,Что принесу тебе. От этой мыслиДуше больней, чем телу от меча.Но мысль – раба мгновенной жизни, жизнь –Игрушка времени, само же время –Всемирный страж – должно иметь конец.О, я-б теперь пророчить мог, но смертиЗемлистая и мерзлая рукаУже легла мне на уста. Нет, Перси,Теперь ты прах и пища для…

(Умирает).

Принц Генрих.

И пища для червей, мой храбрый Перси.Прощай, великий дух. Как быстро сжалосьТы, честолюбье, сотканное плохо.Пока душа ютилась в этом теле,Ему казалось тесным королевство.Теперь ему довольно двух шаговНегоднейшей земли. На той земле,Где мертвый ты простерся, не осталосьВ живых героя, равного тебе.Будь ты теперь чувствителен к участью,Я-б нежное усердье утаил.Но искаженный лик покрою шарфом,И благодарность самому себеЗа исполненье нежного обрядаОт твоего же имени воздам.Прощай, возьми с собой на небо славу,                   бесславье же пусть спит с тобой в гробуИ не возникнет в надписи надгробной.

(Замечает лежащего на земле Фальстафа).

Ба! старый друг. Ужель все это мясоВ себе нисколько жизни не содержит?Прощай, мой бедный Джэк. Я-б легче снесСмерть человека, лучшего чем ты,И будь сильней привязан я к разврату,Я-б видел в ней тяжелую утрату.Едва ль сражен жирнее красный зверь,Хоть не прекрасный, в этот день потерь.Пока я труп твой выпотрошу жирный,Спи рядом с Перси, сон вкушая мирный.

(Уходит).

Фальстаф (поднимаясь). Выпотрошить меня? Если тебе удастся сделать это сегодня, то я позволю тебе завтра посолить меня и съесть. Черт возьми, хорошо, что я представился мертвым, иначе этот неистовый шотландец расквитался бы со мной. Но разве я представлялся? Неправда. Представляться – значит быть чем-нибудь поддельным; вот мертвый человек в самом деле подделка; в ком нет жизни, тот только подделка под человека; но представляться мертвым, будучи живым, вовсе не значит совершать подделку, а скорее быть верным и превосходным воплощением жизни. Главное достоинство храбрости – благоразумие, и вот, благодаря ему, я и спас свою жизнь. Черт возьми, я боюсь этого горячего, как порох, Перси, хотя он и мертв. Что, если он тоже только прикидывается мертвым и сейчас встанет? Право, боюсь, чтобы он не оказался лучшим притворщиком, чем я. Поэтому не добить ли его? Потом буду божиться, что я его убил. Почему бы ему не подняться, как я это сделал? Меня могут убедить только мои собственные глаза, а здесь меня никто не видит. Поэтому, вот тебе, братец! (Закалывает труп). А теперь, нанеся тебе новую рану в бедро, я уберу тебя подальше.

(Взваливает труп Готспура себе на спину. Возвращаются принц Генрих и принц Джон).

Принц Генрих.

Идем, брат Джон. Ты девственный свой мечГеройски обновил.

Принц Джон.

         Постой. Что вижу?Не ты ль сказал мне, что толстяк убит?

Принц Генрих.

Да, я сам видел, как он бездыханныйЛежал, покрытый кровью, на земле.Ты жив? Иль то игра воображенья,Обман очей? Молю тебя, скажи.Одним глазам без слуха не поверю.Иль ты не то, чем кажешься?

Фальстаф. Нет, я не двойник. Будь я шут гороховый, если я не Джон Фальстаф. Вот ваш Перси. Если ваш отец вознаградит меня за это – хорошо, если-ж нет – то уже следующего Перси пусть он сам убивает. Я рассчитываю теперь быть произведенным в графы или герцоги, – не меньше.

Принц Генрих. Что это значит? Я сам убил Перси и видал тебя мертвым.

Фальстаф. Вот, как! О, Господи, Господи, как весь мир изолгался! Я ведь не спорю, что был сражен и лежал без дыхания – как и он. Но мы оба вскочили в одну и ту же минуту, и сражались целый час по Шрюсберийским часам. Если ты мне веришь, хорошо; если нет – то пусть грех падет на головы тех, кто должен был-бы воздать должное храбрости. Клянусь жизнью, что я нанес ему эту рану в бедро. Если-бы он был жив и отрицал это, то, черт возьми, я заставил бы его проглотить кусок моей шпаги.

Принц Джон.

Чуднее не слыхал я в жизни сказки.

Принц Генрих.

И не видал чуднее молодца.Ступай, красуйся с ношей на спине.Что до меня, коль ложь тебе полезна,Ее раззолочу, как только в силах.

(Трубят отступление).

Вот трубы возвещают отступленье.День этот наш. Взойдем же, милый брат,На высший пункт средь поля, чтоб увидеть,Кто из друзей убит, кто жив остался.

(Принц Генрих и принц Джон уходят).

Фальстаф. Пойду за ними – кажется, речь идет о награде. Того, кто вознаградит меня, да вознаградит Господь. Если я достигну величия, я уменьшусь в объеме: буду принимать слабительное, не буду пить хереса, буду жить прилично, как подобает знатному лорду. (Уходит, унося с собой труп).

Сцена V

Другая часть поля битвы.

Звуки труб. Входят король Генрих, принц Генрих, принц Джон, Вестморлэнд и другие; за ними Ворчестер и Вернон под стражей.

Король Генрих.

Так бунт всегда находит воздаянье. –О, Ворчестер злокозненный. Не с вами льПослали мы любовь, прощенье, милость?Зачем вы извратили наше слово,Употребив во зло доверьем Перси?Трех рыцарей сегодня мы лишились,Пал благородный граф и много войска.Они-бы в этот час все были живы,Когда-б ты честно, как христианин,                   восстановил согласье меж войсками.

Ворчестер.

Так поступить заставили меняЗаботы о спасеньи. ТерпеливоСвою судьбу встречаю: на меняОбрушилась она неотвратимо.

Король Генрих.

Пусть Ворчестера поведут на казньИ с ним Вернона. О других виновных                   рассудим после.

(Ворчестера и Вернона уводит стража).

      Что на поле битвы?

Принц Генрих.

Когда шотландец знатный, лорд Дуглас,Увидел, что им счастье изменило,Что Перси пал, что страх объял все войско,Собрав остатки, в бегство он пустился.Но, ринувшись с холма, он так расшибся,Что гнавшимся за ним попался в руки.Теперь Дуглас в палатке у меня.Молю вас, предоставьте мне решеньеЕго судьбы.

Король Генрих.

                       От всей души согласен.

Принц Генрих.

Тебе, брат Джон Ланкастрский, предстоитПочетное исполнить порученье.Ступай к Дугласу и ему верниБез выкупа свободу: пусть идет,Куда желает. Храбрость, что он нынчеЯвил на наших шлемах, научилаНас уважать воинственную доблестьИ в сердце неприятеля.

Король Генрих.

                          ТеперьНам остается разделить войска.Вы, сын мой Джон и брат наш Вестморлэнд,Поспешно устремитесь в Иорк, на встречуНортомберлэнду и прелату Скрупу,Стоящим, как я слышал, под оружьем.Мы с вами, Гарри, поспешим в ВаллисС Глендовером и графом Марчем биться.Еще одно такое пораженье,И мятежа везде замрет движенье.Начав с удачи, мы не отдохнем,Пока стране покоя не вернем.

(Уходят).

Часть II

Действующие лица II части «Генриха IV».

Король Генрих IV.

Генрих, Принц Уэльский, впоследствии король Генрих V.

Томас, герцог Кларенс, Принц Джон Ланкастерский, Принц Гемфри Глостер – его сыновья.

Граф Варвик, Граф Вестморлэнд, Граф Сэрри, Гоуэр, Гаркурт – приверженцы короля.

Блент

Лорд Верховный Судья Королевской Скамьи.

Помощник Верховного Судьи.

Граф Нортомберлэнд, Скруп, архиепископ Иоркский, Лорд Мобрэ, Лорд Гастингс, Лорд Бардольф, Сэр Джон Кольвиль – противники короля.

Траверс и Мортон, служители Нортомберлэнда.

Сэр Джон Фальстаф.

Его паж.

Бардольф.

Пистоль.

Пойнс.

Пето.

Пустозвон, Тихоня – мировые судьи

Дэви, слуга Пустозвона.

Плесень, Тень, Бородавка, Слабняк, Бычок – рекруты.

Коготь и Силок, помощники шерифа.

Лэди Нортомберлэнд.

Лэди Перси.

Мистрисс Квикли, хозяйка таверны в Истчипе.

Долли Тиршит.

Лорды и свита. Офицеры, солдаты, привратник, гонцы, трактирные слуги, грумы и т. п.

Молва, Пролог.

Танцовщик, Эпилог.

Действие происходит в Англии.

Пролог{56}

В Варкворте. Перед замком Нортомберлэнда.

Входит Молва, в одежде, испещренной языками.

Молва.

Насторожите уши. Кто захочетДверь слуха запереть, когда МолваЗаговорила громко? Я с востокаК усталому закату мчусь и, ветерИзбрав конем почтовым, раскрываюДела земного шара в их зачатьи.Вкруг языков моих витают сплетни.Я их твержу на языках несчетныхИ вымыслами слух людей морочу.Я мир сулю, когда вражда, прикрывшисУлыбкой кроткой, уж терзает мир,И кто же, как не я, как не Молва,Скликает рать, готовит оборону;Меж тем как время вспухшее чреватоНе грозною войной, как полагают,А злом совсем другим. Молва – свирель,В которую дудят обман, догадкиИ зависть; столь удобная свирель,Что даже шаткой, вздорящей толпе, –Чудовищу о головах несчетных, –Играть на ней легко. Но для чего мнеВ кругу домашних расчленять своеИ без того известное им тело?{57}Зачем Молва пришла сюда? ЛечуПред королем я Генрихом, вещаяЕго победу. На кровавом полеПод Шрюсбери разбит им юный ГотспурС дружиной всей, и пламень мятежаВ крови самих мятежников потушен.Но что со мной? Я говорю вдруг правду,Меж тем как долг мой – всюду разгласить,Что Гарри Монмут пал, сраженный славнымМечем героя Готспура, что в смертиКороль поник помазанной главойПред яростью Дугласа. Вот о чем яПо городам шумела захолустнымМеж королевским Шрюсберийским полемИ этою источенной червямиТвердынею из голых камней, гдеСтарик Нортомберлэнд, отец Готспура,Недужным притворяется. ГонцыПриносят в попыхах мои же вести.Со слов Молвы все повторяют ту жеОтраду лжи, что горькой правды хуже.

(Уходит)

Действие первое

Сцена I

Там же.

(Входит лорд Бардольф).

Лорд Бардольф.

Эй, кто здесь у ворот стоит?

(Привратник открывает ворота).

                   Где граф?

Привратник.

Как доложить о вас?

Лорд Бардольф.

         Скажи ты графу,Что ждет его лорд Бардольф.

Привратник.

                   Граф гуляетВ саду. Не постучит-ли ваша милостьВ калитку, – он ответит.

Лорд Бардольф.

                   Вот и граф.

(Привратник уходит. Входит Нортомберлэнд.)

Нортомберлэнд.

Что нового, лорд Бардольф? Каждый мигТеперь рождает новое событье.Знать, век наш одичал. Раздор, что коньРаскормленный, порвав узду, помчалсяИ на пути своем все сокрушает.

Лорд Бардольф.

Я, граф, принес из Шрюсбери известья.

Нортомберлэнд.

И добрые, коли угодно Богу?

Лорд Бардольф.

Как только сердце может пожелать.Король смертельно ранен; принц же ГенрихПовержен в прах счастливым вашим сыном.Обоих Блентов умертвил Дуглас.Бежали с поля битвы молодойПринц Джон, равно как Вестморлэнд и Стаффорд.А боров Гарри Монмута, сэр Джон,Взят вашим сыном в плен. Подобный день,С таким сраженьем и с такой победой,Не украшал столетий со временСчастливца Цезаря.

Нортомберлэнд.

                Откуда вести?Вы были в Шрюсбери? видали поле?

Лорд Бардольф.

Я говорил с одним, кто шел оттуда.То джентльмен был почтенный, родовитый;Он эти вести выдал мне за правду.

Нортомберлэнд.

А вот слуга мой Траверс. За вестямиЕще во вторник я его послал.

Лорд Бардольф.

Милорд, я обогнал его в дороге.Едва ль принес он вести достовернейТого, что сам узнал с моих же слов.

(Входит Траверс).

Нортомберлэнд.

Ну, Траверс, что хорошего нам скажешь?

Траверс.

Меня, милорд, с отрадными вестямиВернул с дороги сэр Джон Эмфревиль,Но обогнал: под ним был конь резвее.Вослед за ним другой какой-то джентльменВо весь опор примчался, чуть дыша.Со мною поровнявшись, он дозволилВздохнуть окровавленному коню,Спросив дорогу в Честер. В свой чередО новостях спросил я Шрюсберийских.Ответил он, что плохо кончил бунтИ что остыл горячий Гарри Перси.Тут, опустив поводья и нагнувшись,Вонзил он шпоры до полузвездыВ дрожавшие бока несчастной клячиИ, не дождавшись более вопросов,Пустился вскачь, пространство пожирая.

Нортомберлэнд.

Как? Повтори. Остывший Гарри Перси?Горячий рыцарь стал остывшим трупом?                   восстанье плохо кончило?

Лорд Бардольф.

         Милорд,Скажу вам вот что. Ежели победаЗа вашим юным сыном не осталась,Свое баронство, – честью в том клянусь, –За шелковый снурок отдам. Ни слова.

Нортомберлэнд.

Как мог-бы джентльмен, Траверса догнавший,Подробности измыслить пораженья?

Лорд Бардольф.

Кто? Этот джентльмен? Верно, проходимец,Скакавший на украденном коне.Болтал он на-угад… Вот снова вестник.

(Входит Мортон).

Нортомберлэнд.

Смотри: его лицо, как лист заглавный,Трагическую повесть возвещает.{58}Так смотрит берег, где прилив могучийСледы оставил своего набега.Из Шрюсбери-ли, Мортон, держишь путь?

Мортон.

Из Шрюсбери, светлейший лорд, бежал я,Где смерть надела страшную личину,Чтоб наших испугать.

Нортомберлэнд.

                          Что сын? Что брат мой?Но ты дрожишь! И бледность щек твоихВещает горе раньше, чем язык твой.Таков, как ты, измучен, без дыханья,С потухшим взором, полужив от скорби,Был вестник, кто отдернул полог с ложаПриама, чтоб средь мертвой ночи крикнуть,Что в пламени пол-Трои. Но ПриамУвидел пламя ранее, чем вестникНашел дар слова. Так о смерти ГарриУзнал я прежде, чем ты слово молвил.Ты начал-бы с рассказа о героях,Мой жадный слух восторгом оглушая:«Так отличался сын ваш, так – ваш брат,Так бился храбрый Дуглас». А в конце,Чтоб в правду оглушить меня, ты-б сразуВсе похвалы одним развеял вздохом,Шепнув: «ваш брат, и сын, и все убиты».

Мортон.

В живых остался Дуглас, брат ваш – также.Но что до сына вашего…

Нортомберлэнд.

                          Он умер!Смотри, как страх проворен на язык.Чем больше мы несчастья боимсяИ не хотим узнать о нем, тем легчеВ чужих глазах чутьем мы прозреваем,Что то, чего страшимся, наступило.Ответь же, Мортон, графу своему,Скажи, что все его догадки лгут.Я сладкою сочту твою обиду,За обличенье щедро награжу.

Мортон.

Я слишком почитаю вас, чтоб сметьПротиворечить. Слишком прозорливВаш разум, слишком верны опасенья.

Нортомберлэнд.

Ты все-ж не говоришь, что Перси мертв.В твоих глазах читаю я признанье.Ты головой качаешь, точно правдуОпасностью считаешь иль грехом.Коль он убит, скажи. Не оскорбляетЯзык того, кто весть принес о смерти.Грешит лишь тот, кто лжет о мертвеце,Не тот, кто мертвеца зовет усопшим.Хоть спора нет, быть вестником несчастья –Печальная обязанность. Тот голос,Что возвестил однажды смерть любимых,Звучит и после звоном погребальным.

Лорд Бардольф.

Я верить не могу, что сын ваш умер.

Мортон.

Мне горько убеждать вас в том, чего я –Будь воля Божья – лучше-б не видал.Но все-ж моим глазам пришлось увидеть,Как сын ваш, запыхавшийся, усталый,Окровавленный, слабо отражалУдары Монмута, чей быстрый гневНепобедимого доселе ПерсиНизвергнул в прах, откуда тот не встал.При жизни он вдыхал огонь отвагиВ трусливейших солдат; его же смерть,Едва о ней узнали, потушилаОгонь и пыл в храбрейших среди войска.Он был металлом, превращавшим в стальДрузей всех наших. Ослабевши в нем,Опять собою став, все превратилисьВ тяжелый и тупой свинец. Как тяжестьТем шибче от толчка летит, чем большеВ ней веса, так, с утратой тяжкой Перси,Помноженной на страх, солдаты наши,Ища спасенья в бегстве, с поля мчалисьБыстрей, чем стрелы, ищущие цели.Тут скоро в плен лорд Ворчестер попался;А яростный шотландец, кровожадныйДуглас, чей неустанный меч три разаСразил в бою подобье короля{59},Вдруг духом пал, украсил стыд бегущих.Но, на бегу споткнувшись, взят был в плен.Итог всему: король нас победилИ под начальством юного ЛанкастраИ Вестморлэнда вам, милорд, на встречуПослал поспешно войско. – Вот все вести.

Нортомберлэнд.

Еще для скорби времени довольно.Теперь же яд послужит мне лекарством.Здоровый, я-бы заболел от этихВестей; больной, я ими исцелен.Как немощный страдалец, чьи суставы,                   расслабленные долгой лихорадкой,Под гнетом жизни гнутся, точно плети, –Вдруг в диком вырывается припадкеИз рук больничных сторожей, как пламя:Так и в моих, от скорби слабых, членах,Теперь, от исступленья новой скорби,Проснулась мощь тройная. Прочь, костыльИзнеженный. Отныне эти рукиЧешуйчатые стянут рукавицыСо скрепами стальными. Прочь и ты,Недужная повязка, – слишком слабыйОплот для головы, которой ищутПобедой подзадоренные принцы.Чело мое железом увенчайте,И пусть наступит самый мрачный час,Каким вражда и время только в силахСуровому грозить Нортомберлэнду.Пусть небо и земля сольются вместе,Пусть грозных вод не сдержит в их пределахРука природы. Да умрет порядок!..Пусть этот мир не будет больше сценой,Где медленно растет и зреет злоба.Но пусть в груди у каждого проснетсяДух Каина, дух первенца людского,Пусть все сердца зажгутся жаждой крови,Чтоб кончилась жестокая играИ воцарился мрак – могильщик смерти.

Траверс.

Так волноваться вредно вам, милорд.

Лорд Бардольф.

Не порывайте связи меж рассудкомИ честью, граф.

Мортон.

      От вашего здоровьяЗависит жизнь союзников всех ваших.Оно же пошатнется, если бурнымВы предаваться будете страстям.Ведь прежде чем сказать: «поднимем бунт», –Вы разочли последствия восстаньяИ взвесили случайности войны.Конечно, вы предвидели, милорд,Что может под удар попасть смертельныйИ сын ваш. Знали вы, что он шагаетНад пропастью опасной и что легчеВ нее свалиться, чем над ней пройти.Еще известно было вам, что телоЕго подвержено рубцам и ранамИ что бесстрашный дух его толкнетТуда, где все опасности столпились.Вы все-таки ему сказали: в путь!И как ни сильно было опасенье,Ничто в вас не могло поколебатьУпрямого решенья. Что-ж случилось,Что страшного явило предприятье,Чего вы не могли предвидеть раньше?

Лорд Бардольф.

Мы все, кого постигло пораженье,Мы знали, что пустились в океанОпаснейший, где можно раз спастисьИ десять раз погибнуть. Но надеждаНа выгоды в нас победила страхОпасности. Теперь, хотя разбиты,Дерзнем еще раз, снова ополчимся,Всем жертвуя, – имуществом и жизнью.

Мортон.

Давно пора. Я слышал, лорд светлейший,Как правду, и как правду повторяю,Что доблестный архиепископ Иоркский                   восстал с отлично обученным войском.То человек, кто узами двойнымиПривязывать сторонников умеет.{60}Ваш сын, милорд, вел в битву лишь тела,Лишь тени и подобия людские,Затем, что слово «бунт» разъединялоВ них деятельность тела и души.Они сражались нехотя, брезгливо,Как пьют лекарство. С нами было толькоОружье их, а не душа и чувства,Замерзшие от слова «бунт», как рыбаВ пруде зимой. Теперь архиепископМятеж в святыню превратил. За ним,Чья искренность и святость всем известны,Последуют и телом, и душой.С Помфретских камней соскоблит он кровьПрекрасного Ричарда{61} и восстаньеПомажет ею. Чуть он объявит,Что защищает край окровавленный,Томящийся под властью Болингброка, –И знать, и чернь последуют за ним.

Нортомберлэнд.

Я это знал, но, правду говоря,От свежей скорби все в душе померкло.Зайдем ко мне. Пусть каждый мне укажетВернейший путь к спасению и мести.Напишем письма, соберем друзей.Ничтожно их число, хоть никогдаТак велика в них не была нужда.

(Уходят).

Сцена II

Лондон. Улица.

Входит сэр Джон Фальстаф с пажем, который несет за ним меч и щит.

Фальстаф. Ну что, великан, что сказал доктор про мою мочу?

Паж. Он сказал, что она сама по себе здоровая и хорошая, но что касается собственника её, то в нем сидят болезни, о которых он не подозревает.

Фальстаф. Всякого рода люди почему то считают за честь глумиться надо мной. Мозг человека, этого глупого глиняного истукана, не в состоянии придумать ничего смешного помимо моих измышлений, или моей особы. Я не только остроумен, но являюсь источником остроумия для других. Вот я иду перед тобою, похожий на свинью, которая сожрала всех своих поросят, кроме одного. Или я ничего не понимаю, или принц приставил тебя ко мне только для контраста. Тебе бы, непотребный корешок мандрагоры,{62} торчать у меня на шляпе, а не ходить по моим пятам. Никогда еще мне не прислуживал агат из перстня. Но я тебя не вправлю ни в золото, ни в серебро, а одену в отрепья, и в таком виде отправлю в качестве драгоценного камня к твоему господину,{63} к этому молокососу принцу, у которого еще пух не пробился на подбородке. У меня скорее борода выростет на ладони, чем у него на щеке, a все-таки он не стесняется уверять, что у него лицо королевское.{64} Господь, быть может, когда-нибудь и закончит его – до сих пор на нем нет лишнего волоска, но королевское оно лишь потому, что и его, как и изображение короля на монетах, цирульник не сбреет и за шесть пенсов. А все-таки он ходит петушком, точно уже считался возмужалым человеком, еще когда отец его был холост. Наплевать мне на его милость, – моей милости он почти совсем лишился – в этом я могу его уверить. А что сказал мистер Домбльдон относительно атласа на епанчу и штаны для меня?

Паж. Он сказал, сэр, что требует более надежного поручителя, чем Бардольф; он не хочет принять ни вашей, ни его росписки. Такого обеспечения ему недостаточно.

Фальстаф. Будь он проклят, как обжора в притче. Пусть у него еще больше сохнет во рту от жажды. Непотребный дьявол, Ахитофель, подлец, невежа! Как он смеет заманивать благородного человека обещаниями, a потом требовать поручительства. Эти сладкоречивые мерзавцы теперь иначе не ходят, как на высоких каблуках и со связками ключей у пояса, а когда человек хочет честно взять у них товар в кредит, они смеют требовать обеспечения. Я предпочел бы, чтобы мне насыпали в рот крысиной отравы, чем затыкали его словом «обезпечение». Я ждал, что он мне пришлет двадцать два аршина атласа, как благородному рыцарю, а он шлет мне слово – обеспечение. Пусть спит беспечно – у него ведь есть рог изобилия, сквозь который просвечивает ветренность его жены. Он того не видит, хотя у него есть собственный фонарь. А где Бардольф?

Паж. Отправился в Смитсфильд купить лошадь для вашей милости.

Фальстаф. Я самого его нанял в соборе св. Павла, а он мне купит лошадь в Смитсфильде.{65} Если бы я еще взял себе жену из непотребного дома, я был бы снабжен слугой, лошадью и женой.