Король Генрих IV
Кольвиль. Я полагаю, что вы сэр Джон Фальстаф, и поэтому сдаюсь вам.
Фальстаф. В моем животе целая школа языков, и все они провозглашают мое имя. Если бы только живот мой был хоть сколько-нибудь обыкновенным, я был бы самым предприимчивым человеком в Европе. Моя утроба, моя утроба, моя утроба губит меня. А вот и наш военачальник.
(Входят принц Джон Ланкастерский, Вестморлэнд и другие).
Принц Джон.
Пыл битвы миновал. Конец погоне.Любезный Вестморлэнд, сберите войско.(Вестморлэнд уходит).
А, Джон Фальстаф, где ж вы были все время?Сражению конец – вы тут как тут.Когда-нибудь за эти все проделки,Клянусь, под вами виселица рухнет.Фальстаф. Странно было бы, если бы этого не случилось. Я знаю, что хула и попреки всегдашняя награда за храбрость. Что-ж я по-вашему ласточка, стрела или ядро? Разве я могу при моей старости двигаться с быстротой мысли? Я мчался сюда с величайшей поспешностью, загнал более ста восьмидесяти почтовых лошадей, приехал сюда, и еще весь в пыли, но блистая своей честной, незапятнанной храбростью, взял в плен сэра Джона Кольвиля из долины, бешеного рыцаря и храброго врага. Но мне это нипочем! Он увидал меня и сдался, так что я могу по справедливости сказать вместе с крючконосым римлянином: пришел, увидел, победил.
Принц Джон. Это было скорее учтивостью с его стороны, чем вашей заслугой.
Фальстаф. Не знаю. Вот он, я его вам передаю и прошу вашу милость записать это на ряду с другими подвигами сегодняшнего дня; или, клянусь Господом, я закажу отдельную балладу, с изображением на заголовке Кольвиля, целующего мои ноги. Если вы меня к этому принудите, то клянусь словом дворянина, ваша слава померкнет, как позолоченный медный грош перед моей, и на светлом небе славы я воссияю над вами, как полный месяц, затмевающий звезды, которые в сравнении с ним кажутся булавочными головками. Поэтому воздайте мне должное; доблесть заслуживает превознесения.
Принц Джон. Твоя доблесть слишком тяжела, чтобы вознестись.
Фальстаф. Так пусть она воссияет.
Принц Джон. Твоя доблесть слишком мутна, чтобы сиять.
Фальстаф. Делайте с ней что угодно, зовите ее как хотите, лишь бы это послужило мне на пользу.
Принц Джон.
Тебе ведь имя Кольвиль?Кольвиль.
Да, милорд.Принц Джон.
Ты, Кольвиль, бунтовщик известный.Фальстаф. И его взял в плен известный своей преданностью верноподанный.
Кольвиль.
Милорд, такой же я, как и моиНачальники, приведшие меня.Начальствуй я над ними и они-быДороже обошлись вам, чем теперь.Фальстаф. Не знаю, за сколько они продали себя. Но ты, добрый человек, отдался мне даром, и я плачу тебе за твою особу благодарностью.
(Возвращается Вестморлэнд).
Принц Джон.
Прекращено ль преследованье?Вестморлэнд.
Да,Бьют отступленье и конец резне.Принц Джон.
Отправьте Кольвиля с его друзьямиВ Иорк, где их немедленно казнят.Блент, отведите их и стерегите.(Стража уводит Кольвиля).
Теперь, милорды, поспешим к двору.Я слышал, что отец мой тяжко болен.Пусть наши вести нас опередят.Кузен, отправьтесь, чтоб его утешить;По мере сил мы поспешим вослед.Фальстаф.
Милорд, молю, позвольте мне идтиНа Глостершир. Когда к двору вернетесь,Замолвите, милорд, в своем докладеСловечко обо мне.Принц Джон.
Фальстаф, прощайте.По своему я должен положеньюВас расхвалить, как вы не заслужили.(Все, кроме Фальстафа, уходят).
Фальстаф. Хорошо, если бы у тебя хватило на это ума: это было бы лучше твоего герцогства. Клянусь душой, этот трезвый мальчишка не любит меня, и никто в мире не может заставить его смеяться. Да это и не мудрено: ведь он не пьет вина. Из таких смиренников никогда прока не выйдет. Водянистые напитки слишком охлаждают их кровь, вместе с частым употреблением в пищу рыбы, так что они впадают в какую то мужскую девичью немочь, а когда женятся, то производят на свет только девчонок. Они большей частью дураки и трусы и некоторые из нас тоже были бы таковы, если бы не возбуждали себя горячительными напитками. Хороший херес производит двоякое действие: во-первых, бросается в голову и высушивает в мозгу все скопившиеся в нем пары глупости, тупости и мрачности, делает его быстрым, восприимчивым, изобретательным, полным ярких, пламенных, игривых образов, которые, переходя в горло и рождаясь на языке, становятся метким остроумием. Второе действие хорошего хереса состоит в том, что он греет кров. Она сначала холодная и неподвижная, и печень поэтому бледная, почти белая, что всегда служит доказательством и признаком слабодушие и тупости; но херес разогревает кровь и разгоняет ее изнутри по конечностям. Херес расцвечивает лицо, и оно, как сигнальный огонь, созывает к оружию все остальные силы маленького королевства, и тогда все мелкие жизненные полчища и маленькие духи собираются вокруг своего капитана – сердца, и оно, подзадоренное такой свитой, совершает подвиги храбрости, – и все это от хереса. Так что военное искусство ничто без хереса – херес приводит все в действие; ученость – золотой клад, оберегаемый дьяволом, пока херес не пускает ее в дело. Если принц Генрих храбр, то именно поэтому; холодную кровь, которую он унаследовал от отца, словно тощую, бесплодную землю, он разработал, вспахал и удобрил тем, что благородно пил, приняв большой запас плодоносного хереса. Вот почему он такой горячий и храбрый. Еслиб у меня была тысяча сыновей, то первое житейское правило, которое я бы им внушил, было бы отвращение к водянистым напиткам и приверженность к хересу.
(Входит Бардольф).
Ну что, Бардольф?
Бардольф. Войско распущено, и все разошлись.
Фальстаф. Ну, и Бог с ними! Я поеду через Глостершир и там навещу мистера Роберта Пустозвона, эсквайра. Я уже порядком размял его между пальцами, и скоро буду им запечатывать письма. Идем.
(Уходят).
Сцена IVВестминстер. Комната во дворце, называемая Иерусалимом.
Входят король Генрих, принцы Томас Кларенс и Гемфри Глостер, Варвик и другие.
Король Генрих.
Теперь, милорды, если волей божьейУспешно кончим с мятежом, которыйПред нашей дверью истекает кровью, –Мы юношество наше поведемС оружьем освященным к лучшим битвам.Суда готовы, набраны войскаИ облечен правами наш наместник.Сложилось все согласно нашей воле,Лишь нам самим побольше-б нужно сил.И вот мы медлим здесь, покуда бунтНе покорится под ярмо закона.Варвик.
То и другое сбудется и вашеВеличество обрадует.Король Генрих.
Мой сын,Принц Гемфри Глостер, где ваш старший брат?Принц Гемфри.
Мне кажется, милорд, он на охотуУехал в Виндзор.Король Генрих.
В чьем сопровожденьи?Принц Гемфри.
Не знаю, государь.Король Генрих.
А брат его,Принц Томас Кларенс, разве не при нем?Принц Гемфри.
Нет, государь, он с нами.Кларенс.
Что угодноОтцу и государю?Король Генрих.
Мне угодно,Принц Томас Кларенс, чтобы ты был счастлив.Зачем не с братом ты? Тебя он любит,А ты как будто им пренебрегаешь.Из братьев, Томас, ты ему всех ближе,Его любовью, сын мой, дорожи.Когда умру, окажешь прочим братьямПочетную услугу, как посредникМеж ними и величием его.Так не теряй его, не притупляйЕго любви холодностью наружнойИ вялым отношеньем к воле брата.Себя же не лишай великих выгодЕго расположения к тебе.Он милостив, внимательность встречая,Есть у него для жалости слезаИ есть рука, открытая, как день,Для милосердия. Но раздраженныйСтановится он жесток, что кремень,Изменчив, как зима, и непредвиден,Как утренник холодный. ОттогоСоображайся с настроеньем брата.Его за недостатки пожуриПочтительно, в веселую минуту.Когда же он угрюм, его не трогай.Пускай в нем страсти, как на суше кит,Уходятся от собственных усилий.Все это, Томас, изучи прилежно,И будешь ты оплотом для друзей,И свяжешь золотым кольцом всех братьев,Чтоб не дал трещину сосуд их общей крови,Соединенной с ядом клеветы,Который попадет туда с годами, –Будь этот яд сильней, чем аконит,Мгновеннее, чем порох.Кларенс.
Буду к братуС вниманьем относиться и любовью.Король Генрих.
Зачем не с ним ты в Виндзоре?Кларенс.
Его там нет,Он в Лондоне обедает.Король Генрих.
Но с кем?Ты можешь-ли сказать мне это?Кларенс.
С ПойнсомИ остальной компанией обычной.Король Генрих.
На тучной почве сорных трав не счесть.А он – подобье юности моей –Он ими весь порос. И оттого-тоМоя печаль простерлась дальше смерти.Кровавыми слезами плачет сердце,Когда хочу я в образах представитьДни непотребства, времена разгула,Которые вам суждено увидеть,Меж тем как буду спать в соседстве предков.Когда с его упрямого распутстваСпадет узда, когда пыль буйной кровиСоветником его единым станетИ руку мотовству подаст богатство, –Как быстро он тогда на крыльях страстиОпасностям на встречу полетитИ гибели грозящей!Варвик.
В опасеньяхВы, государь, заходите далеко.Принц изучил товарищей своих,Лишь как чужой язык. Чтоб овладеть им,Необходимо видеть и запомнитьИ самые бесстыдные слова.Но это знанье лишь ведет к тому,Как вашему величеству известно,Чтоб слов подобных избегать, гнушаясь.Так принц, когда приспеет срок, отринетСвоих друзей, как грубые слова,И память лишь о них ему послужитОбразчиком иль меркой, чтобы еюИзмерить жизнь других: тогда на пользуЕму пойдут и прежние ошибки.Король Генрих.
Нет, пчелы редко покидают падаль,Где мед снесли. Кто это? Вестморлэнд?(Входит Вестморлэнд).
Вестморлэнд.
Привет вам, государь. Пошли вам небоПобольше радостей таких, как весть моя.Принц Джон, ваш сын, целует вашу руку.Мобрэ, епископ Скруп, лорд Гастингс – всеПознали кару вашего закона.Крамолы меч нигде нам не грозит,Но мирная везде цветет олива.О том, как все происходило, вашеВеличество прочтете на досугеВо всех подробностях.Король Генрих.
О, Вестморлэнд,Ты – птица вешняя, и средь зимыПоющая с зарей. Смотри, – еще известья.(Входит Гаркурт).
Гаркурт.
Пусть небо от врагов избавит вашеВеличество. Пусть каждый враг восставшийПадет, как те, о ком принес я весть.Лорд Бардольф, граф Нортомберлэнд и с нимиСолдат английских много и шотландскихРазгромлены шерифом из Иоркшира.Подробности и самый ход сраженьяСодержит, государь, бумага эта.Король Генрих.
Что-ж мне так плохо от вестей столь добрых?Ужель Фортуна в жизни никогдаК нам не приходит с полными руками?Ужель она все лучшие сказаньяУродливыми пишет письменами?То голод нам пошлет она без пищи,Как это видим на здоровых нищих;То нам пошлет роскошнейшие ястваБез позыва на пищу, как мы видимНа богачах, что средь обилья чахнут.Мне-б радоваться радостным известьям,Но гаснет взор, кружится голова.Приблизьтесь. Дурно мне…(Падает в обморок).
Принц Гемфри.
Бодритесь, вашеВеличество.Кларенс.
О, мой отец державный!..Вестморлэнд.
Очнитесь, государь, глаза откройте!Варвик.
О, принцы, успокойтесь! Вам известно,У короля припадки эти часты.Лишь расступитесь. Воздуха побольше,И он оправится.Кларенс.
Нет, нет, емуТревог мучительных не вынесть долго.От умственных трудов, забот бессонныхОграда духа так в нем истончилась,Что жизнь через нее сквозит, готоваПрорваться вон.Принц Гемфри.
Меня народ пугает.Толкуют о зачатьях без отцов,{107}О противоестественных рожденьях.Обычный ход времен вдруг изменился,Как если-б год перескочил в путиЧрез месяцы уснувшие.Кларенс.
В рекеПрилив три раза кряду повторился,Не разделен отливом. Старики –Времен минувших летопись живая –Твердят, что незадолго перед тем,Как Эдуард, наш предок, заболелИ умер, то же самое случилось.Варвик.
Потише, принцы. Вот король очнулся.Принц Гемфри.
Боюсь, его удар погубит этот.Король Генрих.
Прошу, возьмите на руки меняИ отнесите в комнату другую.Но тише, ради Бога.(Короля уносят в глубину сцены и кладут на постель).
Не шумите,О, добрые друзья! Но пусть чья-либоНегромкая и нежная рукаМой дух усталый музыкой ласкает!Варвик.
В покой соседний музыку позвать!Король Генрих.
Корону положите на подушку.Кларенс.
Глаза его ввалились. Как ужасноОн изменился весь.Варвик.
О, тише, тише!(Входит принц Генрих).
Принц Генрих.
Кто скажет мне, где герцог Кларенс?Кларенс.
Брат,Я здесь и в сильном горе.Принц Генрих.
Как? Теперь?На улице светло, а в доме дождь?Что с королем?Принц Гемфри.
Он болен и опасно.Принц Генрих.
Услышал-ли он радостные вести?Скажи ему.Принц Гемфри.
Вестям внимая этим,Он заболел.Принц Генрих.
От радости став болен,Он без лекарств поправится.Варвик.
Молчите,Милорды. Тише, милый принц. Король,Родитель ваш, как будто засыпает.Кларенс.
Идем в другую комнату.Варвик.
Угодно ль,Добрейший принц, последовать за нами?Принц Генрих.
Нет, я хочу смотреть за королем.(Все, кроме принца Генриха, уходят).
Зачем лежит здесь на его подушкеКорона, – сопостельница дурная,Блестящая тревога, золотаяЗабота? Сколько раз бессонной ночьюОна пред ним держала двери бденьяРаспахнутыми настеж? А теперьОн с нею спит. Но все-ж наполовинуНе столь здоровым, сладким сном, как тот,Кто, повязавши лоб свой грубой тканью,Всю ночь храпит спокойно. О, величье!Того, кто облечен тобой, ты давишь,Как в знойный день блестящие доспехи,Что защищают тело, но и жгут.Вот перышко у врат его дыханьяЛежит недвижно. Если-б он дышал,Пушок воздушно-легкий шевелился-б.Мой государь добрейший, мой отец.Твой вправду крепок сон. То – сон, которыйВот с этим золотым кольцом немалоУж разлучил английских королей.Мой долг по отношению к тебе –Скорбеть и плакать. Этот долг сполнаТебе, о дорогой отец, заплатятПриродная любовь и нежность сына.Твой долг, по отношению ко мне,Отдать мне королевскую корону,Которою по сану и по кровиТеперь я непосредственно владею.Вот где ей быть.(Надевает корону себе на голову).
И Бог ее храни!Ничья рука – хотя-бы и гиганта,Вместившая в себе всю крепость мира, –Насильно у меня не вырвет этойДоставшейся мне по наследству чести.Но тот венец, что раздобыл ты сам,Взяв у тебя, я детям передам.(Уходит).
Король Генрих.
О Варвик, Кларенс, Глочестер!(Входит Варвик, Кларенс, Глочестер и другие).
Кларенс.
КорольИзволил звать нас?Варвик.
Как здоровье ваше?Что вашему величеству угодно?Король Генрих.
Зачем, милорды, одного меняПокинули вы здесь?Кларенс.
Мы, государь,Оставили здесь брата моего.При вас сидеть хотел он.Король Генрих.
Принц Уэльский?Но где-ж он? Дайте на него взглянуть мне.Здесь нет его.Варвик.
Открыта дверь: он вышел.Принц Гемфри.
Но не чрез комнату, где были мы.Король Генрих.
Корона где? Кто взял ее с подушки?Варвик.
Она лежала тут, когда мы вышли.Король Генрих.
То принц, должно быть. Разыщите принца.Ужель он так торопится, что принялМой сон за смерть? Лорд Варвик, отыщитеИ, пожурив, сюда пришлите принца.(Варвик уходит).
Такой поступок сына лишь поможетБолезни доканать меня. Смотрите,О сыновья мои, что вы такое!Как быстро извращается природа,Увлекшись блеском золота, как целью.Вот для чего, безумные отцы,Тревогой вы свой сон обременяли,Заботой – мозг, трудом тяжелым – кости.Вот для чего вы накопляли грудыПохищенного золота чужого.Вот для чего вы сыновей училиИскусствам и военным упражненьям.Как пчелы, что на всех цветах сбираютИх сладкий сок, мы, рот набивши медомИ светлым воском бедра нагрузив,Летим в свой улей и, подобно пчелам,Встречаем смерть в награду за труды.Вот горечь, что приходится вкуситьОтцу перед кончиной. (Возвращается Варвик). Где-ж тот,Кто уж не в силах ждать, пока болезнь –Союзница его – со мной покончит?Варвик.
Милорд, в соседней комнате засталЯ принца, обливавшего лицоПрекрасное столь нежными слезами,Что даже кровожадное злодейство,Увидевши его, свой нож омыло-бРосой очей. Вот он, сюда идет.Король Генрих.
Зачем же он корону взял отсюда?(Входит принц Генрих).
Смотрите, он идет. Приблизься, Гарри.Уйдите все. Оставьте нас одних.(Варвик и другие уходят).
Принц Генрих.
Не думал я ваш голос вновь услышать.Король Генрих.
Отцом подобной мысли было, Гарри,Твое желанье. Зажился на светеЯ слишком долго. В тягость я тебе.Но неужели так изголодалсяТы по моем престоле опустевшем,Что поспешил облечься в знаки власти.Пред тем как час созрел? Безумна юность.Величья ищешь, что тебя раздавит.Немного потерпи. Столь слабый ветерПоддерживает от паденья тучкуМоей минувшей власти, что ей вскореПоникнуть суждено. Мой день померк.Ты то похитил, что и без виныЧрез несколько часов твоим-бы стало.Пред смертью ты как-бы скрепил печатьюМои все подозренья. Жизнь твояУликой мне служила, что меняНе любишь ты. И вот ты захотелЧтоб умер я, вполне в том убежденный.Таил ты в мыслях тысячу кинжалов,О каменное сердце их точил,Чтоб пол-часа убить отцовской жизни.Как! Пол-часа не мог ты потерпеть?Коль так, ступай, сам вырой мне могилу,Вели колоколам вещать с весельемНе смерть мою, – твое коронованье.Из слез, что оросят мой гроб, свариЕлей, чтоб им чело свое помазать.Смешай меня с давно забытым прахом.Отдай червям того, кто дал тебеДыханье. Отмени мои указы,Смести моих сановников. Не времяТеперь блюсти порядок. Генрих ПятыйВступил на трон! Тщеславье, ободрись!Сокройся, королевское величье!Прочь, мудрые советники! ОтнынеСо всех концов к английскому дворуПусть обезьяны праздные стекутся.Теперь, соседи, вы от всех отбросовОчиститесь. Имеются ль у васБездельники, что сквернословят, пляшут,Всю ночь гуляют, грабят, убивают,Ну, словом совершают все грехиСтаринные на новый лад? Утешьтесь,Они вас больше тяготить не станут:Тройное зло их Англия прикроетДвойною позолотой. Должность, силуПочет, – все это Англия им даст.Там Генрих Пятый снял намордник властиС распутства, укрощенного с трудом,И злобный пес зубами вновь вопьетсяВ тела невинных. О, мой бедный край,Междоусобной распрей изнуренный!Уж если власть моя не сбереглаТебя от беспорядка, что же будет,Коль беспорядок овладеет властью?Вновь станешь глушью, логовом волков,Твоих же обитателей старинных.Принц Генрих (преклоняя колени).
Простите, государь мой. Если-б слезыПомехой влажной не были для слов,Давно-б я ваш укор прервал столь горькийИ милый мне, и не дал вашей скорбиЕго договорить, своей – дослушать.Вот ваш венец, и пусть его надолгоХранит для вас Тот, чей венец – бессмертье.О, если он дороже был мне честиИ славы вашей, пусть я никогдаС земли не встану, где лежу, простертый,Послушный чувству верности и долга.Известно Богу одному, как сердцеВо мне похолодело вдруг, когда я,Войдя сюда, застал вас без дыханья.Коль притворяюсь, пусть средь буйной жизниТеперь умру, чтоб свет, доверья чуждый,Не видел благородной перемены,Которую решил я проявить.Войдя сюда и вас сочтя умершим,Чуть не умерши сам при этой мысли,С короной, как с разумным существом,Я речь повел и так ее корил:«Заботы, неразлучные с тобою,Пожрали тело моего отца.За то тебя, слывущую чистейшим,Я наихудшим золотом зову.Другое, хоть достоинством пониже,Ценнее оттого, что как целебныйНапиток сохраняет нашу жизнь.{108}Ты-ж, первая по качеству и славе,Того убила, кто тебя носил».Так, государь, твердя слова укора,Я на себя корону возложил,Чтоб с нею – с супостатом, на моихГлазах убившим моего отца –Затеять бой, как истинный наследник.Но если заразила кровь моюОна малейшей радостью иль гордостьРаздула в мыслях, если дух мятежныйИль суетный во мне на встречу ейС приветом устремился, как к желанной, –Пусть вечно Бог ее далеко держитОт головы моей, пусть превращусьВ беднейшего вассала, кто колениПред ней в священном страхе преклоняет.Король Генрих.
О, сын мой! Бог внушил тебе желаньеУнесть ее, чтоб мудрым извиненьемЛюбовь отца сильнее возбудить.Приблизься, Гарри, сядь у изголовьяИ выслушай последний мой совет,Который, верю, дать еще я в силах.Известно Богу одному, какимиОкольными путями и кривымиЯ раздобыл корону эту. Мне жеИзвестно хорошо, как беспокойноОна на голове моей сидела.К тебе – она окрепшей перейдетСредь общего признанья и покоя.Все темное, что связано с еёПриобретеньем, в гроб уйдет со мною.Но мне она казалась знаком власти,Захваченной насильственной рукой.От многих в жизни мог укор я слышать,Что свой венец с их помощью я добыл,И это каждый день рождало расприКровавые, терзая мнимый мир.Ты видел сам, с опасностью какоюЯ отвечал на грозные удары.Мое все царствованье было драмой,Раздоры – содержанием её.Моя же смерть меняет все. Что былоВ моих руках захватом, перейдетК тебе с названьем боле благородным:Ты свой венец в наследство получил.И все-таки, хотя стоишь ты тверже,Чем я, ты крепок не вполне, покудаОбиды свежи. Те мои друзья,Кого и ты назвать друзьями должен,Лишились так еще недавно грозныхЗубов и жал. Могуществом своимОни мне помогли достигнуть власти,И я бояться мог, что сила ихМеня низвергнет. Чтоб беды избегнуть,Одних я сокрушил, других сбиралсяВести в святую землю, чтобы праздностьИ долгий отдых не дали им слишкомГлубоко заглянуть в мои права.И потому, мой Гарри, вечно думайО том, чтоб занимать войною внешнейИх шаткие умы. Трудясь в чужбине,Они забудут о своем былом.Хотел сказать я многое, но в легкихДыханья нет. иссякла сила речи.Прости, Господь, мой путь, к венцу приведший,Пусть долгий мир сменит раздор прошедший.Принц Генрих.
Вы добыли, носили свой венецИ мне вручили. Спорам всем конец.Пусть ополчится мир. Со всей вселеннойОдин сражусь за ваш венец священный.(Входят принц Джон, Варвик, лорды и другие).
Король Генрих.
Смотри, смотри, идет мой Джон Ланкастрский.Принц Джон.
Здоровья, мира, счастья государю.Король Генрих.
Ты, Джон, с собой приносишь мир и счастье.Здоровье же, увы, на крыльях юныхУмчалось и покинуло меня,Как голый пень сухой. Тебя увидев,Покончил я с заботами земли.Лорд Варвик здесь?Принц Генрих.
Лорд Варвик!Король Генрих.
Тот покой,Где мне впервые сделалося дурно,Не носит-ли особого названья?Варвик.
Милорд, его зовут Иерусалимом.Король Генрих.
Хвала Творцу! Там должен жизнь я кончить.Давно тому назад мне предсказали,Что я окончу дни в Иерусалиме.Мечтал я тщетно про святую землю.В ту комнату! Там вечным сном усни!В Иерусалиме Гарри кончит дни.(Уходят).
Действие пятое
Сцена IГлостершир. Комната в доме Пустозвона.
Входят Пустозвон, Фальстаф, Бардольф и паж.
Пустозвон. Клянусь петухом и сорокой, сэр, вы не уедете сегодня. Эй, Дэви!
Фальстаф. Уж вы извините меня, мистер Роберт Пустозвон.
Пустозвон. Не извиню, никаких извинений не принимаю. Никакое извинение вам не поможет. Вас не извинят. Эй, Дэви, где ты?
(Входит Дэви).
Дэви. Здесь, сэр.
Пустозвон. Дэви, Дэви, Дэви, постой – ах да! позови сюда повара Вильяма. Сэр Джон, ваше извинение не принимается.
